Владимир СОРОКИН: «Литература - загадочный феномен…»
15 сентября в Казани побывал известный писатель Владимир Сорокин. В клубе читателей «Книжного двора» он представил свой роман «День опричника». Столица Татарстана стала вторым российским городом после Екатеринбурга, где прошла презентация новой книги прозаика. Авторству Владимира Сорокина принадлежат романы «Лед», «Сердца Четырех», «Тридцатая любовь Марины», «Норма», «Очередь». Книги писателя переведены на английский, французский, немецкий, голландский, финский, шведский, итальянский и другие языки. В сентябре 2001 года Сорокин был удостоен премии “Народный Букер”, а двумя месяцами позже — премии Андрея Белого “За особые заслуги перед российской литературой”.
Почему презентация вашего нового романа прошла в Екатеринбурге, а не в Москве?
В.С.: Надоела московская жирная тусовка. В Екатеринбурге я увидел лицо провинциальной интеллигенции и оно мне понравилось. Я первый раз был в этом городе, собственно, как и в Казани, впервые. Рад, что Россия настолько громадная страна, что здесь можно 50 лет ехать из одного города в другой. Если говорить о содержании книги "День опричника", то это попытка народной стилизации. По сути, это былина на тему России. Я давно хотел написать что-то вроде поэмы в прозе. Насколько это удалось - судить вам. Мне кажется, если писатель доволен собственной книгой, то ему нечего добавить к этому. Остается только наблюдать, как она наподобие кораблика уплывает от него.
Тема опричнины актуальна?
В.С.: Да, конечно. Думаю, что в каждом из нас сидит маленький опричник. Надо лишь знать то место, где он сидит. Опричнина очень сильно повлияла на Россию, что парадоксально, она была настолько мощным внутренним явлением, что даже русские классики ее не разглядели. Нет ни одного большого романа о ней. Ее касались, но не более того. Нельзя сказать, что опричнина - отрицательное или положительное явление. Она страшная, но уже часть русской истории и она нас в определенной степени сформировала.
Каким общим тиражом изданы ваши книги?
В.С.: По миру - не знаю, в России - более трех миллионов экземпляров.
Кому вы не рекомендовали бы читать свои книги?
В.С.: Думаю, их не надо читать школьникам младших классов. Мне недавно про замечательный случай рассказали. Один мой приятель у внука-второклассника нашел DVD-диск, а там хард-порно. Дед спрашивает у него: "Где ты взял этот диск?" Тот отвечает: "Купил за 50 рублей у первоклассника".
Литература, по вашему мнению, это…
В.С.: Литература - загадочный феномен. Есть человек, который на бумаге записывает свои фантазии, а тысячи людей эти фантазии покупают и читают, значит, им это нужно и они не могут обойтись без этого, как и он не может обойтись без процесса порождения этих фантазий. Как сказал Дали, мы не знаем что такое искусство, но до сих пор не можем без него обойтись.
Слова несут в себе энергию?
В.С.: Я разделяю слова на бумаге и слова, которые произносятся. Не надо сильно переоценивать литературу, у нее есть свои границы, это, все-таки, не молитва.
Каких авторов могли бы порекомендовать почитать молодежи.
В.С.: Кристиана Крафта, но у него, по-моему, на русский переведено лишь "1974", я еще очень люблю Бреда Истона Эллиса, и считаю его книгу "Гламоран" великой. Был бы рад, если бы Эллис получил Нобелевскую премию, хотя эта премия - больше политическая игра. Набоков ее не получил, что уж тут говорить…
Вы причисляете себя к кругу элиты?
В.С.: Я живу не в элите, а в Подмосковье. Можно сказать, веду деревенский образ жизни, общаюсь с деревьями и с собаками, в основном. Они не задают никаких вопросов (смех в зале).
Что мешает вам жить и без чего вы жить не можете?
В.С.: Наша жизнь - это непрерывная борьба. За комфортное состояние, за радость, за любовь. И мы преодолеваем то, что мешает их достичь. А без чего не могу жить - пока не могу без литературы.
Можете представить, что когда-нибудь перестанете писать совсем?
В.С.: У меня был период, когда я восемь лет не писал романов, это было после "Сердца четырех", но я писал сценарии и пьесы. А так, чтобы я год не писал вообще - я не помню такого.
Не возникало ли мысли уехать из России?
В.С.: Я бы не хотел уезжать отсюда. Для писателя Россия - это настоящее эльдорадо. Для какого-нибудь швейцарского писателя надо рыть метров 100 земли, чтобы найти интересный сюжет, а у нас это все лежит на поверхности. Я очень зависим от русского языка, от русской ментальности, от русской непредсказуемости, от русского анархизма, от русской брутальности. И мне лучше всего пишется здесь. Вы знаете, мне для работы нужно немного комфорта и тишины. И больше ничего не нужно.
Как вы относитесь к творчеству Пелевина?
В. С.: Положительно. Хотя последнюю его книгу "Шлем ужаса" я не смог до конца осилить.
Кого вы могли бы назвать модным писателем?
В.С.: Робски, Минаев, Жириновский. Хотя востребованный - не всегда модный. Есть определение актуальный писатель. Но вечно актуальным быть нельзя.
Как пробиться молодым авторам?
В.С.: Здесь не может быть рецептов. Советовать какую-то литературную стратегию - бессмысленно. Если вещь яркая, то она как ледокол проложит себе дорогу везде.
Ваша любимая поговорка.
В.С.: Снявши голову, по волосам не плачут.
Монастырский в последнем интервью сказал, что вы хороший интерпретатор, но у вас нет своего языка. Прокомментируйте, пожалуйста, эти его слова.
В.С.: У меня, действительно, все книги написаны разными языками, в этом и есть, наверно, мой творческий метод. Я не провокатор, по сути. Мне, в общем, важно, чтобы книга понравилась мне, чтобы она у меня некий драйв вызвала, самое главное - чтобы она была цельной, и в ней не было лакун. А уже потом она начинает жить своей жизнью. Я покрываю бумагу буквами - и это и есть мой метод писать. Пишу на компьютере, но некоторые вещи прописываю для аутентичности ручкой, стихи, например.
Что чувствует писатель, когда сжигают его книги?
В.С.: Мои книги не сжигали, их рвали и посыпали хлоркой. Это не очень радостное чувство. И хотя разные поверхностные люди утверждали, что это пиар. Пиар, пиар - какое воронье слово. Я не нуждаюсь в черном пиаре.
Вам интересно жить, или вы устали жить?
В.С.: Пока не устал. В каждом времени что-то есть, и замечательно то, что я успел пожить в двух государствах, в двух эпохах. Это интересный опыт и для непишущего человека, а для писателя - это вообще незаменимо. Я бы не хотел вернуться в советскую эпоху, но тогда в андеграунде был свой кайф. Мы жили отдельно от этого государства и чувствовали себя богами, но это не может длиться вечно. Сейчас, когда я написал книгу, а через месяц она выходит немаленьким тиражом - это ни с чем несравнимо.
Вы в своем творчестве ищете грань между тем, что можно, и тем, что нельзя.
В.С.: Я ищу не только эту грань. Да и кто может сказать, где она проходит. Если ты пишешь художественную литературу, ты должен быть абсолютно свободен, если это не оскорбляет кого-то лично и не унижает национальное достоинство людей. На бумаге ты должен быть абсолютно свободен.
Нескромный вопрос: водку пьете?
В.С.: Да. Но важно пить в меру.
Ваше отношение к сетевой литературе?
В.С.: Там 80 процентов графомании, но это с одной стороны. С другой стороны - это, наверно, достаточно полезно и для авторов, и для пользователей. В сетевой литературе есть одна слабость - там нет рынка, нет конкуренции и нет критики, а это размягчает характер писателя. Но раз это существует, значит, в этом есть свой резон.
Традиционный вопрос. Ваши творческие планы?
В.С.: Я сейчас заканчиваю пьесу для московского театра "Практика". Я восемь лет не писал пьес и соскучился по этому жанру. Надеюсь, что в сентябре закончу. В плане книг - мне надо отойти от "Дня опричника", он до сих пор меня не отпускает, я как-то очень сросся со своим персонажем опричником Конягой. Что касается кино - Александр Зильдович запустил проект по моему сценарию, наверно, через год или полтора фильм выйдет.