РОССИЙСКАЯ ГАЗЕТА 13/10

Другая наша вера

Никита Михалков - о "Золотом минбаре" и мусульманском кино
В Казани прошел V международный фестиваль мусульманского кино "Золотой минбар". Вновь прибывшее в отечественный кинематограф поколение российских молодых режиссеров, возводящих в культ депрессивные настроения там, где их и подавно быть не должно, на него стоило бы отправлять как на мастер-класс - посмотреть, как даже в самых безвыходных ситуациях глаза киногероев могут светиться от счастья и излучать надежду.
Почетным гостем V фестиваля "Золотой минбар" стал Никита Михалков, который за один день своего пребывания в Казани провел "круглый стол" "Кинематография России в единстве и многообразии национальных культур" и успел рассказать журналистам о своем восприятии исламской культуры:
- Понимаете, какая вещь... Огромная-огромная страна, в которой живет очень много разных народов. И на сегодняшний день мы, к сожалению, не имеем возможности, а порой и интереса к тому, чтобы по-настоящему понять и ощутить, кто же живет рядом с нами. Как у меня решился вопрос с понятием мусульманской жизни и ислама? Поучительная была история. Для меня мечеть, минарет всегда были связаны с образом "Белого солнца пустыни": пустыня, желтый песок, солнце... Но однажды под Нижним Новгородом я попал на праздник в татарскую деревню. Ну, все там было - и лошади, и скачки, и борьба, и мясо. И потом мне говорят: хотите посмотреть на мечеть? А пейзаж вокруг такой: Волга, березовые рощи, поля... Я думаю, как же тут мечеть будет выглядеть - тут храм должен стоять, а не мечеть. И так меня внутренне передернуло. Но поехали. Стоит мечеть, заходим туда, что-то нам показывают. Я чувствую себя туристом - уважительно слушаю, все как полагается. Влезли на минарет - а сверху пейзаж - ну просто левитановский. Я спрашиваю: "Скажите, а сколько лет этой мечети?" - "Семь". - "А сколько лет живут вот в этом месте люди, которые должны ходить в мечеть?" Они говорят: "Восемьсот". И из этого ты делаешь вывод, что твой личный русский пейзаж такой же родной и для человека, который ходит в мечеть. То есть на уровне географического ландшафта ты понимаешь, насколько объединены твои представления о прекрасном с представлениями о прекрасном человека, который исповедует другую веру... И в этом смысле, мне кажется, мы должны быть бесконечно благодарны благоверному святому князю Александру Невскому, который предпочел платить из кармана дань Орде, нежели принять то, что предлагал ему Папа, но отдав за это взамен душу.
И Тамерлан никогда не разрушал церквей. Да, татары заводили коней в русские храмы, но они не разрушали русского духа, того самого генетического кода, а наоборот, перемешивались. Как сказал Тютчев, поскреби любого русского - увидишь татарина... Я с огромным интересом и уважением отношусь к тому, что несет в себе исламская культура и исламский мир, но - здоровый исламский мир, а не те отклонения, которые в любой религии вы сами знаете, к чему приводят. Я бы хотел ощущать себя частью этой культуры ровно настолько, насколько ощущали себя ее частью все те, кто жил за 400-700 лет до нас с вами здесь. И перемешанная кровь, и огромное количество военачальников, которые пришли из Орды в Русь, и все те, которые потом становились цветом русской аристократии - Юсуповы, Гончаровы, Тургеневы, и так далее и так далее. Мне кажется, это взаимопроникновение не туристическое. Когда мы говорим, давайте создавать культурные центры - мы говорим о туризме как о бизнесе, а мне хотелось бы, чтобы этот туризм был бизнесом для тех, кто приезжает извне, а для нас он должен быть любимой частью своего... Причем мы вели речь про кино, но это не только кино, это и кино. И я очень рад, что есть фестиваль мусульманских фильмов. Кого-то это сначала напугало: как это так? Да так. Потому что не разных религий нужно бояться, а объединения безбожников. Вот что страшно. А верующие люди всегда договорятся..» (Ирина Корнеева)