Память//МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ ИЗ ЖИЗНИ БОЛЬШОЙ БЛОКАДЫ//3 марта, №9

Из наблюдения одного врача скорой помощи. Он пишет, что, проезжая мимо Летнего сада, увидел толпу мальчиков. Подумал, кому-то может быть плохо: голодный обморок или последствия бомбежек? Когда приблизился ближе, то увидел, что в середине толпы дерутся два мальчика. Остальные стояли кругом и болели каждый за своего. Приехав на работу, врач рассказал об этом случае. Один из коллег, выслушав его, сказал:

- Ты принес хорошую новость. Раз мальчишки дерутся, это значит, что у них появились силы, значит, мы возвращаемся к нормальной жизни.

Это происходило весной 1943 года. В самом тяжелом 1942 году мальчики не дрались: для этого у них не было ни сил, ни эмоций.

Универсальный транспорт

Самым универсальным транспортным средством в годы блокады стали детские сани. На них перевозили покойников на кладбище, обессиленных - в больницу, возили воду, дрова, мебель, книги - на топку, бытовые предметы. На них не делали только одного: на них не катались дети.

Из наблюдений ленинградского журналиста и писателя Арифа Сапарова

Мечтали об одном и том же

Блокадники осознали, что в природе не существует никакого лучшего другого продукта, чем хлеб. Мы с сестрой говорили между собой: “Настанут ли когда-нибудь такие времена, когда можно будет войти в булочную, купить буханку хлеба и досыта кушать его или купить в продуктовом магазине овсянки и вдоволь полакомиться такой вкуснятиной”.

Новогодний подарок в блокадном Ленинграде

Наступило 31 декабря 1941 года. Увы, собраться дома всей семьей для встречи Нового года у нас не получилось - папа жил на заводе. В канун нового 1942 года с нами была только мама. На столе, который она по тем меркам сервировала по-праздничному, горела коптилка. Не было традиционной елки, но было нечто большее - ощущение праздника и чего-то волшебного, что, несмотря на войну, должен был принести Новый год. По нынешним меркам стол был, конечно, скуден: немного так называемого хлеба, плиточка спрессованного до каменного состояния жмыха, остающегося после выработки подсолнечного масла (в обиходе его называли дурандой), а также особый ни с чем не сравнимый блокадный “деликатес” - соевая конфета каждому. Вместо чая - горячий кипяток.

Мама произнесла традиционный новогодний тост. Выпили кипятку. Кусочки хлеба с праздничного стола подолгу держали во рту, и вкус у них, как мне тогда казалось, был ничуть не хуже, чем у самых изысканных шоколадных конфет. В качестве новогоднего подарка разыграли приз: право соскабливать остатки хлеба с ножа, оставшиеся на лезвии после того, как он был поделен на три равные дольки. Дело в том, что блокадный хлеб был очень вязкий и прилипал к ножу, когда его резали. Поэтому после нарезки мы обязательно соскребали и слизывали с лезвия остатки хлебной массы. На этот раз крохи хлеба достались мне.

Потом мама попросила меня выйти из квартиры и первым войти в комнату в Новом 1942 году. Она считала, что нога у меня легкая, и наступивший год для нашей семьи будет благоприятным. По мусульманской традиции я переступил порог со словами молитвы: “Бисмилляхи (с именем Аллаха) ля иляха илля-ллах (Нет никакого Божества, кроме Аллаха), Яћа ел ќићеллек китерсен (Пусть Новый год принесет облегчение)!” Вместе со мной вошел в дверь нашей комнаты и Новый, 1942 год. Наступило 1 января.

Мы еще не знали, чего больше - радости или горести - будет в Новом году, но, наверное, как и все ленинградцы, надеялись на лучшее.

Шпионские страсти

Во время войны народ все время призывали к бдительности. Казалось, всюду прячутся шпионы, диверсанты. Иногда из-за излишней подозрительности происходили всякие казусы.

Не знаю уж чем, но почему-то мы не угодили постовому: недалеко от зала ожидания нас остановил милиционер и потребовал предъявить документы. Вынимая из кармана документы, мама выронила записанные на листках бумаги молитвы из Корана (догалар), написанные арабскими буквами.

- А это еще что такое? - строго спросил милиционер.

- Это мусульманские молитвы из Корана, ношу их всегда с собой, - ответила мама.

Милиционер недоверчиво вертел листки в руках:

- Пройдемте в отделение, там разберутся.

Пришлось подчиниться. В отделении при вокзале дежурный офицер еще раз проверил наши документы, потом взял в руки и осмотрел листки с молитвами. Было видно, что нечто подобное ему уже приходилось видеть.

- Это действительно молитвенник. Ну, то, что ты обнаружил вместе с документами, - обратился дежурный к приведшему нас в отделение постовому. - Некоторые татары действительно носят их с собой. Отпускаем их.

Из воспоминаний Набиуллы Кутыева

Записал Рахим Теляшов