Па-де-де на выход: балетную труппу Театра имени Джалиля покинули Каггеджи и Кувабара

«Надеюсь, что все-таки скоро увидимся, но пора сделать шаг вперед»

Печальная новость для поклонников балета в Казани: английский танцовщик итальянского происхождения Алессандро Каггеджи и японка Мана Кувабара решили покинуть труппу Татарского государственного академического театра оперы и балета имени Мусы Джалиля. Об этом артисты, ставшие парой не только на сцене, но и в жизни, сообщили в своих соцсетях, находясь на отдыхе за границей.

«Теперь Казань всегда будет частью моей души и всегда будет иметь особое место в моем сердце. Надеюсь, что все-таки скоро увидимся, но пора сделать шаг вперед, в новую творческую жизнь», – написал Каггеджи. А его супруга Кувабара добавила: «Любовь – это шагнуть в новую жизнь вместе! Спасибо большое театру, зрителям, друзьям и коллегам! Эти четыре года всегда остаются в моем сердце. Спасибо, Казань, что подарила мне встречу с Алессандро».

О своем новом месте работы артисты пока рассказывать не стали, для комментариев они также сейчас недоступны. Однако в мае этого года в интервью журналу «Казань» Каггеджи заявлял, что «пока мы с Маной танцуем, то будем в России. Когда достигнем возраста, что уже не сможем танцевать, можем рассматривать и другие варианты».

«Новость несколько сенсационная. Но пара они крепкая, вероятно, Казань они уже переросли. Устроиться смогут везде. Уж не в Нижний ли Новгород уходят?» – прокомментировал «Татар-информу» известный балетный критик Александр Максов.

По некоторым данным, пара уже выбрала для работы в дальнейшем труппу «Урал Опера Балет» в Екатеринбурге. Но подождем все-таки информации от самих артистов.

Художественный руководитель балета Театра имени Джалиля Владимир Яковлев заявил «Татар-информу», что «творческие люди всегда находятся в поиске, и в этом смысле ротация, перемещение, передвижение артистов – это абсолютно естественный процесс».

«Великая Галина Уланова, проработав в Мариинском театре много лет, затем перешла в Большой театр, позже этот же путь проделала выдающаяся Светлана Захарова – примеров можно привести множество. Именно поэтому мы спокойно относимся к выбору и решению артистов относительно того, как строить свою карьеру», – сказал он.

По его словам, прощаясь с коллегами, Алессандро и Мана выразили свою благодарность коллективу, педагогам, руководству.

«Не исключено, что артисты будут приезжать танцевать в Казань отдельные спектакли: они выразили готовность это делать», – также отметил Яковлев, дав казанской публике шанс, пусть и призрачный, снова увидеть любимых артистов на местной сцене.

«Мы желаем Мане и Алессандро дальнейшего роста и развития, искренне благодарим их за плодотворную совместную работу и желаем хорошего летнего отдыха!» – добавил Яковлев.

Незабываемый Шут и инфернальный Визирь

Уроженец Манчестера 27-летний Каггеджи, в 2015-м выпустившийся из Московской академии хореографии (МГАХ, по классу педагога Андрея Смирнова), в России работал – по крайней мере, именно в штате – только в Казани. В Театре имени Джалиля за восемь прошедших лет он дослужился до статуса первого солиста. Невысокий по росту, но очень техничный танцовщик с высоким прыжком и уникальной пластикой, он быстро заслужил любовь зрителей, выступая в подходящем ему по фактуре амплуа характерного артиста.

В «Ромео и Джульетте» на музыку Сергея Прокофьева он блистал и как Меркуцио, и как Бенволио (в Казани этот балет идет в классической хореографии Бориса Мягкова). В «Баядерке» Людвига Минкуса запомнился идеальным исполнением сложнейшей партии Золотого божка, а также в Индусском танце. В «Щелкунчике» Чайковского выходил на сцену во множестве партий, в том числе и в главной – Принца. А в «Коппелии» Лео Делиба – в сложнейшем технически соло Чардаша.

Но, пожалуй, в балетах наследия наиболее ярким образом, созданным Каггеджи на сцене Театра имени Джалиля, можно считать партию Шута в «Лебедином озере» (хотя танцевал он в этом балете и в Па-де-труа, и в Неополитанском танце). Сама версия этого бессмертного спектакля, что идет в Казани, тяготеет к нафталиновой классике Мариинского театра, но именно на Шуте, который своими проделками на сцене предваряет танцы невест, а также вносит необходимый комический элемент в трагическое повествование, держится очень многое. Каггеджи был в этой роли великолепен.

Стоит отметить и образы, созданные им в национальных татарских балетах. Например, в «Шурале» на музыку Фарида Яруллина англичанин с итальянскими корнями чаще выходил не в заглавной партии, а Огненным Шайтаном. А в «Золотой Орде» Резеды Ахияровой в хореографии Георгия Ковтуна так бесподобно исполнял роль главного антагониста – Визиря, что его смерти ждал весь зрительный зал. Вот где Каггеджи пригодилась не только та самая пластика, но и высокий уровень артистизма.

«Алессандро Каггеджи пришел к нам в театр восемь лет назад молодым артистом, только окончившим Московскую академию хореографии. Способный танцовщик, Каггеджи прошел в театре большой путь от начинающего артиста до ведущего солиста. Он станцевал в Казани множество партий, за каждой из этих работ стоит и личный вклад артиста, и огромный труд педагогов-репетиторов. Без сомнений, Каггеджи невероятно вырос за годы работы как танцовщик: можно образно сказать, он пришел мальчиком, а уходит мастером», – отметил Владимир Яковлев.

«Сидя на карантине, мы наблюдали, как страдали артисты Европы и Америки»

Мана Кувабара, добавил Яковлев, «пришла в театр несколько лет назад, уже имея за плечами опыт работы в других коллективах». Миниатюрная, улыбчивая и очень подвижная японка появилась в Казани в 2019-м. До этого она, отучившись сначала в студии на родине, в Осаке, в 2011-м тоже окончила МГАХ – по классу заслуженной артистки РФ Ирины Прокофьевой. Потом два сезона работала в Одессе, а с 2013 по 2018 год была солисткой Красноярского театра оперы и балета. С той труппой Кувабара участвовала в Азиатско-Тихоокеанском фестивале, танцевала главную роль Тао Хао в спектакле «Красный мак» в постановке Владимира Васильева, гастролировала по Англии.

В Театре имени Джалиля японка дослужилась до второй солистки, хотя иногда, пусть и редко, выходила и в главных партиях – например, Маши в «Щелкунчике», Одетты-Одиллии в «Лебедином озере», Сванильды в «Коппелии» и Китри в «Дон Кихоте» (партнером в партии Базиля в этом балете у нее был Каггеджи). Но чаще все же японке приходилось блистать в ярких, но коротких ролях, в том числе Ману в «Баядерке», Гульнары в «Корсаре», Огненной ведьмы в «Шурале» или Амура в том же «Дон Кихоте». А также во вставных па-де-де (в последние годы – с Каггеджи), в том числе в первом акте «Жизели» и легендарном дуэте Дианы и Актеона в «Эсмеральде».

В том же интервью журналу «Казань» Алессандро Каггеджи и Мана Кувабара отмечали, что работать в Казани им очень нравится. «Театр предоставляет жилье, нам платят стабильную зарплату, которая сохранялась даже в период локдауна, когда не было спектаклей. Я хочу отдельно поблагодарить за это государство и театр. Сидя на карантине, мы наблюдали, как страдали артисты Европы и Америки, – им в отсутствие спектаклей зарплату не платили», – говорил Каггеджи.

Но, видимо, для артистов не все решают столь важные, но все же прозаические причины. По словам одного из экс-артистов, который попросил «Татар-информ» об анонимности, всегда жаль, когда столь яркие и заметные танцовщики покидают труппу. «Но это – обычный процесс, особенно для иностранцев, которые работают в России. Век балетного артиста очень короток, нет времени ждать, все надо успеть, и желательно лет до 35», – рассказал собеседник агентства.

«Одна из причин ухода артистов – нереализованные амбиции Алессандро Каггеджи как хореографа»

Каггеджи в своих многочисленных интервью местным СМИ в последние годы часто сетовал на то, что в Театре имени Джалиля ему не хватает современной хореографии, новых спектаклей молодых постановщиков и хотя бы одного балета великого Юрия Григоровича. Кстати, в соседней Уфе идет сразу шесть спектаклей этой живой легенды.

«В Москве есть Большой театр, где много современных постановок, но больше классики. А через дорогу – Театр имени Станиславского, где больше современной хореографии. В Татарстане мы — единственный театр оперы и балета, и мы должны работать за всех. Кто-то считает, что ставить современные спектакли — большой риск, потому что зритель не готов. [Но публика] абсолютно готова. И артисты хотят этого. Кроме того, в России работает много молодых талантливых хореографов, которых не мешает приглашать никакая сложная международная ситуация или пандемия», – говорил Каггеджи.

На взгляд некоторых опрошенных «Татар-информом» экспертов, одна из причин неожиданного ухода артистов из Театра имени Джалиля не столько текущий репертуар (с точки зрения классики, кстати, достаточно интересный и обширный), сколько нереализованные амбиции Алессандро Каггеджи как хореографа. На сцене в Казани он, конечно, ставил, но только миниатюры – «Игру чудаков» и «Тарантеллу» на музыку Россини (2021), «Маленькую историю большого города» на сюжет Чарли Чаплина (2022). Инициатива всегда исходила только от него. «Все шансы, которые мне давали, я брал обеими руками», – говорил артист.

«Он видит артиста и сразу понимает, что ему подойдет»

В рамках прошедшего в мае Гала-концерта очередного Нуриевского фестиваля Каггеджи выпустил «Сиюту Рахманинова», приуроченную к 150-летию великого композитора. Кстати, в рамках балетного форума, прошедшего в Казани уже в 36-й раз, эта 15-минутная бессюжетная постановка стала по факту единственной премьерой – в остальном весь месяц зрители наслаждались знакомыми редакциями бессмертной классики, от «Спящей красавицы» до «Корсара», но с приглашенными на главные партии заезжими звездами. Исключением стали лишь гастроли Национального театра Белоруссии, чья «Анна Каренина» вписалась в программу фестиваля.

«Композиция состоит из трех частей, поэтому я называю ее “Сюитой” или мини-балетом. Надеюсь, что когда-нибудь смогу расширить ее, потому что в голове у меня – идея одноактного балета на 30-40 минут, но для гала-концерта мне пришлось сократить ее до 15», – рассказывал Каггеджи в том же интервью журналу «Казань». Интересно, что Мана Кувабара в этой постановке помогала ему как ассистент и художник по костюмам. То есть дуэт у них сложился еще и в этой сфере.

В 2019-м Каггеджи получил серебро и приз за лучшую современную хореографию на VII Международном конкурсе Юрия Григоровича «Молодой балет мира» в Сочи, а в 2020-м стал лауреатом премии «За лучшую хореографию номеров, поставленных специально для конкурса» на Всероссийском смотре артистов балета и хореографов в Москве. Один из номеров – The Man I Love на музыку Джорджа Гершвина, кстати, Каггеджи сделал для премьера Большого театра Дениса Родькина. В апреле эту миниатюру смогли увидеть жители Альметьевска, куда артист приезжал со своим проектом «Денис Родькин и друзья».

«Я давно наблюдал за его творчеством, мне нравилось, как он ставит спектакли, он всегда очень музыкально это делает. И очень ответственно относится к своей работе, что, конечно, сильно подкупает в нем. Как-то попросил его что-нибудь для меня поставить. И Саша тогда с ходу ответил: “Да, у меня уже есть на твой счет идеи”. То есть он видит артиста и сразу понимает, что ему подойдет», – рассказывал Родькин про сотрудничество с Каггеджи в интервью «Татар-информу».

Для идей Каггеджи места в родном театре не нашлось

Ставил Каггеджи и номера в рамках фестиваля современной хореографии #StagePlatforma, который проводит в Казани его коллега по театру, премьер Олег Ивенко. Но полноценно как хореограф он все же оказался востребован на других сценах. Например, в прошлом году в Нижегородском государственном академическом театре оперы и балета он стал одним из четырех участников уникального проекта «Терезин-квартет», в рамках которого поставил одноактный балет на музыку Петера Хааса (все балеты там ставились на произведения композиторов, погибших в нацистских концлагерях).

В интервью журналу «Казань» Каггеджи рассказывал, что хотел бы поставить в столице Татарстана «Кармен», причем на музыку Жоржа Бизе, а не Родиона Щедрина. Но отмечал, что его мечта о большой постановке «отчасти исполнилась» в том же Нижнем Новгороде, где он поставил «некий» двухактный балет для основного репертуара. «Это очень известное название, хотя балета на этот сюжет давно не было, – рассказал он изданию. И добавил: – Идей насчет постановок много, у меня есть специальная тетрадка, в которую я их записываю. Одну из них, связанную с постановкой в Нижнем Новгороде, как раз вычеркнул».

Однако предстоящие премьеры балетов в Театре имени Джалиля ставят другие хореографы. Так, запланированный на конец сентября трехактный «Иакинф» на музыку Ахияровой и либретто Рената Хариса – питерский балетмейстер Александр Полубенцев, представитель, так скажем, старшего поколения (ему скоро исполнится 71 год). А «Личности Миллигана» на Ивенко, на музыку Эльмира Низамова, чья премьера в двух актах пройдет в начале ноября на сцене театра, но в рамках #StagePlatforma, доводит до совершенства Олег Габышев из Театра Бориса Эйфмана (он же и автор либретто). Выходит, что для идей самого Каггеджи места в родном для него театре не нашлось.

Впрочем, Владимир Яковлев с этим не согласен. По его мнению, Театр имени Джалиля дал возможность Каггеджи развиваться и как хореографу. «У нас было осуществлено несколько его постановок, в том числе достаточно интересные мини-балеты в рамках гала-концертов Нуриевских фестивалей. Алессандро был востребован и в других труппах как хореограф, и мы всегда давали ему возможность свободно выезжать для постановок, развиваться в этом направлении», – заявил он «Татар-информу».

Театр потерял, прежде всего, красивую пару харизматичных исполнителей

По мнению театроведа и балетного критика Екатерины Беляевой, с уходом Каггеджи и Кувабары Театр имени Джалиля потерял, прежде всего, «красивую пару харизматичных исполнителей». «Его возможности как постановщика они и так особо не использовали», – полагает она.

При этом Беляева в беседе с «Татар-информом» отметила важный нюанс: для российских театров трудоустройство иностранцев и ранее было не простым делом, а в последний год, в связи с известными событиями, оно еще больше усложнилось. «Они не первые и не последние, будут еще отъезды иностранных артистов, особенно из недружественных стран. Иностранцев в России будет все меньше и меньше», – считает эксперт.

«При этом я не думаю, что на решение этих артистов покинуть труппу в Казани повлияло то, что в Театре имени Джалиля какой-то очень косный репертуар и им там нечего было танцевать. В этом театре идут все балеты классического наследия, в этом плане там всего более чем достаточно, пусть и в редакциях, может, не самых интересных. Но несколько лет их это все устраивало», – продолжила Беляева.

«А в плане той неоклассики, о которой Каггеджи говорил в своих многочисленных интервью, то таких балетов скоро не будет нигде. Поэтому какая разница, в какой театр переходить?» – отметила критик. Напомнив, что после окончания лицензий свои постановки с российских сцен уже отзывают такие мастера современного балета, как Джон Ноймайер и Жан-Кристоф Майо. «Алессандро явно знаком с творчеством этих балетмейстеров, он мыслит в том же направлении, таком полудрамбалетном, полусовременнном и полуклассическом, но танцевать в таких постановках скоро в России будет негде», – полагает Беляева.

По ее словам, возможно, Каггеджи и Кувабаре просто предложили более интересные условия для работы в России, чем они до сих пор имели в Казани. «Может, им предложили больше свободы, и мы скоро увидим их на другой сцене. Хотя ставить Каггеджи из-за иностранного гражданства в России теперь будет очень проблематично из-за сложностей с оплатой его труда. В целом же эта пара – очень красивая, у них есть потенциал стать многоплановыми танцовщиками. Другое дело, что возможностей в ближайшие годы для этого в России будет все меньше», – считает критик.