«Татарстану огромное спасибо!»: репортаж из сгоревшего села Юлдус в Курганской области

В Курганскую область мы въехали ночью. И уже на границе запахло гарью – такой же запах висел в воздухе во время пожаров в Татарстане в 2010 году. Но здесь пахнет немного по-другому – горели деревни, поэтому запах паленой пластмассы, резины. Уже запахи в воздухе как предупреждение: здесь произошло нечто страшное.

«Плакать устали»

Проходишь по улице сгоревшей деревни Юлдус – и ощущение, будто находишься внутри фильма о войне. С двух сторон – торчащие на пепелище черные печные трубы, покореженные огнем заборы. Среди золы и пепла, почерневших листов профнастила стоит мужчина, натягивает перчатки на руки, а на лице недоумение: «С какого же конца начинать?» «Здравствуйте, мы из Татарстана», – говорю я. Он улыбается: «Братья». Это Наиль абый. В 2020 году дом Наиля и Анисы Мавлютовых на улице Первомайская был признан образцовым, и об этом почетном звании сообщала табличка на стене. Конечно, об этом я узнал позже, а здесь я увидел лишь черную выгоревшую землю. Даже пустивший первые ростки лук на грядках – серого цвета. На фоне сплошного черно-серого полотнища выделяется лишь детская площадка своими яркими красно-зелено-синими цветами. Как ей удалось уцелеть?

– Вот здесь мой дом. Детская площадка осталась! А больше ничего нет, все полностью сгорело, – смеется Наиль абый.

– Вы теперь просто смеетесь?

– Плакать устал уже, – говорит он. Позже зять Наиля абый прислал семейные видео. Наиль абый во всех фото и видео всегда радостный, веселый, улыбается, и внуки, увидев деда, тоже переполняются радостью. О беде, обрушившейся на всю деревню, он тоже рассказал без лишнего надрыва.

Сейчас сельчан попросили расчистить участки своих домов – потом приедет трактор и будет ровнять землю. Наиль абый хотел бы восстановить свой дом, но из-за регистрации в другом месте никакой помощи он получить не может – сертификат на жилье, а также компенсация по потере имущества в размере 50 тысяч рублей оказались ему не положены, поскольку он прописан не здесь, а в Екатеринбурге.

– Сказали, решим. А когда это будет их “решим” – не знаю. Говорили, что дадут вагончик, оказалось, что обманули. Якобы губернатор области говорит – где я возьму столько вагончиков… – говорит мой собеседник.

Спрашиваю у Наиля Мавлютова о страшном дне – 8 мая. В тот день он был с женой, дочерью и внучкой.

– От соснового леса пришел «верховой» (вид лесного пожара. – Ред.). Если бы огонь шел понизу, может быть, что-то смогли бы еще сделать… Ни одной пожарной машины не было, куда они делись? Черт знает!

– А как идет «верховой», по кронам деревьев?

– Огонь перекидывается по верхушкам деревьев. Его невозможно остановить. Ветер был очень сильный, ветер.

– Здесь ведь от леса до села приличное расстояние… Все равно перекинулся пожар? Это из-за горящих веток?

– Ветки летят. Искры вот такого размера (показывает руку до запястья) прилетают. Там горит крыша, здесь. Не-ет, куда там!

Из скважины поливают дом… Загорелась сухая трава. Были бы пожарные, может, потушили бы… С 10 метров ничего не видно, дым, ветер... Что творилось! Побежали в дом, успели документы достать, в чем были, так и остались – всё сгорело в доме. Сели в машину и спрятались за рекой. Минут 15-20 смотрели, а потом стало невыносимо – дым летит, дышать невозможно. Поехали через соседнюю деревню, вернуться в Екатеринбург. А там тоже все горит, не пускают. Поехали в объезд… Потом приехали сюда – тут как после войны, только трубы торчат все в саже. Сейчас вон металлолом собирают. Сначала говорили, что по 20 рублей берут, потом опустили до 15 рублей. Бизнесмены вот так наживаются на чужом горе.

– Картошку уже посадили?

– Картошку посадили за день до этого, а на следующий день погорели…

В соседнем дворе протяжно запела курица. Наиль абый, кивнув на красных кур на фоне сплошь черной земли, рассказывает:

– Остался один петух. У соседа 6 голов скота погибло. Корова была на выпасе – она уцелела, а теленок сгорел. У меня жена взяла 50 бройлерных цыплят, сгорели. Два десятка кур – тоже…

– Жалко наверное…

– Хе! Жена от этих переживаний голос потеряла… Наверное, горячим дымом горло опалило… Сливы у нас цвели, прямо как белое облако. Всё сгорело…

По данным, которые приводит сельское поселение, пожар уничтожил 228 домов, всего в селе Юлдус было 380 домов. Погибли семь человек. Наиль Мавлютов говорит, что сельчане насчитали десять погибших. Все они – люди пожилые. Наилю Мавлютову позвонили, он собрался уехать. «Поджог, наверное. Не горело бы настолько сильно», – сказал он, уезжая.

Потом Наиль Мавлютов отправил фото и видео. На фотографиях – счастливая внучка во дворе гоняется за белыми бройлерами, увидев дедушку, громко радуется. Или вот: Аниса ханум учит внучку управляться граблями. А в еще одном фото счастливая семья – за столом. И упомянутые Наилем абый сливы, с белоснежным облаком цветов. На доме табличка «Дом образцового содержания»!

На Юлдус обрушился огненный смерч

Лесные пожары бывают трех видов: «подземный», «низовой», «верховой». В случае первого горит торф под землей, такой пожар может идти месяцами и тушить его сложно. Второй вид – низовой, когда горят трава и валежник внутри леса, обычно в дождливое время – огонь не может пробраться до верха деревьев. «Верховой» – самый опасный, огонь пожирает все подряд, быстро передвигаясь по кронам. В тот день был ветер скоростью 30 метров с секунду. При мощном пожаре возникает страшное явление – «огненный смерч». Горячий воздух устремляется вверх, начинает закручиваться в воронку, которая быстро перемещается, втягивая в себя всё, что попадется на пути. Внутри воронки температура может достигать 1000 градусов! Видео огненного смерча в Курганской области распространились также в социальных сетях. Жительница села Юлдус Рузалия апа Набиева лично стала свидетелем этого явления. Улица Мира, где она проживает, находится практически у леса. Когда сообщили, что горит деревня Плоская в шести километрах от Юлдуса, пожарные, некоторые жители поехали туда. За полчаса пожар в виде огненного смерча достиг самого села Юлдус.

– Огненный шар на высоте 50-60 метров от земли, клуб не задел, мимо ФАПа пролетел, как они не загорелись? По соседству дом Ислама абый – самый высокий, крепкий дом на улице, с железной крышей. Этот огненный шар рухнул прямо на него. Ухнуло – и дом весь в огне. Кровля железная, как она горела, не пойму. Потом перекинулось к нам. Я пошла на веранду забрать тосол для машины. Захожу – а дом горит. Весь белый у нас был дом, за секунду стал полностью черным, ничего не осталось. Еле-еле доехали до моста. Когда пожарные доставали, и синяк в глаз успели поставить… Одни мы остались, оказывается! Ветер такой сильный, с ног валит. Два с половиной часа горело, видите – села нет.

Рузалия ханум указывает на свой глаз. Половина лица у нее почернела – вытаскивая из горящего дома, пожарные случайно ударили женщину об косяк двери. На момент начала пожара она убиралась в огороде.

«Муж-то у меня беззаботный. У нас теплица была старая. Чтобы вставить в новую, собирает ее стекла. Я кричу: “Горим, горим!” Не верит!» – говорит Рузалия апа.

В соседнем селе Сибирки люди, узнав о пожаре в лесу, успели вспахать поле и остановить огонь, а эта деревня буквально упирается в лес.

Рузалия ханум показывает, что осталось от их дома и хозяйства. Спустя четыре дня после пожара где-то все еще тлеет: «Вот сегодня утром расчищала свои цветы. Здесь были лилии, гладиолусы. Триста моих гладиолусов сгорели. Вот тут у нас стоял сервант, здесь – телевизор, два кресла, здесь – диван…» Показывает привезенные для дочери из Казани «татарские» чашки, с гербом Татарстана – на черной золе валяется разбитая посуда. Рузалия апа все рассказывает и рассказывает…

«Здесь была дверь, тут две газовые плиты – одна на веранде, большая была. Когда приезжали дети, мы там накрывали на стол… Здесь баня, тут гараж. Здесь вот была теплица, стекла от нее собирал Альфарит. Говорю ему – иди в дом, возьми хоть какую-нибудь одежду, а он шины хочет спасти. Я выношу одежду, постель, думаю, хоть на земле будем спать, а он думает о своих колесах. Говорит, что не думал, что дом загорится. Никто не думал».

К слову, ФАП, которому чудом удалось спастись от огненного смерча, позже все же загорелся. Участок вокруг школы содержали в чистоте – хотя здание прямо у леса, оно уцелело. Мечеть тоже. Некоторые дома тоже избежали огня.

«Сад не сгорел… У мамы брали восемь кустов смородины, они уже погибли. Посадили яблони, крыжовник был такой, что собирали ведрами, они погибли из-за огня. Что же будет дальше? Сможем ли мы сделать так же, как было? Не знаю…

Упомянутый Рузалией ханум Ислам Галимов держал 20 голов скота. Большинство не удалось вывести. Еще вчера процветающее хозяйство, а теперь вместо хлева с животными, гаражей теперь одни искореженные каркасы. Оборудование для очищения зерна, склад… Тут выбежала собака – хочет поиграть. Машет хвостом, крутится вокруг меня. Детей только нет сейчас в деревне, чтобы собаке поиграть…

– Дом будете заново строить?

– Не знаю… Наверное…

Из приехавшей из Казани гуманитарной помощи Рузалие апа выдали ведро, раскладушку, лопату, электрическую плиту. «Это очень нужные вещи», – сказала она. Сейчас женщина живет в деревне Сибирки, их сын – в городе.

Рузалия Махмутовна жила в доме на две семьи с отдельными входами, с другой стороны жил учитель Тимур, один: «У меня муж тоже был учителем, потом стал милиционером, прожили 35 лет. Он был афганец, 9 мая застрелился. Спустя 14 лет после смерти мужа осталась без дома. 9 мая вот такой день для меня. Вчера приехала дочка: “Куда будем приезжать, мама? Где будем жить? Если внуки спросят, захотят к бабушке?” Всю ночь плакала. Дома нашего нет, нет, нет... Куда нам податься? Жили-процветали, и нет этого, все вмиг сгорело...»

Рузалия ханум пошла к своему двору. Из-под ног поднимается облако пепла, слух режет звук ударяющегося друг о друга железа. Листья у смородины скрутились в трубочку от жары, ветки почернели. Альфарит абый так и не смог спасти свои колеса – когда не удалось вынести из хлева, положил в чан с водой, чтобы не сгорели. Вода испарилась, и колеса сгорели все равно – остался только каркас. Рузалия апа все продолжает рассказывать, где у них что было. А у соседа Тимура от фундамента идет дым – что-то горит, не то пластмасса… На помощь сестре пришел младший брат Рузалии апа и стоит теперь, не знает, что делать – хотел вытащить мотор насоса из колодца, веревка была обгоревшей и оборвалась, мотор упал в глубину, и его уже не достанешь…

«Здесь место двери, тут большая веранда. Сестра моя старшая умерла раньше, хорошо хоть не видела этого кошмара. Спать не могу, во сне вижу наш дом. Все ведь было, жили хорошо – и остались ни с чем, ни с чем. Что думать, не знаешь, что делать, не знаешь. Как такое выдержать? Стараешься себя успокоить, но никак не получается. У нас хоть скота не было, у людей вот животных жалко, животные тоже сгорели. У сестры 25 кур было, тоже сгорели. Не успела выпустить…»

Рузалия ханум продолжает:

«Что куры – бабушки сгорели… Наши подруги бабушки просто спали, огня даже не заметили. Двоюродного брата моего мужа до сих пор не могут найти, пропал около моста, телефон нашли, самого нет. На момент пожара из гостей ехал на лошади. Лошадь пришла, спина обгорела. Щенка нашли мертвым, а самого нет. Не могут найти. Волонтеры ищут – нет его. Может, под золой остался, может, сам превратился в золу, кто знает? По-разному думаем».

Жизнь в деревне сосредоточилась в школе

У двухэтажной кирпичной школы суматоха – должен приехать губернатор Вадим Шумков, ждут его. На вывеске школы не просто «Добро пожаловать», но и по-татарски – «Рәхим итегез», над дверью – флаги СССР.

У школы прибавилось функций – занятия продолжаются, вдобавок это еще и пункт оказания гуманитарной помощи и место временного проживания для тех, кому негде жить. Тут же принимаются документы на получение компенсации и готовятся новые документы вместо сгоревших. Одним словом, жизнь в школе кипит. Татарская же деревня – с порога встречают слова Тукая. Эта деревня возникла в период Сибирского ханства – еще в 1525 году, потом сюда переехали казанские татары, и здесь появилась своеобразная речь, со своими особенностями, ее называют ичкинским говором. Одиннадцать из восемнадцати татарских деревень в Курганской области основали выходцы из этой деревни, поэтому в данном регионе образовалась вот такая группа татар. Это село до сих пор дарит татарскому народу выдающихся людей – например, известный певец, солист «Санктъ-Петербургъ Опера» Ярамир Низамутдинов отсюда.

Официальное название деревни в 60-х годах прошлого столетия было изменено на Юлдус (йолдыз – с тат. «звезда»). До этого в районе были две деревни Ичкино (Эчкен). Чтобы их не путать, решили дать одной из них другое название. Можно было историческому селу сохранить название, а основанную позже деревню назвать Новое Ичкино, однако поступили по-другому. Но люди до сих пор не согласны и продолжают называть свою деревню по-прежнему – Эчкен. Об этом мне рассказал представитель татарского конгресса в Курганской области Марат Юнусов. Себя он называет коренным, «истинным» ичкинцем.

Внутри школы же всё вверх дном. Обувь, одежда свалены в кучу в одной из комнат. Несколько человек роются в них, ищут себе что-нибудь подходящее, но для этого надо перелопатить всю эту гору, ни по размерам, ни по сезону одежда и обувь не отсортированы. Две женщины подобрали себе обувь, но не могут найти вторую пару. Здесь же коротко пообщался с областным депутатом Валерием Сусляковым. «Работаем по проведению в деревню электричества», – говорит он.

У людей, пришедших в школу за помощью, для встречи с губернатором, одна общая беда. Альфия Галиева разбирает посуду. «Не дай бог, врагу не пожелаю того, что мы пережили. Не видать было ни неба, ни земли. Мы прошли через ад», – сказала она. – Самое главное – остаться в живых. Мы выжили. Дальше уже как-то село Юлдус надо заново поставить на ноги. Это наша историческая родина. Это – наша деревня. Прежней она не станет, но хоть что-то осталось», – надеется сельчанка.

Альфия Галиева говорит, что ее семья не уедет, имам села, фермер Ахмадулла Хабибуллин тоже считает, что большинство жителей не оставят родную деревню. Тех, кто настроен уехать, он уговаривает остаться.

Одна из бабушек, пришедших за помощью, представилась как Валентина Погудина, и я подумал, что она русская. Оказалась татаркой. Отчество – Сабировна. «Татарский знаю, конечно, я же здесь родилась и выросла!» – сказала она, предельно удивленная моему вопросу.

«Пожар возник ниоткуда, разбушевался сильно! Ветер с дымом прилетел в нашу сторону, и за 15-20 минут всё у меня сгорело. Красиво жила, “фартово”... Одна строила на одну пенсию, 16 лет строила. Не успела моргнуть – огонь забрал всё. Не знаю, в деревне мне теперь жить или перееду к детям в Шадринск? Надо купить хотя бы халупу какую-нибудь. На какую сумму дадут сертификат, даже не знаю, путь даже 500 тысяч, я бы хоть избушку с кухней купила, чтобы жить. Сколько уж мне осталось? Сегодня жива, завтра нет. Уф-ф! Спасибо, будьте здоровы. Не дай бог вам такого горя повидать, как у меня!

У Валентины апа на лице тоже отек – на выходе из дома обрушились ворота, в нее попало доской.

«Без ничего осталась, успела только документы взять. Из окна выпрыгнула. Ударилась об ворота. Ладно хоть живые остались, и за это спасибо. Государство, наверное, поможет, куда же нам идти. Мы люди одинокие. Куда нам теперь? К кому обращаться? У каждого свои заботы, разве станут о тебе думать.

– Где вы сейчас живете?

– У сына в Шадринске. Пока временно. У него двое маленьких детей, шумно. Старому человеку очень тяжело, мне 77 лет. А больше идти некуда. Даже тарелки у меня нет своей и одежды нет никакой… Одна я, живу одна.

Гуллянур Хабибуллина тоже живет одна. У двух ее дочерей дома сгорели. Гуллянур апа скучает по татарским телеканалам, которые связывали ее с Татарстаном, татарским миром:

«Двадцать лет смотрю казанские каналы. И тарелка сгорела, и телевизор. Сейчас не смотрю – настроения нет смотреть. Все глаза уже проплакали – всё нажитое сгорело. Теперь улыбаемся. Куда ж пойдем? В городе жить не хочется».

«И смотреть негде эти каналы!» – говорит другая бабушка, стоящая рядом.

«Да… Живу у внука. Не сплю, не ем, чай только пью. Боюсь идти к своему дому – там только куча золы. До сих пор боюсь. Огромное горе пришло к нам».

«Она убита горем. У нее умер сын, потом муж», – подсказывает та бабушка.

«Одна я жила, и у дочерей дома сгорели… Вам спасибо, живем Татарстаном! Сейчас буду жить в свободном доме у внука, поставлю “тарелку” и буду смотреть Казань! Мы татары, ичкинские татары», – сказала бабушка, сама себя подбадривая.

В школьных коридорах – ряды кроватей. Люди вынуждены жить буквально друг на друге. А ведь и переодеваться как-то надо, и помыться, конечно, им очень трудно. А вот Галие Ильиной и Тагиру Шигабутдинову условия попались более-менее терпимые – их вместе с семьей дочери разместили в отдельной комнате – кабинете начальных классов. На полу валяются матрасы, на матрасе играет маленький рыжий котенок. Не мог не погладить его – такой красивый. Еще и злой – кусается.

«Внучка первым делом кошку свою взяла с котенком, потом – свой рюкзак. Там стоял автобус, туда побежали», – рассказывает ее бабушка. Тут и внук ее подошел в маске Анонимуса, пытался меня напугать. Я, конечно, «испугался», а он обрадовался.

«Дым черный, мы документы взяли и побежали. Дороги не видно. Искры от горящих веток в глаза попадают. Сели у реки. Намочили платки в воде и дышали через них. Все вокруг было черное. Два дня потом кашляла. Дочка моя живет на одной стороне деревни, мы на другой. Они в свою сторону ушли, мы в свою. Телефон то ловит, то нет. Звоним друг другу – у дочери истерика, говорит: “Вы живы?”, я их спрашиваю, живы ли они. Даже вспоминать не хочется. Надеемся, конечно, что деревню восстановят. Сколько дней плакали. Наш дом, в котором мы жили 30 лет. Дети еще совсем недавно свой дом построили. Животные были у нас, пришлось продать, зерно сгорело, трава вся сгорела на лугах, кормить нечем, они орут, пришлось продать их. Задешево. Наживаются на чужом горе…

Бабушка постеснялась говорить на татарском языке. А вот ее дочь Евгения Стою (Галия апа говорит, что татарское имя дочери – Джамиля) татарский знает даже лучше, чем ее мама.

– Здесь живем, тут же спим. Дома сгорели и у меня, и у мамы. Я, мой муж, дочка, сын – живем вчетвером. Нас кормят, я сама работаю в ФАПе. Еда здесь есть. Мы остаемся в деревне, будем здесь строить. С губернатором говорила, построят новый ФАП. Мы, ичкинские татары, живем у себя на исторической земле.

– Как вам живется в школе?

– Не дом, конечно. А куда деваться? Очень трудно. Мы тут в одной комнате, еще ничего. А людей видите – спят в коридоре, неудобно. Утром помыться некоторые заходят к нам. Стираться, мыться – очень тяжело.

Елена Мухаметзянова теперь не просто директор школы, она еще и директор пункта временного проживания. По ее словам, в школе размещены 36 человек, шесть из них – это учащиеся школы. На втором этаже продолжаются занятия. Всего трое детей ушли в другую школу. «Чем жить где-то у людей, детям находиться здесь легче», – говорит директор. Она надеется, что все эти события не повлияют на результаты экзаменов. В любом случае «Последний звонок» будет проведен, сказала она.

В школе есть все условия. В столовой кормят всех, много тех, кто готов оказать помощь. К слову, в Юлдусе русские имена среди татар – обычное явление. Имена Елена, Валентина встречаются не только у среднего поколения, но и у бабушек. Татарская речь у местных имеет свои особенности, но лично я детей, говорящих по-татарски, здесь не увидел. Возможно, они есть, но те, кого я встретил, татарского не знали. Самый молодой житель, владеющий родным языком, – это 21-летняя Амалия Динмухаметова. Хотя с 14 лет она уехала жить в Шадринск, татарский не забыла. Она говорит на очень интересном наречии, показалось, что в нем смешались элементы от речи казанских татар и мишарских, сибирских диалектов.

Губернатор обещает помощь

В деревню приехал губернатор Курганской области Вадим Шумков. На встрече с жителями его завалили вопросами. Размеры компенсации определены – близкие погибших получат по 1 миллиону рублей, компенсация за жилье – 57 800 рублей за кв. метр, если это не единственное жилье – 500 тысяч рублей. Можно покупать квартиру, можно тратить на строительство нового дома. Желающим построить дом дополнительно выдается 700 тысяч рублей. Предпринимателям – 10 миллионов рублей. Пожилым – санаторий, детям – детские лагеря бесплатно. У кого сгорел дом – получают 10 тысяч рублей компенсации, кто полностью потерял имущество – 50 тысяч рублей. После этих слов губернатора люди громко стали возмущаться. Ранее Наиль абый говорил, что под государственную помощь его случай не попадает, таких оказалось много.

Когда люди стали жаловаться, что не получили денег, он начал их успокаивать:

«Чиновники так же боятся. Вон следователь смотрит, следит, чуть что не так сделаешь, за бюджетные деньги придется отвечать, тут же возьмут за мягкое место», – сказал Вадим Шумков, кивая на большого человека в синем костюме, стоящего среди людей. Следователь, видимо, в этот миг осознав свою значимость, встал в еще более уверенную позу.

Губернатор продолжил: «Если окажется случай, не предусмотренный законом, найдется какое-нибудь средство. Если не найдется, попросим у бизнесменов», – заверил он.

Люди продолжали сыпать вопросами. А еще среди них оказались «поддатые». Мужчина, не сумев пробиться к губернатору, начал кричать разные оскорбления, а когда полиция начала его уводить, заявил, что сын у него на специальной военной операции, искал защиты в этом. Но он вместо «специальной операции» сказал запрещенное слово из пяти букв, поэтому у полицейских нашлась законная причина его увести. Имам деревни заругал односельчанина: «Зачем в такой день пришел пьяный? Где только находишь эту водку!» Верно же говорит – в момент, когда решаются такие важные вопросы, вместо того, чтобы спокойно все обсудить, прийти в таком состоянии…

Женщины со слезами подходили к губернатору: «Всё сгорело, ничего не дают!», «Мне говорят, не единственное жилье, это же дети строили!» Одна из женщин начала со слов благодарности («по телевизору увидела и обрадовалась “наш человек приехал”, сказала – с нами всё будет хорошо...») и тут же донесла свою просьбу. «Вот это татарский подход!» – посмеялись люди, стоящие в очереди к губернатору. Губернатор тоже смеялся: «Я понимаю. У меня сын ведь на четверть татарин!»

Поток людей к губернатору не иссякал. Он устал отвечать, потом, увидев, что снимают, покивал головой: уходите, не снимайте. Мол, встреча с населением, «без прессы». Ну любят же у нас чиновники говорить без камер. Чего боятся? Что попросят выполнить данные ими обещания?

Как компенсация неудавшейся съемки встречи с жителями удалось коротко поговорить с губернатором. Он сказал, что предприниматели в деревне тоже получат помощь. Первые шаги уже сделаны – например, руководитель компании «Кургансемена» Марат Исламов двум фермерам из села бесплатно дал 60 тонн семенного зерна.

Наверняка вы видели – у нас рядом с лесами делают широкие противопожарные рвы. В деревне Уленкуль Омской области пожар тоже пришел от камышей, стоящих буквально впритык к деревне, из-за этого главу сельского поселения хотели засудить, обвинив в том, что эти камыши не были скошены. Еще до поездки в Юлдус я подумал – разве не было защитной полосы между лесом и деревней? На въезде в деревню стало ясно: почерневший от пожара лес – в двух шагах от деревни, огненный смерч просто перелетел, запрыгнул от верхушек деревьев на дома. Почему же лес не вырубили, отдалив его от границы деревни на безопасное расстояние? Имам деревни, фермер Ахмадулла Хабибуллин этот вопрос задал и губернатору. Оказалось, что вопрос поднимался и ранее. Ответа на этот вопрос нет. Теперь уже, после пожара, губернатор сказал, что рассмотрит его. Если лес обычный, то спокойно можно вырубить 50 метров. Ну а если лес имеет охранный статус, то придется внести дополнения в генеральный план, пояснил глава региона. Одним словом, этот вопрос пока никак не решен.

А у школы – автобус с надписью «Дети». Черный, весь в саже, искореженный корпус. Он стоял прямо рядом с деревьями. Как сама школа не загорелась – удивительно.

«Мы испытаем вас страхом, голодом, потерей имущества…»

Чтобы увидеть масштабы беды с высоты, я пришел в мечеть – хочу подняться на минарет и сделать несколько кадров оттуда. К тому же подходило время пятничного намаза.

Послушать пятничную проповедь пришли в основном молодые, стариков почти нет. У нас в Татарстане обычно в сельскую мечеть ходят старики – это они сохранили и религию, и язык. К сожалению, в Юлдусе эта связь оборвана. Поэтому и удивляться не надо – проповедь, понятно, на русском языке. Я зашел в тот момент, когда имам произносил слова из Корана: «...Мы непременно испытаем вас страхом, голодом, потерей имущества, людей и плодов. Обрадуй же терпеливых...» Сура «Бакара». Как же точно этот аят описывает нынешнее положение села.

Поднялся на минарет. У оконного стекла трепещет галка – бедная, залетела внутрь, а выхода найти не сумела. Выпустил птицу через дверь – живи! С минарета зрелище открывается ужасающее. Выжженная земля. Среди торчащих черных печных труб, жестяных заборов тут и там копошатся люди. Расчищают свои земли. Черный след от пожара доходит до мечети и резко обрывается. Можно, конечно, увидеть здесь некий знак от высших сил, но наверняка дело не только в этом. Как и территория школы, рядом с мечетью тоже было убрано, не было сухой травы, которая могла загореться. В противном случае удалось бы спасти школу и мечеть? Если бы лес рядом с деревней отодвинули на несколько метров, сделали защитную полосу, тогда наверняка этой трагедии в деревне удалось бы избежать. Говорят, именно это спасло соседнюю деревню Сибирки. Когда был в школе, заметил, как следователи из области опрашивали людей. Возбуждено уголовное дело, видимо, кого-то привлекут к ответственности… Это всегда так – вроде бы все хорошо и думаешь, что беда не случится никогда. А она случается. И страшная.

Помощь Татарстана

О лесном пожаре, угрожающем деревне Юлдус, в соцсетях заранее сообщил представитель Всемирного конгресса татар в Курганской области Марат Юнусов. Первым с селом связался руководитель комитета конгресса по работе с татарскими организациями в регионах Марс Тукаев. Еще до того, как пожар в деревне был потушен, до открытия официального счета он начал сбор денег, указав свой телефон. Перечисленные соплеменниками 2 млн рублей в виде купленных на них предметов быта, инструментов переданы жителям. Привезенную из Казани помощь занесли в магазин, потом по списку раздали людям. Кому – ведро, кому – лопата, кому-то – электрическая плита, кому-то – раскладушка.

«Помогите нам, пожалуйста, Татарстан! Помогите нам! Некоторым немного помощи оказывают, нам дополнительная нужна помощь. Пожалуйста, постройте нам хоть какой-нибудь дом!» – просили люди, стоящие в очереди на получение гуманитарной помощи.

– А что больше всего нужно?

– Дом нам нужен, чтобы жить, нужен дом. Нам негде жить. А вот это всё мы со временем и сами добудем. Нам сейчас нужна крыша над головой. Всё сгорело, ничего не осталось. Абсолютно ничего, – сказали люди.

Тем временем гуманитарную помощь продолжают раздавать. «Только одно можем дать – или чайник, или плитка». – «Плитка». – «Раскладушку даем одну. Вас сколько человек?» – «Двое».

Слышу, две бабушки, получившие помощь, жалуются:

– Ну вот нам, старым бабушкам, ведро дали поливать, лопату дали копать. Что же нам копать, ни дома у нас нет, ни сада, ничего же нету. Я тут по людям хожу, ночую. Без ничего остались. Куда идти, не знаем. Куда же нам пойти, кого просить приютить? – говорит женщина чуть не плача.

– Я тоже одна. Вырастила пятерых детей, все отдельно живут, спасибо Всевышнему, сохранил дом моей дочери. Всё сгорело, только дом остался. Чем я заслужила, за какие грехи? И в мечеть ходила! – говорит вторая.

– Собирали 62 года – пропало за 6 минут.

– Даже десяти минут не горело, вот такие у нас дела.

Это оказались 83-летняя Хадия Абдрашитова и 85-летняя Елена Шамсутдинова. Обе женщины одинокие, мужей нет. У Елены Шамсутдиновой одна из дочерей живет в деревне, дом уцелел, перебрались туда, спят на одном диване. На вопрос «какая нужна помощь?» ответа у них нет.

«Не знаю, что нам теперь надо, даже не знаю. Дадут – куда мы это денем? И положить некуда», – говорят они.

«Было бы хорошо, если бы хотя бы избушку построили, маленькую. Жили бы в нем. Были бы рады и этому. У меня и куры были, не сгорели, я их отдала. И собака жива осталась, и куры. Меня только там нет», – рассказала Хадия Абдрашитова.

Позже им дали раскладушки.

«Жителям Татарстана, всем огромное спасибо! Большое спасибо! Накормили, напоили, одели, слава богу. Дай им Аллах долгой жизни, пусть не видят того, что мы повидали», – осыпали благодарностями бабушки тех, кто участвовал в сборе гуманитарной помощи.

– Нужная была вещь?

– Нужная, нужная. У нас только один диван на двоих. Вдвоем спим. Тесно, даже не шевельнешься. Вот теперь одна ляжет на раскладушке, – говорит бабушка.

«Помощь еще будет, не расстраивайтесь…» – сказал им заместитель руководителя исполкома ВКТ, сопровождавший гуманитарную помощь, Разил Зиннатуллин. Он обратился к татарам и призвал активно участвовать в сборе помощи. Конгресс планирует в ближайшее время отправить еще одну партию груза.

Эти обращения не остаются без результата – недавно предприниматель Ильяс Гимадов сообщил о своем решении отправить еще одну машину со строительными материалами и инструментами и призвал других предпринимателей присоединиться.

«Татарстану, всему татарскому народу – вам огромное спасибо! Приехали очень нужные вещи. Большое спасибо!» – сказал представитель Конгресса в Курганской области Марат Юнусов. По его словам, 30 процентов жителей два-три дня назад говорили о желании уехать, но раз есть сертификаты, даже думавшие уехать старики решают остаться:

«Они видят помощь от вас, от нас и понимают, что здесь сейчас начнется жизнь, будут строиться дома, многие сейчас думают вернуться. Проблемы есть, разные: у кого-то документ не готов, у кого-то прописки нет. Но работа продвигается. Самое необходимое для нас сейчас – это строительные материалы. Если люди начнут строить свои дома, нужно будет место, куда складывать вещи, а там уже и дом построить. Сейчас нет ничего важнее, чем стройматериалы. Еда, одежда, необходимое для быта – все это, слава богу, уже есть. Все ждут материалов, чтобы начать работу…

От имени татар Курганской области, жителей села Эчкен – Юлдус передаю огромное спасибо вам. Все, кто сюда приезжает, знают об этой помощи, надеется, что деревня возродится, и мы, как и раньше, будем жить дружно вместе с Татарстаном, со всем татарским миром. Еще раз большое спасибо!

Село мы возродим. Татары здесь будут жить. И не только татары. Основная часть людей намерены остаться здесь. Возможно, некоторые из пожилых уедут, им тяжело здесь заново построить дом. Молодые, люди среднего возраста, предпенсионного возраста хотят остаться здесь».

Имам-хатыб села Юлдус, фермер Ахмадулла Хабибуллин тоже высказал слова благодарности за помощь. Он считает, что даже с использованием авиации шансов потушить пожар не было, потому что сильный ветер моментально разносил огонь по всем окрестностям.

«Наш татарский народ объединился, принял близко к сердцу эту трагедию, и начал помогать. До сих пор мы получаем звонки из разных регионов, разных городов. Спасибо, мы показали, как мы едины, по милости Всевышнего, надеемся, что деревню мы возродим», – говорит имам.

Ахмадулла Хабибуллин планировал 8 мая приступить к посеву, и в этот же день у него сгорело все хозяйство со складами, техникой, семенами и удобрениями. «Только купил новый дискатор», – говорит фермер.

«Это испытание Всевышнего, испытание мы должны пройти достойно. Стараемся. Главное – выдержать все это, не отчаиваться. Большое спасибо Татарстану, помогают. Особенно татарский конгресс, через 15 минут связались и всегда остаются на связи. Марс Тукаев молодец, наш парень. Он приезжал к нам. С Василем Шайхразиевым работаем вместе. Сплотимся и вместе поднимем нашу деревню, наше большое историческое село.

– Удастся сохранить?

– Это наш долг. Фаузия апа Байрамова много раз у нас была, мы писали книгу по истории села. Сейчас уже надо сделать вторую книгу, материалы у нас есть! Некоторые жители сгоряча написали заявление на переезд в другое место. Я говорю – ребята, это же не проблема, жить-то вы будете в другом месте… Но наша главная задача – сохранить деревню. Моя проблема – не дом, моя проблема – моя деревня. Нашу деревню надо сохранить! – говорит имам.

Сейчас прошу организаторов не принять как критику в свой адрес – в таких случаях так бывает: вроде бы везешь целый грузовик, а начинаешь раздавать, кажется не так уж и много. Тем более может оказаться так, что не всё, что привезли, было нужно людям, ведь помогают практически вслепую, конкретных запросов от жителей нет. Например, передавать одежду на данный момент совсем не стоит – размеры не подходят, и ее никто не сортирует, выгрузили все в одну кучу, и «откопать» оттуда себе что-то пригодное практически нереально. Боюсь, все это скоро будет валяться как мусор. Может быть, следует связаться с жителями через соцсети и отправлять конкретно размеры – иначе посылать одежду не имеет смысла.

Для людей там самое важное – это дом. Куда можно было бы приткнуть голову. Хоть маленькие домики, размером с баню – нужна крыша над головой, говорят все. Конечно, для быта нужно много чего, но у них пока нет даже места, куда складывать эти вещи, поэтому надо начинать с этого.

Прибывший 12 мая гуманитарный груз – это первая помощь от Татарстана, до этого мусульмане Екатеринбурга привезли большую партию халяльного питания и продолжают везти. Хочется думать, что далее помощь уже будет более точечной. Это важно и для тех, кто помогает.

Я считаю, что Татарстан мог бы оказать и более существенную помощь. И, наверное, обязан это сделать.

Раис Татарстана Рустам Минниханов донес до председателя «Милли шура» Василя Шайхразиева о необходимости поехать на место и оказать поддержку. Хочется верить, что Татарстана не оставит эту деревню в беде.

Сбор помощи продолжается.

Республиканский общественный фонд Всемирного конгресса татар:

ИНН 1653007500 / КПП 165501001

Контакты (для справок)

Тел. (843) 299-77-18, 236-51-84, 236-59-16

Эл. почта: gulnara.vkt@mail.ru

Руководитель: директор Сабиров Артур Валерьевич

Отделение «Банк Татарстан» № 8610 ПАО Сбербанк г. Казань р/с 40703810162020100015

БИК 049205603 к/с 30101810600000000603

Назначение платежа: «Пожертвование для оказания помощи пострадавшим от стихийного бедствия жителям с. Юлдус (Шадринский МО Курганской области). Без налога (НДС)»

Деньги для пострадавшей в пожаре деревни Юлдус также можно перечислить на карту, прикрепленную к номеру 8-987-297-42-29 Марса Тукаева.

Рамис Латыпов, intertat.tatar; перевод с татарского