«Своим примером доказываю – обратный путь есть»: экс-участник ХТ* о помощи мусульманам

«Я принял Ислам, думал, очищусь от грехов, а тут я снова грешник?»

С Азатом Хасановым – экс-участником международной террористической организации Хизб ут-Тахрир аль-Ислами* – «Татар-информ» встречался пять лет назад. Тогда только вышел в свет снятый в Татарстане документальный фильм «Доверяя сомнениям», в котором рассказывалось о том, что это за организация и как террористы вербуют новых адептов.

Мы решили снова поговорить с Азатом Хасановым, чтобы узнать, как сложилась его жизнь после того, как он в корне поменял свои взгляды. Но для начала напомним, как он попал в террористическую организацию. Поскольку, по словам экспертов, этот процесс одинаков во все времена и во всех странах мира.

Шел 2003 год. Совсем молодой тогда Азат и его брат-близнец только-только приняли Ислам и начали ходить в мечеть с такими же, как они, молодыми новоиспеченными мусульманами. Именно в мечети ребята познакомились с мужчиной, который, как выяснилось позже, вербовал новых участников в ХТ*.

Он любезно предоставлял свой автомобиль для того, чтобы возить нас до дома. Мы – это четверо или пятеро парней, которые только-только приняли Ислам. Он много с нами разговаривал. Нравилась манера его разговора – он это делал необычным образом, через вопросы.

«Видите дерево?» – спрашивал он. Мы говорили: «Да, видим». – «А кто решил, что дерево растет корнями вниз, а кроной вверх? А нуждается ли в ком-то вот это здание, чтобы появиться?»

Сначала мы не понимали, для чего все это он спрашивает. На самом деле, таким образом он пытался заставить нас размышлять. В том числе о вопросах веры. В этом, казалось бы, ничего плохого нет. Но дьявол, как известно, кроется в деталях. В процессе таких разговоров начинает формироваться доверие к этому человеку, которого ты уже воспринимаешь как наставника. Выходит ведь, что фактически это он тебе открыл истину и благодаря ему ты уверовал очень крепко, получил разумный фундамент. Ты ему очень благодарен. Выключаешь критичность и берешь от него все.

Азат вспоминает – все произошло для него незаметно: «Поскольку я только принял Ислам и не мог отделять еще истинное от ложного, все, что говорил мусульманин, для меня казалось самим Исламом».

Прошел месяц-другой, интересные беседы продолжались, и в какой-то момент старший товарищ поинтересовался у Азата, а выполняет ли он, как верующий, все, что положено.

Я сказал, да, все. Я молюсь, когда надо, еду в хадж. Он спрашивает: «А только ли это ты обязан выполнять?» Я говорю: «Да». А он мне: «А давай посмотрим в Коране». Открывает Коран и говорит: «Вот здесь, например, написано: вору или воровке отсекайте руки за воровство как воздаяние, как устрашение. Или, например, за убийство должно отвечать убийством. А это мы выполняем?» Я говорю: «Нет, мы не можем это выполнять». Тогда он в ответ: «А где-нибудь написано в Коране, что если ты не можешь выполнять, то это не нужно выполнять и с тебя снимается ответственность за невыполнение?» Я ответил отрицательно.

И тут он мне начал объяснять, что в этом случае я являюсь грешником. И другие, которые ничего не делают для того, чтобы этот приказ выполнять, тоже грешники. В тот момент я поверил в то, что я являюсь грешником. И что получается? Я принял Ислам, думал, что очищусь при помощи религии от грехов, а тут я снова грешник? Я очень сильно испугался в тот момент.

И вот в этот момент по плану тех, кто вовлекает молодежь, у человека должен возникнуть вопрос: «Что делать?» и он должен задать этот вопрос наставнику. И тогда человеку объяснят, что нужно создать такое положение, при котором все те приказы будут выполняться. А это возможно только тогда, когда будет государство с исламской системой – халифат. И когда я спросил, как же этого достигнуть, мне рассказали про то, что есть такая политическая партия, называется она Хизб ут-Тахрир аль-Ислами*. Она больше 50 лет занимается идеологической работой, продвигает эти идеи среди верующих. И все, кто не состоит в этой партии, якобы грешники. И все, у меня не было выбора.

«Главным было добиться доверия человека, а дальше – дело техники»

По словам Азата, на его «обработку» у «наставника» ушло порядка трех месяцев. Позже, чтобы еще активнее заставить его «размышлять», подключился и другой «наставник». Он задавал свои вопросы Азату, которые будоражили молодой ум и заставляли искать и искать ответы.

Тогда я понял, что есть некая сила, которая сама не является материей, сама не ограничена, но в то же время сама всех ограничила, установила эти законы – тяготения, гравитации и другие – и контролирует их исполнение. Тогда я понял, что он мне открыл серьезную вещь, – доверие мое возросло. Все работает, как в продажах, если хотите такой пример.

Этими же приемами позже, когда сам начал вовлекать новых участников в партию, я пользовался и сам. Я своими беседами располагал человека, добивался его доверия, а остальное было, что называется, делом техники.

Это я позже уже понял, что понятия о Всевышнем у них нет вообще. Участники ХТ* использовали подмену понятий того, кто по Корану является верующим, а кто – нет.

В том же 2003 году Азат Хасанов вступил в ХТ* – сначала был учеником, потом стал полноправным членом партии. Принес клятву на подчинение амиру и руководству партии, обязался действовать по ее регламенту.

Каждую неделю мы проходили теоретическую часть, и каждую же неделю один раз обязательно была практическая часть. Теорию изучил, на практике применил, отчитался перед амиром, как ты ее применил.

В практическую часть входило привлечение новых членов – наращивание тела партии, так скажем, приобретение новых слушателей через расположение их сердец к тому, что мы говорим. Дальше с привлеченными новичками работали уже более опытные наставники. Позже я и сам стал руководителем ячейки, у меня тоже были свои ученики. Я учил их, как стать руководителями.

Работа в ХТ* начала занимать все больше времени в жизни Азата. Через какое-то время начались трудности в отношениях с близкими – времени ни на кого и ни на что катастрофически не хватало, даже на чтение Корана. Партия учила тому, что вся жизнь мусульманина должна строиться вокруг ХТ*. Сначала идеология, потом все остальное. А чтобы члены партии не сомневались, им приводили в пример аяты, которые трактовали так, что ради партии нужно пожертвовать всем – семьей, детьми, работой.

«Я искал ответы на свои вопросы и понял, что мы занимались ерундой»

В конце концов Азата задержали по уголовному делу об организации экстремистского сообщества и посадили. Разговариваем с ним и приходим к общему мнению: Азату, если можно так выразиться, повезло. Он выслушал свой приговор в 2013 году, ему дали шесть с половиной лет колонии. А спустя пару месяцев наказание по статьям об экстремизме и терроризме ужесточили и сроки для признанных виновными выросли в разы.

Меня посадили, и я задался вопросом: а почему нас посадили? Почему мы ведем такую радикальную работу? Почему занимаемся критикой российского правительства, спецслужб, силовых структур Татарстана, которым начал в то время противодействовать Хизб ут-Тахрир*?

Начал вспоминать бумаги, какие мы проходили. И вот была одна прокламация, которая рассказывала о работе вне территории, которая определена для восстановления исламского государства. То есть речь шла о той территории, где не планировалось добиваться установления халифата. Это, как правило, страны не исламские, светские страны. Почитав ее именно в тот момент, я понял, что Россия – та территория, где ХТ* фактически и практически не должна существовать.

Я начал думать, задавать вопросы по телефону из колонии своему подельнику и тем, кто на свободе. Если мы критикуем силовиков, то это не политическая борьба, как думали мы. Политическая борьба – это в том числе призыв к свержению власти. Я не могу критиковать светского правителя за то, что он поступает не по Исламу. Если б я его критиковал за то, что он асфальт неправильно положил, бюджет слил, коррупционер, – это одно. А если я говорю, что он не мусульманин и у него нет исламских понятий, какой вывод напрашивается? Значит, я призываю к тому, чтобы светский человек, не будучи мусульманином, правил по Исламу?

Когда я эти ответы на свои вопросы нашел, я понял, что мы здесь занимались ерундой. Мы не должны были никого критиковать и ни к чему призывать. Тогда для меня это было прозрением.

Из колонии, а сидел я в Пермском крае, я связался с сотрудником правоохранительных органов, который вел наше дело, и попросил его приехать.

«Я от своей деятельности отказался», – говорю ему. Он удивился, обрадовался за меня и пообещал приехать.

Говорю: «Можешь меня с ребятами, которых сейчас закрыли в СИЗО, свести, чтобы я с ними поговорил, чтобы они от деятельности отказались?»

Почему вы решили с ними поговорить?

Как раз в тот момент уже приняли поправки в закон и ужесточили наказание за экстремизм и терроризм. Я решил с ними поговорить, может, кому-то помог бы облегчить участь.

Через несколько месяцев Азата привезли в одно из казанских СИЗО, где он смог встретиться с товарищами по партии, которые были под следствием.

Я доносил до них информацию, до которой дошел собственным умом. Отклик нашел – все-таки я был одним из руководителей, для них являлся авторитетом. Тем более я два раза был осужден. Они прислушались. Кто-то сразу отказался, кто-то сказал: «Сейчас я никаких не буду делать выводов, потому что была договоренность до суда оставаться на своих позициях». Но в принципе сказали: «Твои мысли понятны. Вопросы есть, но сейчас мы ничего не будем делать».

«Я – инструмент, который может показать, что обратный путь – есть»

Азат Хасанов вышел из колонии в 2019 году, раньше срока. На сегодня это едва ли не единственный случай в России, когда осужденного по статье об экстремизме освобождают до срока. Большую роль в этом сыграло то, что Азат переосмыслил все, что с ним происходило и что привело его на скамью подсудимых. Более того, он нашел массу нестыковок в том, что проповедуют наставники, и в том, что происходит на самом деле. И главное – Азат полностью отказался от своих прежних взглядов.

Я понимаю, почему меня отпустили. Я своего рода инструмент, который может показать, что обратный путь – есть. Потому что люди не верят, что есть обратный путь. Власть показала, освободив меня раньше срока, что есть он – обратный путь.

А когда я уже освободился, учитывая, что у меня был доступ к литературе организации, я начал углубляться, встретился с ребятами из других организаций. Они сказали мне тогда, что ХТшники* – это неохариджиты.

Есть хариджиты – это крайнее направление в Исламе. ИГИЛ** – это хариджиты. Они, например, дозволяют убийство мусульманина, выводя его из Ислама. И вот, сказали мне, Хизб ут-Тахрир* – неохариджиты, другими словами – новая формация хариджитов.

Я сначала не поверил, отнесся к этим словам скептически. Но потом я начал дискутировать в соцсетях с представителями ХТ* из разных стран. И мне открылось, хвала Всевышнему, что ХТ*действительно хариджиты.

Мало того, что Азат собственным примером доказал – обратный путь есть, он еще и начал помогать другим – таким же, как когда-то он сам, заблудившимся мусульманам. Теперь он – общественный помощник фонда «Ярдам – Помощь».

Я в колонии хожу сейчас, общаюсь с осужденными. Мы помощники имамов. Мы – это люди отсидевшие. Те, кто освободился, социализировался, реализовался. Мы своим примером показываем мусульманам, что есть жизнь после того, как ты отсидел, и она – нормальная.

Сегодня Азат работает на себя, он – мусульманин, ходит в мечеть. Как добровольный помощник он регулярно бывает в колониях и много разговаривает там с мусульманами, с теми, например, кто пришел к Исламу, уже попав за решетку.

Общественные помощники ставят своей целью собственным примером показать, что мусульмане могут реализоваться, выйдя из колонии. Даже если когда-то совершали преступления, а потом переосмыслили свою жизнь и приняли Ислам, то можно опять вернуться в нормальную жизнь.

К слову, когда были события в Волгограде (захват заложников радикалами в колонии – Прим. ред.), Ильдар-хазрат Баязитов собрал всех общественных помощников, всех имамов, и мы экстренно поехали во все колонии Татарстана. Поговорили со всеми, с кем нужно было. Объяснили все происходящее, предупредили, что в связи с событиями в Волгограде будут ужесточения в их колониях, и объяснили, что это нормально.

Как вы считаете, насколько важна работа общественных помощников с заключенными?

Очень важна. Потому что люди, которые принимают Ислам в колонии, – это не обычные люди, которые живут среди нас. Люди, которые живут среди нас, они лояльны к власти, к силовикам, они понимают, что в деятельности этих структур больше пользы, чем вреда. Изъяны-то можно найти везде. А за колючей проволокой, если ты туда попадаешь, изначально ты ставишь себя в противоборство с властью, с силовиками. Другими словами, там практически нет таких идеологически верующих в истину, правильность действий администрации. «Выгодно – иду, невыгодно – борюсь, не выполняю требования администрации», – такая идеология чаще всего.

Когда они принимают там Ислам, то, к сожалению, если нет просвещения, они принимают только часть Ислама – поклонение: намаз, хадж, пост, еще что-то. А то, как нужно относиться к власти, им никто не объясняет. И они чаще всего изначально радикально настроены к власти.

И если какой-то радикал исламский приходит и начинает с ними работать, то попадает на благодатную почву. Если общественным помощникам не работать с ними, результаты могут быть плачевными. Их нужно образовывать. Например, иногда приходится объяснять – не надо думать, что к тебе плохо относятся в колонии из-за того, что ты – мусульманин. Может, ты просто поступаешь плохо и к тебе относятся негативно именно из-за того, что ты, например, врешь или не выполняешь обещания.

Только через разум человек может исправиться. Имамы, их общественные помощники, и я в том числе, заходим в колонии и объясняем тем, кто принял там Ислам, пользу этой религии – пользу веры во Всевышнего.

По словам Азата, на данный момент общественные помощники имама бывают в колониях на территории Татарстана, но очень бы хотелось выезжать с такой работой и в другие регионы. Поскольку немало жителей республики отбывают наказание в колониях других регионов.

А вам самому все это зачем?

Хороший вопрос. Когда я еще сидел и в моей голове произошел перелом, когда я понял, что все, что мы делали, это неправильно, я захотел встретиться с ребятами и отговорить их.

Я чувствовал свою ответственность за них как мусульманин. Ведь есть такое правило – если ты научишь кого-то чему-то хорошему, то награда за это будет тебе. Если научишь чему-то плохому и те, кого ты этому научил, совершат грех, то грех этот будет на тебе.

Я это понимал, понимал, что на мне есть ответственность за тех людей, которых я туда вовлек. Понимал, что могу оградить других людей от вовлечения в эту радикализацию. Другими словами, никакой выгоды у меня нет.

К слову, я тоже заряжаюсь от них. Привыкаешь к рутине: работа, дом. А в колонию приходишь, они постоянно вопросы какие-то задают. Они только приняли Ислам, им все интересно: «А как вот это? А вот то?» Погружаешься в атмосферу своеобразного студенчества, начинаешь вместе с ними размышлять.

Ну и, во-вторых, это же колония. Я когда-то сам в ней побывал. Это как напоминание мне, что есть люди, которые находятся в худшем положении, чем я. Поэтому мне надо радоваться тому положению, которое сейчас у меня есть. Даже если мне что-то в моей жизни сейчас не нравится, то когда я прихожу в колонию, вижу, что они все одинаково одетые, одинаково постриженные, едят одинаковую еду, не особенно вкусную, я думаю – слава Богу, что я не там.

Я выхожу оттуда и радуюсь жизни. И даже если меня какое-то испытание постигает, я всегда помню, что там еще тяжелее. И это тоже дает мне силы.

* Международная террористическая организация, запрещенная в России
** ИГИЛ – запрещенная в России террористическая организация