Тагир Ахунзянов: «За годы моей работы численность башкир увеличилась с 650 до 950 тысяч»

«Перевести татарские школы на башкирский язык – это большой скандал. Поэтому сделали их русскими»

– Я из села Мусино Бижбулякского района Башкортостана. В наших краях очень много чувашей, поэтому я знаю и чувашский язык. Чуваши меня называли «наш чуваш», считали меня своим.

Я доволен тем, как сложилась моя судьба. 21 июня 1941 года мы получили аттестат об окончании Белебейского татарского педагогического училища и всю ночь праздновали. А на следующий день началась война. Я родился в сентябре 1924 года. На фронт не берут. А мне очень хотелось – переживал, что опоздаю, за год война кончится и победят без меня.

Пошел к председателю сельсовета – он одновременно и военный учет вел. Попросился на войну. А председатель говорит – принеси-ка чекушку, поговорим. Я ему не чекушку, а целых пол-литра принес. И при мне же он звонит в райвоенкомат. Говорит, что в списке есть ошибка, один товарищ не 1924-го, а 1923-го года. Вот так прошел я войну вдоль и поперек. Когда вернулся, поставили меня директором в школе, затем секретарем райкома комсомола, потом в обкоме – сначала лектор, заведующий сектором прессы, а потом Высшая партийная школа при ЦК КПСС.

В 1964 году меня назначили главным редактором газеты «Кызыл таң». Газета тогда была в упадке, тираж всего 16-17 тысяч. За три года я его поднял до 100 тысяч. Это были самые счастливые мои годы. О чем мы только не писали тогда! Вот сейчас, вы говорите, демократия. Я смотрю на местные СМИ – совершенно не вижу ни свободы слова, ни независимой журналистики (сегодня в Башкортостане не выходит ни одной оппозиционной газеты, - прим. 2002 года).

В апреле 1967 года меня назначили секретарем обкома БАССР по идеологии. К тому моменту у меня уже есть и образование, и опыт, я прошел все этапы...

– И проработали целых 20 лет!

– Да, в 1987 году нас просто разгромили. Весь план Горбачева – сейчас это все знают – был в разрушении партии, страны. Он американский шпион, ему был дан такой заказ. На кого партия опирается, в чем ее сила? В идеологии. Вот так в стране одновременно сняли 40 секретарей и поставили «нужных» людей.

Когда меня снимали, нашли вот такой повод: «За значительные недостатки в идеологической работе по укреплению дружбы народов». А до этого у нас побывала бригада ЦК и изучала положительный опыт в укреплении дружбы народов в республике. Если сегодня в Башкортостане нет межнациональной розни, то это благодаря нашей работе.

– Но к Башкортостану трудно применить выражение «дружба народов», и о вас тоже так не скажешь…

– ...Наверное, говорят, что Ахунзянов ликвидировал татар?

– Да.

– Вот говорят, что я ликвидировал татарские школы. Во времена СССР выпуск учебников на национальных языках был поделен: для татар книги выпускает Казань, для чувашей – Чебоксары и т.д. В нашем Башкортостане – одни казанские книги, и что получается: «Наша республика - Татарстан», «Наша столица – Казань», «Самый большой поэт – Тукай»... А сами живем в Башкортостане. Во-первых, патриотическое воспитание хромает, во-вторых, у ребенка нет никаких знаний о своей республике. Он тянется к Казани, туда и уезжает. А нам на кадры что? С детства мы считали, что путь роста такой: Муса – Белебей – Казань – Москва. Уфы нет.

Этот вопрос надо было незамедлительно решать. Если школы перевести на башкирский, будет большой скандал. Поэтому мы выбрали нейтральный путь – татарские школы сделали русскими.

«Худайбердин сказал: башкирский литературный язык выбран неправильно»

– Сегодня башкирские националисты заявляют: «В советское время Казань отатарила половину Башкортостана, а на самом деле татар у нас нет». Кажется, корни этой сказки тоже растут из времен вашей деятельности?

– Это не сказка. Башкиры же были кочевым народом. Сейчас они, конечно, хвастаются - башкиры были такие, сякие. Ерунда. Были, может быть, но это единицы. У татар история намного богаче, культура намного выше, наука намного сильнее. Сегодня башкиры ставят себя в один ряд с татарами. Но у башкир до революции даже письменности не было. Учителя кто? Татары. Самый большой человек в селе – мулла. А кто мулла? Татарин. Кто в Башкортостан привнес культуру? Татары. После революции даже в самые далекие башкирские деревни приезжают работать учителя-татары. А на каком языке работает школа, деревня постепенно на него и переходит.

И вот наступили семидесятые – наше время. Я езжу по деревням. Смотрю: раньше была башкирская деревня, а сейчас татарская. Как это исправить? Поднимаем сведения о переписях до революции. В Дюртюлинском районе 70 процентов были башкиры, сейчас там ни одного башкира. В Яркеевском районе – то ли 80, то ли 70 процентов башкир, а газета у них всегда выходила на татарском. Короче говоря, по ревизским сведениям 1913 года в Башкортостане проживали 1 300 000 башкир, а в 1926 году их уже 640 тысяч. Где половина башкир? Ладно, была война, голод, но не могло же погибнуть столько башкир!

Правда, в царские времена тем, кто запишется башкиром, земли давали больше, были привилегии, а после революции они записались татарами.

– Вот именно.

– Но это не было таким решающим фактором, таких немного. У башкир есть настоящий башкирский патриот по имени Худайбердин, он еще и земляк нашего Муртазы [Рахимова]. Он сказал: башкирский литературный язык выбран неправильно. Литературный башкирский язык был введен лишь в 1922 году. До этого в республике даже башкирская газета выходила на татарском языке.

У башкир семь диалектов. В качестве литературного языка был взят не средний из них, который понятен всем семи диалектам, а близкий к казахскому языку уральский диалект. А язык дюртюлинских башкир близок к татарскому (в Башкортостане татар Дюртюлинского района сейчас называют «отатарившимися башкирами»). Житель этого района не читает газету на башкирском языке, говорит, что это не его язык. А татарскую газету читает, потому что она ему понятна.

Как секретарь по идеологии я не должен был допустить дальнейшего сокращения численности башкир и не допустил этого.

«Я говорил: людей больно не расспрашивайте. Если в ревизиях деревня была башкирская, пишите их как башкир»

– Каким образом?

– В годы моей работы численность башкир была доведена с 650 тысяч человек до 950 тысяч. Во время переписи я всегда говорил: у нас люди не знают, какой они национальности. Больно не расспрашивайте. Есть очень хорошие книги по результатам прежних ревизий. Если та или иная деревня раньше была записана как башкирская, не копайтесь там, а запишите как башкир. На язык не смотрите, потому что язык – это не определяющий национальность фактор. Корни национальности глубже.

Были и те, кто делал по-глупому. Так, после переписи звонит секретарь Шафиков из Бураево: «Задание обкома выполнено, башкир сделали даже на 15 процентов больше, чем было в плане». Я сказал: «Дурак» и положил трубку. На следующий день я его уволил.

– И никто не писал жалоб?

– Еще как писали! Наверное, ни одного месяца не было, чтобы я не писал объяснительные в ЦК. В Центральном комитете смеялись: «Приходит письмо, что дискриминирует татар, начинаем проверять, прилетает другое письмо – что притесняет башкир». Держали только потому, что был такой «противовес», иначе давно сняли бы.

Как-то я сам по следам жалобы съездил в деревню Кучербаево Благоварского района. Деревню записали башкирской. Смотрим документы – деревня на самом деле раньше была башкирской. Четыре махалля, 4 медресе, 4 татарских муллы. Деревня отатарилась. Поехал, собрал людей. Прямо перед моим приездом в сельском клубе ставили спектакль «Галия» по моей повести. Люди его обсуждали. Спрашиваю: «Понравился спектакль?» Говорят: «Понравился». Говорю – я автор. «Как, его же написал Тагир Тагиров?» – «Это мой псевдоним». После этого пошел совсем другой разговор.

– Увели их от темы…

– Один там начал, мол, татарам житья нет, я его остановил. Говорю: «Я тоже татарин, а работаю секретарем в областном комитете».

«Шакиров и меня пытался сделать башкиром»

– Башкиры вас на руках должны носить.

– Пусть не говорят, что Ахунзянов все время только в ревизских книгах копался, это надо было только во время переписи. А потом, информация по результатам переписи нам нужна была только для работы, простому народу она ни к чему.

– Но это же не так. Сейчас вот в этих переписанных в башкиры деревнях принудительно вводят башкирский язык.

– А вот это очень большая ошибка. Действительно, Муртаза на это денег не жалеет. Большинство башкир сами не знают по-башкирски. Вот вам цифра: в республике тех, кто считает башкирский родным языком – 14 процентов, а татарский родным считает 34 процента!

Такая спешка была и во времена первого секретаря [Мидхата] Шакирова. Его сестра в Казани руководит кафедрой татарского языка, а этот себя записывает башкиром и требует того же от других. В те времена довольно много татарской интеллигенции стали башкирами. Как-то Шакиров с чиновником из Москвы побывал в Дюртюлях. По документам там ведь 60-70 процентов башкир. Меня позвали. Деревня башкирская, а в школе преподают на татарском. Почему так, спрашивают они. А я им: «Вам нужен бунт?». Я говорю, у любой партии, идущей к власти, один из лозунгов: «Знания – на родном языке!». До чиновника это конечно не дошло, Шакиров точно не понял. В национальном вопросе он был невежда.

Вот эти требования еще больше ускорили перевод татарских школ на русский. Но я реально смотрю на жизнь: если ребенок в школе будет учиться на русском, а дома, на улице говорить на татарском – он не теряет своей татарской идентичности. Наоборот, приезжали из исконно башкирских районов и называли себя татарами, потому что быть татарином престижнее.

Помню, как Шакиров и меня пытался сделать башкиром. Он говорил: «Не чуваш же ты, наверное?» А я ему категорично заявлял: «Должен же быть в комитете представитель народа, который принес в Башкортостан культуру, прославил ее? Тем более белых башкир не бывает». Своей татарской принадлежности я никогда не терял.

– Тагир эфенди, последний вопрос: вы не жалеете о содеянном вами в течение 20 лет?

– У моих соплеменников в Башкортостане есть основания меня критиковать. Я к этому готов. Двадцать лет быть секретарем по идеологии – это ужасно тяжелая работа. Иногда думаю, как я это выдержал. Что бы обо мне ни говорили, я люблю дорогой мой народ, его культуру. С Гумером Башировым мы встречались еще на фронте. Часто общался с Гарифом Ахуновым, Аязом Гилязовым, Мухамметом Магдеевым. Писали бы по-русски – их знал бы весь мир! Башкирская литература не может конкурировать с татарской литературой. Это великая проза!

Вы молодые. Не забывайте, что вы дети татарского народа, что свои первые слова вы произнесли на татарском языке, что вы вскормлены татарским молоком. Это – самое важное.

Перевод Алии Сабировой, «Миллиард.Татар»