Зайнап Фархутдинова: «Мы же девчонки деревенские. Какой уж там райдер?»

«Пластических операций не делала»

– Зайнап апа, такое ощущение, что вы с каждым годом становитесь только моложе. Есть какой-то секрет?

– Это оттого, что состояние души не хочет изменяться. Скажи, ну кому хочется стареть, терять красоту? Никто не хочет меняться душой. Моя мама покойная говорила: «Прожила восемьдесят лет. Будто даже восьми месяцев не жила, душа все еще чего-то ждет, не меняется».

– Значит, когда сердце молодое, и выглядишь молодо?

– Конечно. Бывают моменты грусти, переживаний. Стараешься пройти через это. У нас ведь и религия учит – не показывай свое плохое настроение, не плачь громко. Даже в такие трудные времена стараешься улыбаться. Человек должен пройти через то, что ему суждено. Тебе не хочется расстраивать окружающих. Если у человека настроение хорошее – не нужно его портить своей грустью.

– Кто-то считает, что ваша молодость – это результат пластических операций.

– Пластических операций не делала. Ну где у меня может быть операция? Все у меня на месте. С врачами консультировалась. Наверное, пока рановато. Но, возможно, людям медийным – артистам, ведущим телевидения и так далее – после шестидесяти и нужно делать. Но я сама против пластики. Во-первых, я боюсь. Это не такая уж и легкая операция. Если кто-то решился, то пусть Аллах поможет – это смелый поступок.

«С Зуфаром свела музыка»

– Зайнап апа, много лет назад вы приехали в Казань поступать на медицинский, а поступили в институт культуры. Как так получилось?

– Я и сама удивляюсь. Это судьба. Значит, судьба так решила, а я по этому пути последовала. Думаю, даже отучившись в другой области – медицина, строительство, архитектура, – я бы все равно пришла на сцену. Творчество меня привлекало. Я хотела петь. Говорила себе: «Я же могу красиво спеть эту песню». Видимо, душа у меня сотворена такой.

– И благодаря творчеству вы встретили свою вторую половину…

– Да. С Зуфаром (Зуфар Билалов – певец, народный артист РТ, – прим Т-и) мы вместе учились в «кульке», на отделении хора. Познакомились, вместе ходили в ансамбль «Иделкәем». Вечера наши проходили очень весело. Наша молодость прошла в увлеченности музыкой.

– В начале вашей карьеры вы радовали зрителя совместным исполнением песен. Сейчас ваши дуэты совсем стали редкие, есть ощущение, что Зуфар абый перешел немного на задний план. С чем это связано?

– Он отошел от этого: сцена, гастроли, – пока не хочет. Сказал мне: «Если хочешь, занимайся, пробуй». Он же знает, что я не могу без песни.

– На сцену он совсем не хочет?

– Когда приглашают, он выступает, мы с ним исполняем наши дуэты. Он же певец, все равно в душе у него в первую очередь песня. Если не на сцене, то дома он берет баян и, сам себе аккомпанируя, поет. Вот своим пением он и влюбил меня в себя. Когда мы были студентами, заходил к нам с баяном и пел «Ал Зәйнәбем».

Если Зуфар пока не хочет петь, это его решение. Значит, хочет заниматься чем-то другим. Наши дуэты не прекратятся, я думаю. Появляются красивые, интересные композиции, и мы их исполняем. Последняя из таких – «Сөю җыры». Она неожиданно появилась в нашем репертуаре.

О хейтерах

– Кто-то считает, что у вас не очень хороший вкус, – это они о ваших сценических нарядах.

– Вкусы у людей разные. Кому-то нравится синий цвет, кому-то желтый, а кому-то красный. Конечно, важно иметь свой стиль, никого не повторяющий. Если так говорят – ну что поделаешь. Невозможно нравиться абсолютно всем.

– Кто-то даже пишет: «Поменяйте стилиста».

– Может быть. Но надо понимать, что у человека могут быть известные только ему недостатки в фигуре и он хотел бы их скрыть. Наряд подбирается с учетом таких особенностей.

– Вам нравятся образы, которые для вас создает стилист?

– Я никогда не бываю довольна тем, что приносят стилисты. Я эти наряды меняю. И в вопросе материала так же. Для меня важно, чтобы нравилось именно мне. Вот такая я упрямая. Что бы ни говорили, одеваюсь как мне нравится, пусть не обижаются.

– Кому-то не нравится, как вы двигаетесь на сцене. Номера ставите с хореографом?

– Нет. Я сама могу кому угодно поставить танец. Всегда любила танцевать. И восприятие танца у меня свое. Если бы я была танцовщицей, была бы в коллективе, возможно, танцевала бы то, что ставит хореограф. Такие выступления были. Например, на юбилее танцевала со своей хореографической группой.

Но поскольку я всегда пою вживую, я двигаюсь на сцене так, как мне удобно. Раньше вообще певцы просто пели, танцев на сцене не было. А сейчас времена меняются. Например, появилась фонограмма. Включаешь – и можешь энергично танцевать.

– Значит, если голос артиста звучит идеально ровно и при этом он на сцене совершает чуть ли не акробатические номера – это верный признак того, что он выступает под фонограмму?

– Даже без акробатических номеров, если артист просто даже танцует, значит, у него фонограмма. Конечно, можно одновременно петь и танцевать. Но хорошего исполнения не выйдет. Как ни старайся, в танце свой голос невозможно полностью контролировать. Другое дело, если это шоу и музыка очень громкая, все танцуют, тогда всякие погрешности исполнения проходят незаметно.

Чем задела Ильсия Бадретдинова коллегу по цеху?

– Однажды вы написали немного обиженный пост по поводу поступка Ильсии Бадретдиновой. Что произошло?

– Мне прислали видео с ее концерта. И я не поняла, почему она со сцены говорит о вещах, которые происходят за кулисами.

– Что она сказала?

– В гримерке обычно ходишь в удобных тапочках, это нормально. Во-первых, пусть скажет спасибо, что впустили к людям, которые и по статусу, и по возрасту, опыту, заслугам старше ее. Что за манера высматривать, кто в чем там ходит. Одежда старая или тапочки на ногах – какое ей дело. Не имеет она права выходить перед зрителем и говорить: «Даже такие великие артисты ходят в тапках».

Может быть, на тот момент у нее не было настроения. Но в зале разная публика. Некрасиво, когда зритель слышит о любимом артисте то, что он и не хотел бы слышать. Великий, не великий… Почему она говорит «вот наши великие артисты». В неуважительном тоне. Если ты действительно говоришь о величии, скажи что-то другое, а не о тапочках.

В наше время такого не было. С какими только великими артистами мы не работали. Ильгам абый (Шакиров), Альфия апа (Авзалова), Тагир Якупов, Габдулла Рахимкулов... Так хорошо проходили гастроли. Мы просто восхищались ими. Вмешиваться в чужие дела, опускаться до каких-то бытовых вещей – этого не было.

– Вы общаетесь с Ильсией?

– Общаемся. Она тогда мне звонила, но времени у меня не было. На концертах встречаемся. В одной гримерке. Все хорошо, не конфликтуем.

«Приходилось сочинять текст песни на ходу»

– Можете вспомнить какой-то забавный случай на сцене?

– Они бывают. Как-то одну песню мы сделали в двух тональностях. Оказалось, что поставила ту, которая повыше. Вышла, пою… В середине песни думаю: «Это же не моя тональность». Что делать… Пришлось допеть. Приходилось буквально выкрикивать звуки, чтобы дотянуться до нужных нот. Вышло не особо красиво. Но люди ничего не сказали, хорошо аплодировали.

– Они, наверное, не заметили.

– Может быть. А может, кто-то и заметил, и удивился: «Что это с Зайнап?» Они же не видят, не понимают, что Зайнап сама просто в шоке…

Много было случаев, когда слова забывала и приходилось прямо на месте придумывать новые слова. Останавливаться нельзя. Хотя наверняка и останавливалась. Осознаешь, что поешь не то, и начинаешь заново. Конечно, сначала жалеешь о таких случаях, а потом привыкаешь. Артист должен уметь выходить из разных ситуаций. Если это понимаешь, значит, ты настоящий человек сцены.

«В райдере нет ни коньяка, ни виски»

– Зайнап апа, у вас есть райдер? Вы требуете от приглашающей стороны соблюдения каких-то ваших условий?

– Райдер в татарской эстраде появился намного позже. Если меня перед концертами в Москве, Петербурге спрашивали, что подготовить к моему приезду, то я говорила, что мне нужно. Обычно это стакан чая с печеньем. Может быть, чай с молоком. Никогда не требовала ничего типа коньяка, виски и так далее.

Я и не понимаю таких требований. Как поет Лилия Муллагалиева, мы же девчонки деревенские. Какой уж там райдер? Это сейчас только вошло в моду. А раньше – хорошо если в клубе из какой-нибудь дырки не дует. Даже воды не было руки помыть, а если есть, то ледяная.

Сейчас, слава Аллаху, клубы ремонтируют. Есть у меня желание поехать по этим селам, увидеть, как все теперь там стало, какие дома культуры после ремонта. Сейчас эстрадные артисты работают в очень хороших условиях. А наши покойные артисты, предыдущее поколение, чего только они не испытали. На сцене стоять в валенках – с нами такое тоже случалось. Доезжали до деревень на кузове трактора, санках… В каких только местах не ночевали, отдыхали… Куда уж тут райдер требовать.

Когда организаторы сами спрашивают, что подготовить, конечно, это приятно. Хорошее теплое отношение, внимание – приятно душе. В такие моменты чувствую, что у нашего Татарстана высокий авторитет.

– Зайнап, этот год у вас юбилейный. Могут ваши поклонники надеяться на концертный тур?

– Спасибо за этот вопрос. Подготовка идет, программа моя готова, песни собраны, только надо завершить их постановку. Некоторые хочу сделать с танцами. В какие города поедем – пока неизвестно.

Хотя день рождения у меня в августе, концерты думаю начать с сентября. Возможно, концерт сначала я запишу. Когда он выйдет, разойдется, начну ездить. Такие мысли тоже приходят. К сожалению, стабильности сейчас нет. В свое время с концертами много ездили по районам, деревням. Хотелось бы прийти к зрителю, чтобы он видел, что я жива, работаю, и спросить у них, все ли у них хорошо, увидеться еще раз с ними.

Адель Ахметзянов, intertat.tatar; перевод с татарского