«У нас тополь существует ради тополя, это самое дорогое зеленое насаждение»

«Не согласен с тем, что отдельный мэр может взять и «облысить» город»

– Вячеслав, вы вспоминали в одном из своих интервью, что в 2012 или 2013 году услышали от европейского урбаниста, что Казани не хватает миллиона деревьев. Сейчас деревьев хватает, на ваш взгляд?

– Да, он выступал в Казанской ратуше, было большое мероприятие, и я тогда поразился этой цифре. Но, скорее всего, он имел в виду миллион зеленых насаждений, а это, кроме деревьев, еще кустарники и многолетние цветы. С их учетом Казани не хватало даже больше миллиона растений.

Ну и, как вы знаете, в 2013 году по инициативе мэра Казани стартовала программа «Зеленый рекорд», которая потом трансформировалась в республиканскую программу «Парки и скверы». Казани действительно не хватало зеленых насаждений, так что это была крутая и своевременная программа. В городе шла массовая застройка, численность населения росла, а деревьев становилось меньше. Надо было с этим что-то делать.

– Слышал мнение, что как раз после прихода Ильсура Метшина в 2005 году Казань «облысела».

– Я не то чтобы хочу кого-то защищать, но тут дело не в мэре. У городов есть определенная логика развития. Понимаете, у нас было советское время, которое закончилось Перестройкой, потом 90-е, потом наша сегодняшняя жизнь. Развитие шло поэтапно.

Многие, например, любят сравнивать нас и Европу. А вы знаете, сколько лет в Европе развивается питомниководство?

– Двести?

– Где-то даже триста. У нас, по большому счету, только начинается формирование отрасли. Чтобы озеленять, нужно, чтобы было чем озеленять. В советское время у нас была концепция лесхозов, в них даже были трудовые династии, в перестройку и позже это порушилось, а потом начала строиться новая экономика.

Поэтому я не согласен с тем, что какой-то отдельный мэр может взять и «облысить» город, намеренно все повырубать. Условно говоря, если мы не будем вырубать, значит, мы не будем строить. И что тогда?

А сейчас я вижу такую тенденцию: девелоперы поняли, что ценность их жилья, повышение его капитализации связаны с придомовой территорией. И они стали очень хорошо вкладываться в зеленую инфраструктуру во дворах и вокруг жилых комплексов. Мы же все хотим жить в зелени. Парадигма поменялась, сейчас озеленение бурно развивается. Ну и доступность посадочного материала сыграла свою роль.

«Стресс имеет накопительный эффект»

– «Зеленый рекорд» подразумевал высадку 50 тысяч деревьев ежегодно, так? Сколько высадили в итоге?

– Не знаю, но сейчас деревьев Казани хватает. Другой вопрос, что городу нужны не зеленые насаждения сами по себе, а экосистемные услуги, которые они оказывают. Понижение температуры, повышение влажности, пылеулавливание, поглощение углекислого газа, выделение кислорода и т.д. За все это отвечает листовой аппарат зеленых насаждений. Листва, попросту говоря. Поэтому на передний план сейчас выходит уход за растениями.

Я года два назад говорил о том, что Казань скоро может набрать такую критическую массу растений, что они не будут справляться с уходом за ними. Не будут успевать.

– Они – это «Горводзеленхоз»?

– Да, и другие обслуживающие организации. И так ровным счетом и произошло. В 2018 году у нас прошел чемпионат мира по футболу, к нему все было активно озеленено, сейчас мы готовимся к саммиту БРИКС. И получается, что сейчас надо думать уже не о количестве, а о качестве. То есть наладить профессиональный уход, как в европейских городах, где есть целые подразделения под названием «tree development». А не эпизодический полив и топпинг – формовочную обрезку, как это практикуется у нас.

– Вы сказали, что главное – это листва. В Казани в этом году довольно много деревьев с пожухлыми листьями или с как бы облетевшими ветвями. Причем год назад эти же самые деревья выглядели нормально. Что так подорвало их здоровье?

– Все очень просто. Когда растение испытывает стресс, это имеет накопительный эффект. В биологии для его измерения есть кривая Шелфорда. Какой это может быть стресс? Например, он может быть вызван абиотическими факторами – растение не поливают, есть сорная растительность, не работает приствольный круг. Или антропогенный фактор – скажем, зимой дерево засыпают солью.

Этот стресс накапливается, но чтобы его признаки проявились, нужен какой-то шоковый фактор. Таким фактором стала жара, стоявшая месяц. Надо понимать, что когда температура воздуха выше 30 градусов, процесс фотосинтеза практически останавливается, растение не оказывает нам никаких услуг, потому что начинает бороться с этим внешним фактором. И это проявляется на листве в виде краевого некроза. Если вы заметили, листочки не полностью пожухлые, а по краешку.

Как в этом случае рассуждает наша обслуживающая организация? «Ой, засыхает, надо срочно поливать!» И начинают заливать растения. Хотя проблема системная, надо наладить системный уход за зеленым насаждением. Начиная с того, чтобы была открыта корневая шейка, чтобы был приствольный круг – он должен быть в рыхленом состоянии, как наши бабушки-дедушки делали. Должен быть полив, и не эпизодический, не тогда, когда с деревом стало происходить что-то нехорошее. Ну и внесение удобрений в первые два года, обрезка и прочее.

«Липы на Кремлевской страдают от соли, у них даже стволы приплюснуты»

– Вы говорите, что нужен взрыхленный приствольный круг, то есть аэрация. Но в центре города почва вокруг деревьев, наоборот, уплотнена решеткой. Что теперь, снимать ее?

– Нет, решетка — отличная вещь антивандального назначения. Она, наоборот, сохраняет прикорневую зону от вытаптывания. У нас, правда, некоторые горожане думают, что в нее надо кидать окурки.

– Но вообще надо бы и рыхлить под этими решетками, так?

– Да, надо проводить сервисные работы. Рыхление, аэрация – это обязательно, потому что зеленое насаждение дышит не только наземной, но и подземной частью. Некоторые культуры, например хвойные, на 40 процентов дышат корнями. Обязательно удаление сорной растительности. В этом плане, кстати, в Казани происходят титанические сдвиги. Особенно это проявляется в Московском районе, там практически везде сделали приствольные круги, открыли корневую шейку. Понятно, что на все средств не хватает — мы не видим рыхления, еще чего-то, но это уже что-то.

– Возвращаясь к деревьям с пожухлыми листьями: если проводить все мероприятия, они выживут?

– Тут, опять-таки, надо знать, какой накоплен стресс. Знаете, с каким запросом мне чаще всего звонят? «Вот оно росло, росло, и вдруг раз, и высохло! Что случилось?». И когда я говорю: «А расскажите мне историю, что было с ним три года назад», отвечают: «Да зачем это надо? В прошлом году все нормально было!» Но дерево с накопленным стрессом может жить и три года, и пять, и шесть, и только потом «выпасть» (погибнуть, – прим. Т-и).

Это хорошо заметно на улице Кремлевской, я по этим липам писал свою магистерскую работу. 221 липа была посажена там в 2018 или 2019 году. Эти деревья настолько страдают от солевого стресса… Улица центральная, понятно, что пешеходку надо содержать в нормативном состоянии, поэтому ее обильно покрывают противогололедным реагентом. И это отражается на зеленых насаждениях, потому что вся соль вместе с талыми водами попадает в их корневую зону. Это заметно по стволу растения. Он должен быть круглым, а у этих лип он с одной стороны как бы приплюснутый.

– Со стороны тротуара?

– Нет, это уплощение появляется не из-за того, что дерево как-то прижали – снегом, солью, еще как-то. Просто ткани не образуются так, как должны образовываться каждый год.

«Тополя в советское время сажали с тем расчетом, что потом их удалят»

– Еще одно популярное мнение – что ошибки с посадкой деревьев связаны с отмыванием денег.

– И про заборы так же думают. «Так много заборов устанавливается — значит, кто-то на этом зарабатывает!» Хотя есть ГОСТы, по которым этим заборам положено там стоять.

А по зеленым насаждениям такая ситуация. Когда они погибают, это проблема не растений, а план-дизайна. Значит, растения растут не на своем месте. И если на этапе проектирования была ошибка… Вот я с глубоким уважением отношусь к госпоже Фишман, она реально сотворила в Татарстане что-то крутое, но, понимаете, любую инициативу надо еще подкрепить специалистами. А когда у тебя в команде молодые девочки из строительного вуза, ошибки очень вероятны. Я видел много ошибок, совершенных именно по незнанию.

Это как с сосной обыкновенной, которую упорно высаживают вдоль дорог, хотя она не выносит загазованности. Видели сосны у Дворца водных видов спорта? Жалкое зрелище. Или горные сосны вдоль «Ривьеры», где им уже трындец пришел.

Поэтому те, кто проектирует, должны читать хотя бы элементарную литературу по дендрологии.

– А «Горводзеленхоз» за это не отвечает?

– А я не знаю. У нас же все службы отдельно. Грубо говоря, проектируют одни люди, поставляют другие, сажают третьи, уход ведут четвертые, а отвечают за все это пятые. Вот, например, у нас есть организация «Дирекция парков и скверов Казани». Когда ее создали, я думал: о, круто, сейчас в наших парках произойдут такие изменения! Но ничего не происходит.

Но я так вам скажу: самое плохое, что можно сейчас сделать, – это искать, кто виноват. Мэр, «Горводзеленхоз», еще кто-то. Мы живем в эволюционирующем городе, а эволюции бывают присущи ошибки. Не так давно у нас не было вообще ничего, Казань озеленялась тремя видами растений: тополь, береза и липа.

Другое дело, что тему с тополями у нас исказили. Вообще, для чего в советском городском хозяйстве применяли тополь? Все очень просто. Улицы озеленялись липами, их высаживали, как и положено, через каждые четыре метра. Но когда они еще поднимутся? А зеленые насаждения городу нужны уже сейчас. И сажали тополя – с тем расчетом, что потом их удалят. Тополь хорош неприхотливостью, его в бетон посади, он и в бетоне прорастет.

По причине того же медленного роста, у нас, кстати, не сажают дубы. Они еще медленнее лип, а результат нужен здесь и сейчас. У меня такой подход всегда вызывает удивление. «Ой, нам надо что-то срочно любыми способами озеленить к 30 августа, чтобы большое начальство прошло и увидело». То есть мы делаем для начальства, а не для людей и не для будущих поколений.

При этом дуб абсолютно классное растение, он один из самых крутых шумоподавителей. Дубы надо сажать рядом с новыми жилыми комплексами. Не вдоль дороги, а прямо рядышком. Тогда через 10-15 лет те, кто живет в ЖК, эту дорогу даже слышать не будут. Но у нас, как вы видите, не пользуются теми благами, которые могут предоставить растения.

«Нужно ли гнаться за новыми сортами? Это законный вопрос»

– А крупномерами дубы не стоит сажать?

– Нет, крупномерами тоже стоит. Но тут такой момент: все, что медленно растет, стоит в питомниках очень дорого. Разница в цене между трехметровыми липой и дубом двукратная, а то и трехкратная.

Возвращаясь к тополю. Никто не понимает, что на самом деле это самое дорогое зеленое насаждение. Его обрезка стоит колоссальных денег. А скажем, липа мелколистная сорта Гринспайер уже сформирована селекцией, ее даже обрезать не надо. Вообще ничего с ней делать не надо. Поэтому когда мне говорят, что нужно сохранить тополя, — ну, окей, хорошо. Но вот вы занимаетесь этой уродливой обрезкой под названием «топпинг». Мало того, что обрезанный тополь не оказывает городу никаких экосистемных услуг, так вы еще и деньги на это тратите. У нас тополь существует ради тополя.

– А еще проблемы с пухом?

– Да, хотя сейчас есть другие виды тополей. Но смотрите, какой момент с новыми видами. Вы перед нашим разговором спрашивали, нужно ли гнаться за новыми сортами. Это законный вопрос. Вот мы недавно ездили в ботаническую экспедицию на Алтае, с нами была директор известного российского питомника Савватеевых. Я говорю ей: «Ирина Алексеевна, нам нужно много видовых растений. Не надо нам больше играться в эти игры – красная листва, желтая и так далее. Нам нужны видовые растения».

– Что значит видовые?

– Растения обычных видов. Рябина обыкновенная, липа мелколистная, клен остролистный, береза обыкновенная, сосна обыкновенная, ель и так далее.

– Почему именно они нужны?

– Они более жизнеспособные, устойчивые к разным видам нагрузок, в том числе антропогенным. Так вот, я говорю: «Ирина Алексеевна, лет через пять все питомники, которые сейчас играются сортами, развернутся на 180 градусов. Те, кто будет выращивать видовые растения для городов, просто озолотятся. А сорта оставят частным ландшафтам». И она со мной согласна: «Ты прав, у нас уже сейчас много запросов на видовые растения».

Мы тоже к этому придем.

– Уточню по липам на Кремлевской. Они импортные?

– Там липа европейская, сорт Паллида.

– А сколько стоит одна штука?

– Сейчас около 50-60 тысяч. Но эти липы выращивались в России, как раз в питомнике Савватеевых их и закупили. Но не учли фактор нестойкости к засолению. Обратите внимание, на Кремлевской эти липы посажены не только в асфальт, но и там, где есть островки зеленой зоны, начиная от мэрии. И вот везде, куда соль не попадает, мы видим пышные липы. А там, где вот эти квадратики, луночки, там деревья остановились в развитии, у них нет прироста

«Основной урон человеку в городе наносит микродисперсия автомобильной резины»

– В подтверждение ваших слов о соснах – год назад был открыт пешеходный маршрут вдоль Кремлевской дамбы, там высадили сосны, и сейчас у них желтые иголки.

– Да, сосна абсолютно не газоустойчива. Ее можно сажать внутри кварталов. Как и елочки, те тоже лучше растут в стороне от дорог.

Другое дело, что ель голубая сейчас начала немного «выпадать». Некоторые из деревьев желтеют и их вырубают. Например, по улице Салимжанова около «Татэнерго». Почему желтеют? Они не засохли, дело в другом. Практически по всей России изменился климат, стало очень жарко и сухо летом, а это идеальная среда для развития клещей. И вот ель голубую просто начали жрать клещи.

В чем выход? В использовании районированных, видовых растений. Многие задают мне вопрос: а что посадить в городе? Пожалуйста: идем в ближайший лес и то, что там растет, берем и сажаем. Дуб, береза, рябина, липа, ольха черная. У нас богатый набор зеленых насаждений.

– Все-таки закончим с тополями – что с ними теперь делать-то? Допустим, с теми, которые реально затеняют жилища.

– Чтобы решить, что делать с конкретным тополем, надо, во-первых, провести анализ его жизнеспособности. Может, он больной, может, у него сгнила сердцевина, или еще что-то. Во-вторых, надо посчитать затраты на его обслуживание. Это очень легко, есть специальные программы. Третье, надо любым доступным способом посчитать, оказывает ли это зеленое насаждение экосистемные услуги городу. То есть какая у него листва.

Опять-таки, когда «что-то затеняет», чья это ошибка – дерева или план-дизайна? Скорее всего, дерево посадили не в том месте. Можно же было выбрать рябину кустовой формы, которая вырастает в два-три метра высотой и ничего не затеняет. Или ту же липу Гринспайер, у которой аккуратная пирамидальная форма, и она не так агрессивно разрастается.

Или, например, есть такое понятие, как «стрит каньон» – улица коридорного типа. Так как застройка у нас происходит довольно хаотично и нет зеленого каркаса, продуваемость на таких улицах может отсутствовать совсем. Что в этом случае происходит? Как думаете, что наносит основной урон человеку в городе с точки зрения экологии?

– Автомобили?

– Да, но что именно от автомобилей?

– Выхлопные газы?

– Не поверите — микродисперсия резины. Влияние углекислого газа тоже есть, но он не так застаивается в городе, как наночастицы резины. Вы можете жить в самом зеленом районе Казани или в Боровом Матюшино под сосной, но если вы работаете на Кремлевской, а это типичный стрит-каньон без продуваемости, то в жаркую погоду вы будете подвержены риску определенных заболеваний.

«„У меня на даче это отлично растет, давай-ка я его в город притащу!“ – так делать не надо»

– Что обычные горожане могут сделать для озеленения своего города? И что им, наоборот, делать категорически не надо?

– Самое плохое, что может сделать горожанин для собственного двора, это просто скупать все, что он видит глазами, и втыкать это туда, куда он считает нужным.

– Родился сын, дай-ка я посажу дерево?

– Да. Или: а у меня на даче вот это отлично растет, давай-ка я его сюда притащу. И начинается хаотичное озеленение. Мало того, что допускаются ошибки в подборе растений, потому что есть растения-антагонисты, которые нельзя сажать рядом, но они же еще думают, что можно посадить и не ухаживать. Управляющая компания, допустим, и так не может справиться с имеющимися зелеными насаждениями, а ей еще добавляют. Потом начинается такой запрос: вы обязаны здесь все поливать и т.д. И что получается – все тратят силы, энергию, эмоции, а конечный результат не достигнут.

Лучшее, что могут сделать горожане, это создать какой-то совет при доме, поговорить с управляющей компанией, и когда насаждения испытывают пиковую нагрузку, в жару, например, просто помогать в уходе за ними. Полив, внесение удобрений, обработки, может быть какие-то обрезки.

На обрезке отдельно остановлюсь, это важный момент. Вот на улице Серова есть зеленая зона, где высажены тополя. Раньше их обрезали крайне неправильно. В позапрошлом году я предложил управляющей компании научить ее работников правильной обрезке. Они начали обрезать как надо, и что вы думаете? Кто-то из мэрии их остановил: неправильно режете. Ну, созвали консилиум, пригласили «Горводзеленхоз». Естественно, я оказался один против всех. И я говорю: хорошо, давайте то, что обрезали моим методом (он, конечно, не мой, это просто метод правильной обрезки аллейных деревьев в городе), оставим и сравним через год с тем, как вы обрезаете. Пришло следующее лето, и все увидели, что «мои» деревья стали выглядеть круто. И в этом году дали команду уже всю зеленую зону обрезать этим способом. И все счастливы.

– Поездка на Алтай – это ведь часть вашего проекта «Желуди»? В чем его суть?

– Это как раз к вопросу о том, что обычный горожанин может сделать для озеленения своего двора. Как родились проект «Желуди» и ботанические экспедиции? Как ни странно, последними, кто занимался у нас ботаническими экспедициями и делал что-то интересное в этой области, были Вавилов, Пржевальский и другие люди, жившие очень давно. Это такая плеяда исследователей, которые выезжали, собирали семена, создавали семенной фонд и пытались культивировать это в России.

Мы поняли, что в России, оказывается, практически нет семян. Семена многих видов растений закупаются в Китае. Как так получилось, для меня большая загадка. Но, насколько я знаю, в Якутии сейчас создается, даже уже создан «бункер семян» (хранилище семян в вечной мерзлоте на случай чрезвычайной ситуации, – прим. Т-и). То есть власти все-таки обратили внимание на то, что нам нужно создать подобный фонд, потому что речь в данном случае о нашем благосостоянии.

А проект «Желуди» был задуман, во-первых, для того, чтобы популяризировать мир растений и открыть Россию с другой стороны. Потому что, слава богу, прошло время, когда все ломились в Италию, Испанию и так далее, хотя наша страна, тот же самый Алтай, ничем не хуже. Мы уже два раза ездили туда в экспедицию, и люди мне все время говорят: где ты это взял? То есть мы открываем Алтай с точки зрения растений.

Вторая цель – чтобы любой горожанин мог вырастить любое растение из семечки. Он может, например, соединить усилия с управляющей компанией, если там поймут, что им надо высадить рябины, березы, липы и так далее. И вырастить это из семечки. Это элементарно. Покупаются семена, в кассетку, выращиваются, доводятся до сеянца и высаживаются. Сеянец, кстати, приживается гораздо лучше, чем крупномер. Вы, наверное, видели сосенки на Оренбургском тракте по дороге в казанский аэропорт? Их посадили года три назад вот такими (показывает) и забыли. А им ничего и не надо. Осадков им хватает, они прижились и сейчас «бахнули».

То есть с помощью проекта «Желуди» мы хотим возродить культуру ботанических экспедиций, чтобы современные биологи, агрономы и так далее начали ездить по стране, изучать растения, открывать их для широкой общественности. Ну и осуществлять сбор и хранение семян и выращивание растений.

«Люди льют гербицид на борщевик и тут же, рядышком выращивают огурчики-помидорчики»

– Какие из парков Казани вам нравятся больше всего?

– Очень нравится парк Урицкого. Почему? Потому что он практически не тронут.

– Если не считать знаменитую иву.

– Да, и, естественно, в ее спиливании кого-то обвинили, хотя я думаю, что здесь был человеческий фактор. А так, в парке Урицкого абсолютно грамотно подобранный ассортимент растений, которые сажали не мы, а наши предшественники еще, наверное, в 60-е годы.

А из современных парков очень нравится набережная озера Кабан. Я считаю, что это просто достояние республики. Это не только мое мнение, ко мне по роду деятельности приезжает много гостей, и когда я провожу им экскурсию, они всегда отмечают, что это реально очень круто. И с точки зрения архитектуры, и с точки зрения подобранных растений, и даже с точки зрения ухода.

– В ваших соцсетях недавно было видео о том, как убирать борщевик. Что думаете об этой проблеме в целом?

– Борщевик просто хрестоматийный пример неправильно проведенной интродукции. Поэтому я и считаю, что самая большая опасность, которая происходит с Казанью, начиная с 2015 года, когда стартовала программа «Парки и скверы», – это абсолютно бессистемный завоз любых растений. Я даже предполагаю, как это происходит: сидит какой-то человек и выбирает растения по внешнему виду: «О, красиво, берем!» Но прежде чем высаживать что-либо не местное, надо провести испытания: как оно ведет себя у нас, не болеет ли, не склонно ли к массовому разрастанию, как клен американский. С ним ведь тоже никто не предполагал, что он станет огромной проблемой.

Что касается борщевика, то сейчас многие предлагают заливать его химией. Но гербицид, который убивает борщевик, может сидеть в почве 40 лет. Люди, между тем, активно им пользуются, потому что он разрешен к продаже. Никто же не читает научные статьи. И люди «бахают» этот борщевик и тут же, рядышком выращивают огурчики-помидорчики. А потом у них печень, как у алкоголика.

К сожалению, у нас все происходит бессистемно. Сказали людям: убрать борщевик – всё, любыми способами будем его «бахать». Хотя единственный приемлемый способ борьбы показан в том видео.

Кстати, знаете, кто основной разносчик борщевика? Все та же резина автомобилей! Если у нас не будет программы противодействия борщевику, а в этой программе должны участвовать абсолютно все, то получим картину, как в Подмосковье, где он уже все заполонил. Там, конечно, начали с этим бороться, но я, например, не знаю, какой будет результат.

Рустем Шакиров, Рамиль Гали