Предметный мир мусорного типа...

О художнике Ильгизаре Хасанове искусствоведы говорят как о наиболее близком к мировому художественному процессу мастере в Казани. И это притом, что занимается художник собиранием предметов старины. Однако они не просто пылятся у него мастерской (ее сам Ильгизар называет «сундучком», в котором хранится весь его опыт), а получают новую жизнь – благодаря точной руке и интересным замыслам.

Территория памяти

Коллекционером Ильгизар Хасанов себя не считает. Предметы, из которых он творит, словно сами к нему попадают – он находит их на улице, покупает на блошином рынке, в общем, спасает. Это не увлечение, а стиль жизни. Корни его – в детстве самого художника. Вырос он в старой части Казани, близ Федосеевской улицы – сейчас эти места изменились до неузнаваемости. Тот старый мир, который его поколением воспринимался как объективная реальность, существовать перестал, но одновременно стал более ярким, идеальным – правда, уже в голове. Теперь художника окружают те самые архетипы советского детства. В мастерской (ее площадь – всего 30 кв. метров) их так много, кажется, что скоро увесистые полки обвалятся под тяжестью картин и предметов. Чего здесь только нет: совершенно особенный музыкальный инструмент, состоящий из больших деревянных счетов, которые были у каждого продавца, и части гитары; необычные памятники Гоголю и Щапову – их художник смастерил из железок, найденных на улице. Смотрится все это очень гармонично – как будто так и должно быть.

В мастерской мой взгляд сразу упал на старую игрушку – железный автобус. Это уменьшенная копия городских автобусов 1950-х. Ильгизар купил его на блошином рынке и восстановил. Теперь автобус снова окрашен в желтый и красный цвета. Выглядит совсем как новый – так и кажется, что миниатюрный водитель в кепке сейчас заведет свою машину и поедет по городу, собирая пассажиров…

– Это любимая территория детства, – говорит Ильгизар. – Такой автобус – культовая игрушка. Я его один раз в детстве увидел, и потом он мне снился… Все вещи, которые мной собраны, уже перестали выполнять бытовые функции. Современные дети с теми игрушками, что были тогда, даже возиться не будут. Для них это уже совсем не то. Был век железный, а сейчас все по-другому. Но я, видимо, попал на рубеж, и в эпоху новых технологий не могу чувствовать себя комфортно. И когда ко мне приходят люди моего возраста, они очень удивляются, что вещи, окружавшие их когда-то, еще есть. Предметный мир мусорного типа – вот чем я сейчас занимаюсь.

Архетипы чердаков

Все, что он делает, связано с его воспоминаниями. Это такая попытка говорить с миром, и попытка успешная. Сделать ее удается благодаря обращению к памяти человека, ее самым сокровенным закоулкам. Свою первую персональную выставку в 1995 году художник проводил в НКЦ «Казань». И когда он ее открывал, посчитал, что географически стоял на том самом месте, где когда-то написал свой первый этюд. Было это на существовавшей здесь некогда улице Олькеницкого, спускавшейся к Казанке. Здесь Ильгизар знал каждый камень.
- Там жили такие красивые люди… Совсем из другой эпохи, – вздыхает он.

В своей мастерской Ильгизар сам себе хозяин – он и конструктор, и в чем-то, как сам шутит, гоголевский Плюшкин. Может быть, это и так, но главное состоит в том, что здесь он черпает силы для достижения гармонии: как в творческом плане, так и в человеческом. Он и сам понимает, что нынешнее состояние для него, как для мастера, – лишь этап на пути. Но в этом состоянии он – в своей стихии. Поэтому и не боится, что может уйти вдохновение, и выйдет наружу не сакральное, а профанное. Здесь нет чистоты жанра, можно делать все так, как хочется самому. И получается театр.

– Эти предметы, потерявшие «бытийную», бытовую жизнь, благодаря времени уже стали искусством. А мне нужно только добавить какие-то штрихи, то есть правильно все инсталлировать. В идеале я бы сделал фантасмагорический музей – смесь моего творчества и предметного мира. Чтобы человек мог прийти, а внутри у него менялись бы какие-то коды. Я знаю, что это возможно, потому что человек – субстанция живая, развивающаяся, – рассказывает Ильгизар.

Каждая его работа представляет собой законченный образ, и придумывает этот образ сам художник. Сказать, что это получается у него хорошо – не сказать ничего. Вещи, которыми когда-то пользовались, сохраняют энергию хозяев. В одном из домов, например, Ильгизар Хасанов нашел тетради барышни, еще до революции изучавшей французский язык. Как они сохранились – неизвестно. Но бумага со временем не истлела, и художник решил сделать из них произведение искусства. Страницы тетрадей приклеил к доске, и когда смотришь на них, сразу представляешь, как корпела над тетрадями девушка, скрипя пером…

Чего здесь только нет – в том числе и огромная коллекция советских кукол. Ильгизару по душе пластмассовые пупсы, которые когда-то были у каждого советского ребенка. В руках мастера они оживают. Мне, например, особенно понравилась кукла по имени Зина. Когда-то она была голенькой, но художник «одел» ее в белый купальник. У Зины большие глаза и довольно вульгарный макияж. А еще она много курит, и от этого у нее выпадают золотистые волосы. Ильгизар уверяет, что работает она где-то на рынке и продает рыбу. А чтобы Зине было не скучно одной, он нашел ей друга – усатого мужчину с красным лицом. Мне показалось, что он – то ли грузчик, то ли водитель.

Очень мило выглядит и коллекция механических медведей. Чудесные мишки уже давно постарели, но шерстка у них по-прежнему гладкая. Раньше в лапах у них были музыкальные инструменты, теперь же один довольно лихо держит большой железный пистолет, а у второго, кажется, периодически начинается старческий тремор – это если его завести ключом…

Синдром Джоконды

Работает Ильгизар и в кино: он стал художником нескольких картин. В их числе – «Фарида» Салавата Юзеева и «Брелок» Ильдара Ягафарова, который сейчас показывают в Каннах. В последней рука художника чувствуется особенно сильно: Казань в фильме предстает такой, какой она была в 80-е. Школьная форма, старые деньги, салфетки на столах, одежда, даже лица людей уже не такие, как сейчас. А сырой снег и ветер в одной из сцен очень точно передают ощущение февраля…

В ближайших планах Ильгизара Хасанова – провести в Казани концептуальную выставку под неофициальным пока названием «О своем, о женском». Посвящена она будет миру женщин, который художнику тоже хорошо знаком – он рос с матерью и сестрой. Здесь будут и картины, и статуэтки, и инсталляции… Бабушкиным старым вещам место здесь тоже найдется. Задумано, что изображений мужчин на выставке не будет совсем. Представители сильного пола будут присутствовать в экспозиции незримо: в виде символов и в женских мыслях. Кстати сказать, женские портреты кисти Хасанова особенно трогательны. Образы, созданные им, людей буквально очаровывают. Один человек, например, постоянно приходил посмотреть на выставленную в одном из залов картину под названием «Горожанка». Каждый день в обеденный перерыв он устраивал себе свидания с зеленоглазой блондинкой, изображенной на портрете. Ильгизар Хасанов пригласил его к себе в мастерскую.

– Я думал, что романтизм, благодаря которому люди могли влюбиться в картины, давно ушел в прошлое. А оказывается, не ушел. Это в природе человека. Синдром Джоконды, – улыбается мастер.

Он живет настоящим, но помнит, что оно тут же становится прошлым. Будущее же Ильгизару интересно лишь как возможность. Мораль и этика во все времена остаются неизменными. А сокровенные вещи в искусстве открываются лишь тем, кто находится на своем месте. И этот художник – один из таких людей.

Нина НАРЫКОВА.