«У этого «Лебединого» есть своя харизма»: в Казани балет возобновят в необычной редакции

Театр имени Джалиля с Владимиром Васильевым дружит давно

Новый балетный сезон Татарский академический государственный театр оперы и балета имени Мусы Джалиля открыл 17-18 сентября, естественно, нашим всем – «Лебединым озером». Величайшее творение Петра Ильича Чайковского, давно ставшее символом не столько русского, сколько балета вообще, идет в Казани в постановке народного артиста РТ Рафаэля Саморукова (1935-2002). Сделанной еще в 1993-м по классическому «сказочному» канону Кировского театра.

При всех безусловных плюсах (например, виртуозной партии Шута, в которой в последние годы особенно хорош был покинувший Казань в прошлом году Алессандро Каггеджи) эта версия давно пропахла нафталином. Ее «капитальное возобновление в новом художественном оформлении» театр осуществил в 2012-м, но дальше «косметических» правок худрук казанской труппы Владимир Яковлев, в чьих редакциях в ТАГТОиБ идет большинство балетов наследия, в случае с «Лебединым озером» почему-то идти не решался…

Однако ж час пробил. Как стало известно из недавнего сюжета телеканала «Эфир», новое прочтение великого балета, без которого ни один оперный театр в мире обойтись просто не может, в Казани в новом сезоне представит живая легенда – народный артист СССР, один из величайших танцовщиков ХХ века, ровесник Нуриева Владимир Васильев! В сентябре он уже приезжал в театр, чтобы провести установочные репетиции.

Собственное «Лебединое» ныне 84-летний мэтр впервые представил публике еще в 1996-м, в тот короткий период своей фантастической карьеры, когда возглавлял Большой театр (с 1995 по 2000 год). Однако в отличие от сделанной еще в 1980-х «Анюты», которая с тех пор украшает афиши многих театров и заслуженно признается шедевром (причем и зрителями, и критиками), васильевское «Лебединое озеро» столь однозначного признания не снискало. И в целом в истории осталось этаким казусом, причем, по мнению ряда критиков, со скандальным привкусом. По оценке балетного критика «Коммерсанта» Татьяны Кузнецовой, постановка оказалась настолько неудачной, что сразу стало ясно – «в театре она продержится ровно столько, сколько и сам хореограф». Так и случилось: показав всего 31 раз, последний – 16 сентября 2000-го, это «Лебединое» в Большом больше не вспоминали.

Театр имени Джалиля с Владимиром Васильевым дружит давно. С 1988-го у нас идет «Анюта» (последняя редакция – от 2011-го). В 2015-м именно в Казани Васильев поставил мультижанровый спектакль на Мессу Си минор Баха «Даруй нам мир», а в 2020-м – «И воссияет вечный свет» на Реквием Моцарта. Два года назад этой постановкой театр, кстати, открывал новый сезон, и тогда в главной роли блистал сам автор.

Но вот собственные редакции классических балетов, а Васильев как хореограф ставил и «Жизель», и «Ромео и Джульетту», и «Дон Кихота», и много чего еще, в Казань ему до сих пор переносить не предлагали. Теперь звезды сошлись. Совпадение или нет, но премьерой «Лебединого» в редакции Васильева свое 25-летие в мае 2025 года отметит и Школа Большого театра в бразильском Жоинвиле, сооснователем которой балетмейстер является. В Казани премьеру пока планируют на апрель, к 85-летию балетмейстера. Ожидается также, что балет после этого покажут и на сцене Большого театра.

Очевидно, что художник такого масштаба, как Владимир Васильев, не возьмется за буквальное повторение спектакля почти 30-летней давности. Скорее всего, мы увидим новую редакцию, возможно, совсем не похожую на изначальную. Схожим образом поступил в этом году другой аксакал хореографического цеха – Лорка Мясин, который не просто перенес в Казань своего «Грека Зорбу», но сделал его по-новому. Под знаменитые сиртаки в мае зал неистовствовал. Кстати, в далеком 1988-м на премьере этого балета в Италии главную партию исполнял как раз Васильев…

Что же за «Лебединое» он выпустил в 1996-м в Большом? «Татар-информ» покопался в архивах и поговорил с критиками.

Григорович хотел создать «мрачную притчу»...

Для начала стоит напомнить, что к тому времени – середина 1990-х – в главную сцену страны прочно «вросла» особенная редакция «Лебединого озера», поставленная другой живой легендой – Юрием Григоровичем (в 1964-1995 годах – главный балетмейстер Большого театра) еще в 1969-м. Именно этот спектакль все советские, да и постсоветские люди тоже, что называется, впитали с молоком матери: телеверсии включали в дни «гонок на лафетах» и путча ГКЧП. В екатеринбургском Ельцин-центре в блоке, который посвящен событиям 1991-го, воссоздан интерьер типовой квартиры тех времен. И в ней на старом ламповом телевизоре отрывок из «Лебединого» крутят и сегодня. Для, так сказать, усиления «эффекта присутствия»…

Как объясняла газета «Коммерсант», вместо «простодушной сказки», в которую к излету 1960-х выродился трагический балет Чайковского (после многочисленных возобновлений на разных сценах, в том числе Константином Сергеевым в Кировском театре в 1950-м – редакции этой постановки с тех пор разошлись по городам и весям), Григорович хотел создать «мрачную притчу». С принцем Зигфридом, обманутым Ротбартом, в центре сюжета.

Но «у Григоровича Злой гений был не столько врагом, сколько мрачным двойником, черной сущностью Зигфрида, толкавшей его на предательство и делавшей принца клятвопреступником». А так как освободиться от двойника Зигфрид мог только ценой гибели Одетты, редакция Григоровича, вопреки устоявшемуся к тому времени канону со счастливым финалом, должна была заканчиваться трагически. Как, собственно, задумывал и сам Петр Ильич – это настроение прекрасно передано в музыке. Но сделать такое «Лебединое» Григоровичу не разрешили (говорят, всесильный министр культуры СССР Екатерина Фурцева тогда отрезала, что «Чайковский тоже мог ошибаться»), и все советские годы его спектакль шел с хеппи-эндом (записи, в том числе с Майей Плисецкой, доступны в YouTube).

Как отмечала Кузнецова, это «Лебединое» так всем приелось, что перестало восприниматься в качестве авторской версии: «Публика ходила на «классику», балетоманы – чтобы посмотреть новые вводы». В 2001-м, снова вернувшись в Большой после ухода оттуда Васильева, Григорович возобновил свое «Озеро» с тем финалом, какой и задумывал изначально (оно до сих пор в репертуаре).

...Васильев решил поставить балет «о конфликте отцов и детей»

Владимир Васильев, возглавив Большой театр в 1995-м, как писали «Известия», решил открыть в его истории новую страницу. А потому поставил совсем другой балет, «о конфликте отцов и детей». Это была десятая по счету редакция «Лебединого озера» в Большом, но, безусловно, самая радикальная из всех. Базовую оппозицию Белого и Черного лебедей (Одетта и Одиллия) заменила новая – «отец – сын» (Король и Принц, по факту – Ротбарт и Зигфрид, но без имен). Главная героиня стала Царевной-лебедем, а главный антигерой – отцом и соперником принца!

Соавторами Васильева выступили журналист Анатолий Агамиров, художник Марина Азизян и дирижер Александр Копылов (рассказывают, что великий Евгений Светланов отказался дирижировать этой постановкой, заявив, что «нельзя дорисовывать «Мону Лизу»).

Как отмечал балетовед Вадим Гаевский, в своей редакции Васильев стремился объединить две трудносогласуемые художественные идеи. С одной стороны, внести в классический «европейский» балет русскую национальную тему, но не в этнографически-сарафанном виде, «а как психологическую и даже социальную». Отсюда ситуация «деспотии отца, унижения и оскорбления сына, борьбы и преодоления (прежде всего в своей душе) тиранической власти», то есть «глубоко пережитые русской литературой темы».

С другой, Васильев следовал веяниям того времени, позже признанного «лихим», а потому свое «Лебединое», провозглашенное как «подлинно русский балет» (в отличие от «псевдорусских» постановок по лекалам Петипа – Иванова – Горского), построил еще и на модной фрейдистской теме. «Это было смело, даже слишком (думаю, Зигмунд Фрейд был бы счастлив узнать, что его представления об искусстве живы в далекой снежной Москве)», – продолжал Гаевский.

Но все это критики, наверное, новому директору Большого театра простили бы, если бы он пошел до конца и создал полностью оригинальную хореографию. Васильев же, что сильно возмутило Гаевского (и не только его), просто взял и перекроил «так и сяк» каноническое танцевальное полотно. «Бог с ним, с фрейдизмом, но «лебединая сцена» у Льва Иванова была построена как симфонический балет – на развитии двух тем, на тематизме, и делить ее на две части, как это сделал Васильев: текст одной части оставить «ивановским», а текст второй части сделать «васильевским», не имеющим ничего общего с предыдущим, – значит выйти за пределы искусства. Никто никогда себе такого не позволял», – не скрывал эмоций Гаевский в книге диалогов с Павлом Гершензоном.

В «Коммерсанте» по итогам премьеры также отмечали, что половинчатость хореографических решений сильно снизила «модернистский пафос авторов новой редакции».

«Лебединое» смотрелось и революционно, и скандально одновременно»

На премьере, которая состоялась 25 декабря 1996-го, в главных партиях вышли Елена Андриенко (Царевна-лебедь), Владимир Непорожний (Принц) и Николай Цискаридзе (Король). Вторым составом шли Анна Антоничева, Дмитрий Белоголовцев и Константин Иванов, ныне зампред правительства и министр культуры Марий Эл, а также худрук Марийской оперы. В те годы все они были еще не абсолютными звездами, а молодыми, начинающими танцовщиками.

«Спектакль вызывал смех, пока роль Царевны не освоила Анастасия Волочкова. В ту пору ее цветущий вид и техничный танец еще находились в приятной глазу гармонии», – отмечали позже «Известия». Сама балерина в своих мемуарах вспоминала, что «Лебединое» танцевала в трех разных редакциях (в том числе Олега Виноградова и Юрия Григоровича), а версию Васильева описывала как «изнурительный марафон».

«Сложность в том, что солистка исполняет свою партию под «мужскую» в обычной редакции музыку… Партия русской принцессы на балу длится пять с половиной минут, после чего балерина практически сразу выходит танцевать дуэты. А после дуэтов она начинает свою вариацию. Далее идет вариация принца, а затем кода, которую они танцуют вместе. И под конец этой коды балерина делает не тридцать два, как обычно, а сорок восемь фуэте! После чего начинается еще третья кода. То есть солистка танцует совершенно без перерыва», – сетовала Волочкова. Впрочем, только для того, чтобы следом заявить – все эти трудности, обильно приправленные и обязательными происками вездесущих врагов, она с блеском преодолела (кстати, это чистая правда).

Николай Цискаридзе в книге «Мой театр» этот балет тоже называл большим испытанием, но по другой причине. По его словам, артисты не понимали либретто, поскольку «в нем все не сходилось»: «Без Черного лебедя пропал изначальный конфликт борьбы Добра и Зла. Было непонятно, почему Король со своим сыном Принцем не ладит, имея жену – Королеву, почему-то отчаянно пристает к девушке Одетте. Мало того, было непонятно – кто такой этот Король: то ли демон, то ли колдун, то ли птица».

В знаменитой «лебединой» картине Король, продолжал Цискаридзе, «все время путался под ногами у кордебалета, Одетты и Принца», а потом весь третий акт просто «восседал на троне»: «Чтобы не остыть, я надевал под свой длинный балахон теплые репетиционные штаны». «Спектакль заканчивался счастливо. Принц бегал около озера, и тут появлялся Король, то есть я. В какой-то момент, не знаю почему, Король подходил к сыну, клал ему руку на голову, типа, хотел его обнять, но потом вдруг передумывал: видимо, демон в нем все-таки побеждал. В итоге, когда счастливый Принц поднимал счастливую Одетту, Король умирал, практически никем не замеченный, у самого задника. Первые три спектакля на меня сзади еще пускали дым… Потом дым отменили», – язык Цискаридзе, конечно, безжалостен.

Но есть и другие мнения. Как рассказала «Татар-информу» театральный и балетный критик Екатерина Беляева, «тогда, в 1996-м, это «Лебединое» выстрелило. Оно смотрелось и революционно, и скандально одновременно. Зловещего отца Зигфрида совсем молодой Цискаридзе, с его демоническими чертами и экстремальной сексуальностью, превратил не в унылого деспота, а в обаятельного злодея. Начиналось время свободы, поиск новых решений, приглашение западных хореографов, и то «Лебединое» стало знаком этого освобождения – от многолетнего ига Григоровича, и от много чего еще».

«Васильев создал хороший балет, но это не «Лебединое озеро»

Хотя критика балет Васильева сравняла с землей, например, в 1999-м Большой с огромным успехом выступил именно с этим «Лебединым» на гастролях в Лондоне. Компанию Волочковой и Цискаридзе там тогда составлял Иванов. По итогам гастролей было сказано, что «Васильев создал… хороший балет, который, хотя и не содержит лиризма и утонченности оригинала, является большим, дерзким и смелым представлением на потребу толпы».

Но все же это, резюмировали британские журналисты, было не «Лебединое озеро».

«Говоря о моде и ее власти над художественным сознанием Васильева, надо иметь в виду не только европейские идеологемы, вроде фрейдизма, но и такое отечественное явление, как стремление к так называемому гламуру, или китчу (то есть мнимому гламуру). Естественное стремление страны, вырвавшейся из социалистической нищеты. Тут Васильев не только следовал моде, но ее предчувствовал и даже создавал», – отмечал впоследствии и Вадим Гаевский.

Какой спектакль у балетмейстера в итоге получится в Казани – заранее сказать невозможно. «Васильев тогда создал очень самобытную постановку, но за столько лет она могла измениться. Поэтому пока можно лишь отметить, что для артистов казанской труппы это в любом случае будет значимый опыт – поработать с Владимиром Викторовичем. Да и замечательно, что его постановки, включая «Анюту», возобновляют при его жизни, а не как это обычно бывает, после ухода мастера. Да и вообще это ведь хорошо, что в театре будет идти не очередная итерация Петипа – Иванова – Сергеева, а что-то совершенно иное», – заявил «Татар-информу» театральный и балетный критик Арсений Суржа.

По словам Екатерины Беляевой, «в Казани не ориентированы на радикальные премьеры, в то же время и совсем глубокое старье не хотят вытаскивать на сцену. Кроме того, в театре очень почитают Васильева, и в этой любви последовательны. Так что в случае с «Лебединым озером», видимо, выбрали середину». «Если Васильев, несмотря на солидный возраст, сможет сам репетировать с артистами казанской труппы, он сможет им очень многое дать. В плане актерской игры, например. В любом случае, это решение имеет право на существование в силу целостной политики театра», – продолжает критик.

По ее словам, альтернативных редакций «Лебединого озера» «вообще не так уж и много». «А этот постановщик хотя бы сам ставит, он жив, он может говорить и творить. Когда педагоги из театров просто возобновляют старые редакции, это все уже плохо работает. У васильевского «Лебединого» хоть есть определенная харизма, имя и шлейф», – заключает Беляева.

В общем, всех нас ожидает в любом случае большое событие. В свое время Джордж Баланчин заявил, что «все балеты следует называть «Лебединым озером» – только это гарантирует и бойкую продажу билетов, и успех у зрителей». Возможно, следуя этой логике, в ТАГТОиБ планируют сохранить в репертуаре и «старую» версию балета. Остается добавить, что если в Казани и правда не только появится, но и приживется авторская редакция Васильева, сложится интересная межрегиональная дихотомия – ведь в Башкирском театре балет Чайковского давно и успешно идет в версии Григоровича (правда, с хеппи-эндом)…