Олег Коробченко: «Мы не падаем, мы растем в импорте и в экспорте»

«Я никого не выгонял, всех уговаривал остаться»

Прошел уже пятый месяц вашей работы на посту министра, назначение на который стало достаточно неожиданным. Вы же бизнесмен с большим опытом, у вас целая бизнес-империя в Закамье, и вдруг вы становитесь госслужащим, чиновником. Для чего? Какая мотивация?

Принятию решения предшествовало несколько событий в жизни. Прежде всего, то, что сейчас происходит у нас на западных рубежах. Чем быстрее этот вопрос решится в нашу пользу, тем лучше. Поэтому, поскольку руководство республики решило, что я смогу быть полезен, я согласился. Сейчас перед нами стоят главные задачи: во-первых, закрыть вопрос на западных рубежах, во-вторых, постараться сделать промышленность технологически независимой, укрепить промышленную безопасность страны. Это основные задачи. Я к ним готов. Сейчас мы формируем для этого команду.

Расскажите подробнее о команде. Мы знаем, что были отставки и назначения. На каких принципах формируется команда? Кто пришел? На кого опираетесь? 

Начну с того, что я никого не выгонял, всех уговаривал остаться, потому что люди, которые уже по 7 лет отработали, – это большой потенциал. Они хорошо знают всю промышленность. Для меня стало потерей, когда ушли два опытных сотрудника нашего министерства. Но я их поддержал. Один из моих заместителей Тимур Саматов ушел в ЛНР министром промышленности. Второй – Алексей Савельчев – грамотный химик, нефтяник, он ушел в бизнес. У нас остались четыре замминистра, которые работали прежде. Сейчас собирается новая команда. В начале октября на должность замминистра назначен Сергей Этус, он из Москвы, ему 34 года, с экономическим и юридическим образованием. Думаю, что он будет одним из наших ведущих специалистов. Первым заместителем министра сейчас планируем назначить Родиона Карпова. Он проработал полтора года в министерстве, до этого трудился заместителем руководителя Ростехнадзора. Я ему предложил, он не отказался. Все остальные направления также закрыты. Единственное, сейчас нахожусь в поисках хорошего нефтяника-химика, который нам поможет работать в этом направлении. У нас нефтяная республика, и мне нужен сильный специалист, который в этой сфере понимает всё. Мы очень плотно работаем с «Татнефтью», это наша бюджетообразующая компания. Вторая компания – это СИБУР. Как вы знаете, в нее входят теперь «Казаньоргсинтез» и «Нижнекамскнефтехим». Компания уже начала заводить в республику много новых проектов. СИБУР видит Татарстан как определенную точку роста.  Помимо того, что компания берет новые проекты строительства, СИБУР намерен развивать и отраслевую науку. Внутри компании СИБУР объединил усилия и собственный накопленный научный опыт, в том числе своего института в Томске, и экспертизу Нижнекамска. Некоторые разработки уже реализуются в Татарстане. В качестве примеров – выпуск опытно-промышленной партии полиалкиленгликоля (ПАГ) в Нижнекамске, начало строительства производства гексена по собственной технологии. Надеемся, что вскоре Нижнекамск выиграет грант на строительство большого институтского кампуса. Идет также проработка сотрудничества с КНИТУ и КФУ.

Если говорить в целом о промышленности, какие сектора сейчас испытывают наибольшие проблемы? Вы сказали про химию, нефтехимию, это одна история. Другая история – машиностроение. Есть третья, четвертая?

В первый же месяц работы я начал изучать, где какие отрасли ощущают проблемы, что у нас развито, а что нужно развивать, где искать новые возможности для нашей промышленности. Мы провели большую стратегическую сессию, на которой собралось более 100 крупных республиканских компаний, представляющих разные отрасли, министерства. Создали 23 отраслевые группы по направлениям, существующим в республике. После стратегической сессии провели рабочие группы, в каждой определили руководителя проекта, причем не чиновника из министерства, а из числа самих отраслевиков. И начали прописывать для каждой отрасли общую стратегию. Сейчас работаем в этом направлении.

«Этого добра много и у нас»

Стратегии пока в разработке?

Да. 

По секторам?

Идет работа по секторам. Они выстраивают свои направления. Мы обозначили то, что нужно республике в первую очередь. Эти направления я возглавил лично. Есть отрасли, которые в Татарстане присутствуют, но их развитие выражено менее ярко. Мы им помогаем, за ними закрепили ответственными моих замов, они их возглавляют, двигают. О каких секторах в целом идет речь? Это нефтедобыча, нефтехимия, газохимия, станкостроение, автомобилестроение, судостроение, авиастроение, легкая промышленность, лесоперерабатывающая отрасль, IT-сфера, энергетика и др. По каждому сектору есть рабочие группы, есть соответствующие направления. К примеру, лесная промышленность. Сегодня у нас срубается только 30% леса. При этом остается на корню немалая часть гниющих деревьев, которые можно пускать в деревообработку. Годовой потенциальный объем для этой отрасли оценивается в 2,2 млн кубов леса. Это примерно 10 млрд рублей, поэтому будем думать, как эффективно с пользой для окружающей среды и экономики данный ресурс задействовать. В республике есть несколько компаний, которые занимаются деревопереработкой, они везут сырье из других регионов, хотя этого добра много и у нас. А это дополнительные рабочие места, это деньги, это лесоперерабатывающая, лесозаготовительная техника, это большой пласт работы, который нужно выполнять. У нас есть фанерный завод, турецкая «Кастамону», картонно-бумажный комбинат, различные мелкие компании. Есть возможность производить из этого дерева целлюлозу. В легкой промышленности большое количество предприятий, которые занимаются переработкой материалов, пошивом, производством спецодежды.

Эта отрасль у нас не на слуху.

Вообще не на слуху, но они производят серьезные объемы. В ТОСЭРе в Нижнекамске есть компания, которая выпускает микрофибру. Это тончайшая нить, которую можно комбинировать с хлопком, льном или коноплей, и получается качественный материал, который сейчас применяется всюду. Или взять тот же лен. У нас посажено около 25 тыс. гектаров льна. Зерно собирается, а волокна выбрасываются, хотя эти волокна можно перерабатывать, расчесывать, длинные волокна использовать в легкой промышленности, а из пеньков и жестких волокон можно делать целлюлозу. Целлюлоза востребована везде.

«С импортозамещением лучше всех справился КАМАЗ»

Поговорим про автопром, который до недавнего времени был завязан на поставки из-за рубежа. Взять наш КАМАЗ, «Соллерс» и т.д. Раньше работала кооперация с западными компаниями. Сейчас ситуация поменялась. Что будет дальше? Что пишете сейчас по этой части в стратегиях развития? Кооперация с Китаем, с кем-то еще?

Если смотреть на автопром в целом по всей стране, то, конечно, с импортозамещением и переходом на новые логистические цепочки лучше всех справился КАМАЗ. Это единственное предприятие, которое не упало в объемах и штуках автомобилей. Они оказались более подготовлены по сравнению с остальными, долгое время не уходили от старого модельного ряда. Они снабжали своей продукцией Министерство обороны, лесную промышленность, азиатские страны, в которых менее строгие требования к экологическому классу. Таким образом они сохранили модельную линейку, сохранили полный объем, полный цикл производства автомобилей и отечественных запчастей. КАМАЗ смог перестроиться и начал производить автомобили из наших комплектующих. Что касается экологического класса Евро-5 и семейства грузовиков К5, то здесь идет полномасштабная работа. Изменились логистические поставки: от Европы переориентировались на Азию и Китай. Огромный объем комплектующих начали производить у нас в России, подключили все бывшие заводы-смежники, поставили перед ними задачу по производству комплектующих под выпуск Евро-5. И, в принципе, немало отечественных заводов смогли перестроиться под нужды КАМАЗа. И я думаю, что к началу, максимум к середине 2023-го года у нас будет линейка автомобилей К5 в исполнении Евро-5. Что касается легкового автопрома, тот же наш «Соллерс», то здесь, конечно, санкции ударили очень сильно. Им сейчас тяжелее всего. Но даже в этом сегменте наши автомобилестроители смогли быстро переориентироваться и сейчас выходят на китайские рынки. Уже есть ряд соглашений. Я думаю, в ближайшее время мы начнем производить легковые автомобили. Есть планы по производству электромобилей у завода «Соллерс». У КАМАЗа есть хорошие наработки. Уверен, все получится.

«На самолетах Ту-214, выпускаемых в Казани, летают Президент страны, министр обороны»

Президент России анонсировал развитие авиационной отрасли. Казань – авиационный город. У нас выпускаются вертолеты, самолеты, производятся композитные материалы. Каковы перспективы в этом направлении? Насколько реализуемы планы по увеличению производства самолетов Ту-214 на КАЗ?

Реализуемы. На самолетах Ту-214, выпускаемых на Казанском авиационном заводе, летают Президент страны, министр обороны. Эти самолеты на 100% локализованы у нас здесь. Единственный минус, над устранением которого мы сейчас работаем, в том, что они производились в очень малом количестве. Причина всем известная – закупали «Боинги» и «Аэрбасы». Хотя производственные мощности позволяют нарастить серию. В принципе, план уже прорисован, до 2025-го года мы должны выйти на производство 10 самолетов в год. Но Президент сказал, что можно выпускать и больше. Будем идти к этому поэтапно.

Каких ресурсов для этого не хватает?

Ресурсы все есть. Нужно начать делать. Для этого требуется официальный заказ. Пока он есть на 4 самолета от республиканского заказчика. Они сейчас будут закладываться. Но нужен большой заказ и плановая работа. Не бывает так, чтобы на раз-два, уже завтра выпустить серию самолетов. Должны быть заготовки, подготовительное производство, само производство, нужна постепенная подготовка людей. Есть технологический цикл создания самолета. Чтобы прийти к требуемым объемам, нужен задел.

А вертолеты?

Наш план – выпускать порядка 100 вертолетов в год. В принципе, вертолетный завод этот объем делает. Есть вопросы по двигателям, но я думаю, что он решится. Например, по двигателю «Ансата», он канадский – сейчас ведется отработка отечественного производства.

«У предприятий ВПК сейчас наступил “день жестянщика”»

На оборонные предприятия сейчас поступают большие заказы. Существенно повысились зарплаты. Требуются квалифицированные рабочие кадры. Насколько кадровая проблема для автопрома, авиапрома, оборонки носит острый характер? Сколько не хватает людей?

Как недавно пошутил Президент, у предприятий ВПК сейчас наступил «день жестянщика». Все они сегодня обеспечены работой, трудятся чуть ли не в три смены. Нехватку людей почти все предприятия компенсировали и закрыли. Есть ряд предприятий, куда мы привлекли даже студентов Казанского авиационного института. Они выходят после учебы в вечернюю смену и помогают выполнять государственные заказы.

Дефицит кадров сейчас отмечается в основном в Закамье. Это Менделеевск, Елабуга, Набережные Челны. Поэтому людей нужно привлекать в том числе из других регионов. По Набережным Челнам реально не хватает около 6 тыс. человек.

Сейчас разрабатываем программу по переселению, стимулированию трудовой миграции из других регионов страны. У нас ведь немало прозябающих моногородов, в которых люди не могут найти себе работу. Поэтому мы можем использовать советский опыт строительства Набережных Челнов, когда централизованно привозили молодежь, студентов, студотряды. Предоставляли общежитие, сразу давали работу, выплачивали какие-то подъемные. И если сегодня создать подобные условия, люди останутся у нас, приступят к работе. Мы проговорили планы с главами всех этих муниципалитетов. В работе программа, которую планируем представить Президенту РТ.

Если Набережные Челны будут планировать увеличение числа жителей города и достижение статуса миллионника, то в перспективе у нас все получится. И у Елабуги и Менделеевска тоже, думаю, все впереди.

Помимо решения вопроса с нехваткой рабочих рук для уже существующих производств есть еще и немалое количество наработок, которые предстоит реализовать. В Менделеевске планируем открыть химический промпарк по переделу нашего сырья, того же полипропилена. В Нижнекамске планируется создать большой химический кластер. Много проектов у Елабуги. 

В Нижнекамске развивается этиленовый проект ЭП-600, строится большой завод. Если в Нижнекамске или в Альметьевске получится реализовать проект по производству терефталевой кислоты и, соответственно, производству ПЭТФ – волоконной, бутылочной, тогда у нас появится еще одна точка роста по глубокому переделу в нефтянке. Очень плотно над этим работают «Татнефть», СИБУР.

«Самая эффективная нефтедобывающая компания в России – наша «Татнефть» 

Как решается проблема нарушения логистических цепочек? В том числе в нефтянке, в нефтехимии?

Сегодня самая эффективная нефтедобывающая компания в Российской Федерации – наша «Татнефть».  Благодаря руководству «Татнефти» замещено 99% всего импорта, сейчас наши нефтяники работают полностью на отечественных комплектующих. В нефтехимии есть катализаторы, присадки, которые мы закупаем в Китае. Над этим тоже идет работа. Нам помогают китайские коллеги, у них производство и переработка в три раза превышают российские объемы. Китай производит 90 миллионов тонн химии. Мы в России – 30 миллионов. Нам есть над чем работать, есть что импортозамещать. Для этого как раз нужны научные институты. В Альметьевске при поддержке «Татнефти» работает Нефтяной институт. Сейчас СИБУР будет усиливать науку в Нижнекамске и в Казани. Я думаю, что эти институты дадут научные инновации, высокообразованных химиков и нефтяников. Это наши начальные точки, откуда мы будем стартовать.

«До недавнего времени у нас в республике станкостроения не было от слова «совсем»

А в каком состоянии пребывает станкостроение? Потребность в станках огромная, машиностроительных предприятий много, везде требуется обработка металла.

До недавнего времени у нас в республике станкостроения не было от слова «совсем». Есть несколько разрозненных компаний, которые занимаются ремонтом, закупками новых станков из-за рубежа, поставками комплектующих и сборкой станков здесь. У нас есть хороший завод «Бетар» в Чистополе, который уже начал производить станки. Они вообще молодцы.

Какие станки производят?

Токарные, горизонтально-фрезерные. Мы планируем проведение на их базе рабочей группы по станкостроению, будем изучать, какие комплектующие не производятся в России, что поставляется в настоящее время и что нужно для того, чтобы станки собирать у нас.

В республике есть сервисные компании, которые обслуживают станки, они закупают комплектующие и начали сборку на своих мощностях. Вот они – это наш плацдарм, с которого мы хотим стартовать. Мы вовлекли в планирование рабочую группу станкостроителей из регионов: Москвы, Пензы, Уфы, Бугуруслана Оренбургской области.

Привлекаем производителей станков аддитивных технологий, благодаря которым какая-то запчасть выращивается из металлической пудры с помощью лазера. Это уже станки следующих поколений. Производство здесь не требует применения токарных, фрезерных, шлифующих манипуляций. Здесь нужно уже работать с нашими инженерами-технологами, которые должны предусматривать использование таких запчастей при конструировании самолетов, автомобилей и т.д. Эти технологии позволяют сделать такие комплектующие запчасти, которые раньше, наверное, можно было представить только в воображении.

«Им не нужны никакие лицензии, никакие сертификаты»

Если говорить об импортозамещении, то какие направления сегодня для нас наиболее критичны? Почему мы пока не можем достичь импортозамещения в нужном объеме?

На КМПО производятся газотурбинные двигатели, но недостаточен их объем и ассортимент. Мы были в Иране, так там работает компания, которая делает 200-мегаваттные двигатели. Это огромные агрегаты, производимые только в Европе, в Америке компанией «Сименс». А иранцы воспроизводят двигатели самолетов для «Аэрбасов» и «Боингов». Им не нужны никакие лицензии, никакие сертификаты, они просто берут двигатель, копируют и начинают его дорабатывать. У них при этом огромном заводе есть свой научный институт. Мы посетили предприятие вместе с Президентом Татарстана, и он пригласил генерального директора завода и института, это один человек, к нам в гости.

Конечно, в этом направлении мы сильно проседаем. Именно газотурбинных двигателей у нас просто нет. А они нужны для газо-, нефтеперекачивающих установок, для электростанций, для авиации, для вертолетостроения. В России очень мало этим занимаются.

У нас возникли проблемы с некоторыми крупными энергетическими проектами, с той же Заинской ГРЭС, которая была ориентирована на продукцию «Сименс».

Я как раз про это и говорю. Мы недавно встречались с министром энергетики России Николаем Шульгиновым, задали ему этот вопрос. Мы хотим, во-первых, применить существующее оборудование для запуска ТЭЦ в Набережных Челнах. Во-вторых, субсидии, которые должны были быть потрачены на Заинскую ГРЭС, перебросить на Набережночелнинскую ТЭЦ. Там она будет чуть-чуть послабее, чем Заинская, но это позволит нам сократить тарифы для населения в энергетике.

Речь идет о модернизации?

Нет, о достройке ТЭЦ. Ее пока нет, она не работает.

«Есть минусы в существовании частной энергетики»

Были же еще проекты газовых установок на «Нижнекамскнефтехиме» и «Оргсинтезе». С ними какая история?

Мы запустили две энергетические станции в Казани и на ТГК-16 в Нижнекамске, они у нас нормально работают.

Для республики есть минусы в существовании частной энергетики, но для «Нижнекамскнефтехима» и для «Казаньоргсинтеза» это, конечно, плюс. Есть минусы для республиканской сетевой компании. Я, будучи предпринимателем, тоже мечтал о своей энергоустановке для того, чтобы экономить. Когда есть своя энергетика, то стоимость киловатта гораздо дешевле, нежели если ты покупаешь мощности в сетевой компании. Но если ставить на весы интересы всей республики и одной компании, то совершенно очевидно, что нам обязательно нужна мощная, сильная сетевая компания с действующими качественными электросетями.

Когда потребители уходят от сетевой компании, у нее все равно остаются общехозяйственные расходы. Но в ситуации, когда она недополучает выручку, перерасход ляжет на обычных потребителей. Идет износ сетей, их нужно обновлять. Маржа, идущая от продажи электроэнергии, как раз тратится на обновление сетевого хозяйства. Падение выручки будет влиять на рост износа сетей и на увеличение платежей населения. Поэтому с этой точки зрения частная энергетика зачастую пагубно влияет на экономику общей системы электроснабжения.

Система энергетики в Татарстане немного отличается от других регионов тем, что у нас в руках республики находятся и генерация, и сети, и сбыт. Такая система – это все-таки плюс или минус? Или нужны федеральные холдинги с их ресурсами?

Я думаю, что когда мы внутри республики обеспечиваем себя электричеством, ее производим и доставляем, то легче оперативно решить острые социальные вопросы. Буквально недавно ко мне обратилась одна спортивная школа и попросила помочь с переносом электрических сетей. Я направил их в «Сетевую компанию». Они официально обратились, и им выставили счет на глобальную сумму. Для спортивной школы это непосильные деньги. Тогда мы вышли с предложением к нашему руководству и попросили в виде исключения поддержать спортшколу. Нам пошли на уступку и сделали работу за счет компании. Получилось так, что у нас и спортивная школа развивается, и сетевое хозяйство. Я не думаю, что для них там будут большие внутренние вложения. В результате мы смогли решить социально значимый вопрос внутри республики. Если бы «Сетевая компания» была федеральной, то нам бы пришлось платить в полном объеме и, может быть, процесс растянулся бы на полгода: пока внесут в бюджет, пока распределят, пока сделают… Это было бы очень долго.

А в целом на ближайшие годы какой просматривается вектор развития и модернизации энергетики?

По энергетике нужно сделать огромный объем работы, импортозаместить комплектующие, требующиеся для текущего ремонта и содержания всего электрохозяйства. В этом отношении энергетикам есть над чем думать.  Возможно, нужно расширять деятельность за счет сотрудничества с другими регионами, государствами. К совместным проектам с нашими энергетиками есть интерес со стороны Абхазии, Узбекистана.

«Планируем превысить прежний показатель почти на 25%»

Поговорим про торговлю, импорт, экспорт. Какие ожидания по этому году? Насколько можем упасть?

Мы не падаем, мы растем и в импорте, и в экспорте. Есть у нас только одно направление, где мы несколько просели, это производство микроэлектроники. Компания, которая производит у нас компьютерную технику, использовала в основном импортные составные части. Когда поставки остановились, то за счет задела комплектующих они еще какое-то время росли. А сейчас задел закончился. Поэтому объемы по сравнению с прошлым годом упали где-то на 10-15 процентов. А все остальные отрасли у нас либо выросли, либо держатся на уровне прошлого года.

На 1 сентября индекс промышленного производства относительно прошлого года составлял 109%. По отгруженной продукции мы планируем в этом году превысить показатель в 4,5 триллиона рублей, в том году было 3,5 триллиона. То есть превысим прежний показатель почти на 25%. В основном, конечно, за счет нефтехимии, нефтедобычи. Здесь у нас наблюдается большой рост. В целом рост идет практически во всех секторах.

«Компании открывают предприятия в Казахстане, в Узбекистане»

Это экспорт. А импорт? Импорт по идее должен упасть, поставщики же перестали привозить к нам какую-то продукцию.

По сравнению с прошлым годом импорт вырос на 15 процентов. Наши импортеры нашли очень много возможностей. К примеру, компании открывают предприятия в Казахстане, в Узбекистане, закупают необходимую продукцию, доукомплектовывают там то, что нужно, и уже оттуда начинают поставлять в Россию. Это, конечно, маленький плюс, но в нынешней тяжелой ситуации это выступает как одно из возможных решений. Мы недавно были в Узбекистане, открыли там филиал Химграда – технопарк «Чирчик». Договорились о том, что уже открываем филиал технопарка «Чирчик» в Джизаке. В Чирчике у нас уже 12 резидентов, которые получили документы, 6 резидентов сейчас находятся на рассмотрении. Два резидента уже разместили оборудование и приступили к работе. Мы предлагаем компаниям, которые сейчас не могут выйти на импорт-экспорт, открывать там предприятия, вывозить из России комплектующие, там доукомплектовывать, а дальше уже экспортировать.

А как сейчас работают представительства республики за рубежом?

Наши представители за рубежом играют большую роль. Они помогают нашим предприятиям, работают практически на износ, особенно представители в Турции, в Узбекистане, в Казахстане, в Китае, в Арабских Эмиратах.

Когда для нас закрылась Франция, я предложил нашему торговому представителю в этой стране поработать торгпредом в Африке, в бывшей французской колонии. С его знанием французского языка, французского менталитета он сейчас успешно работает в Алжире. Мы подключили наше федеральное торгпредство и совместно прорабатываем вопросы развития сотрудничества с этой страной.

Есть страны, которые к нам лояльны: Венгрия, Австрия, Сербия. С ними нужно полностью отрабатывать. А с недружественными странами ничего не нужно «отрезать». Если Европа с нами отрезала, это их проблемы. А нам необходимо держаться за каждую ниточку. Спецоперация ненадолго. Потом будет гораздо сложнее начинать опять выстраивать отношения с нуля. Пусть уже будут какие-то ниточки, зацепки. Поэтому ни в коем случае не нужно бросать эту работу. Некоторые говорят, мол, закрой представительство в Германии. Зачем тебе оно? Они же против нас! Не нужно закрывать! Необходимо держаться, цепляться. Потом нужно будет выстраивать работу.

«Вы хотите купить что-то в Иране?»

В ходе нашей беседы вы неоднократно упомянули Иран. У вас в последнее время состоялось две поездки в эту страну. Первая – подготовительная, вторая – с участием Президента республики. К каким договоренностям удалось прийти? Просматривается ли переход от диалога к конкретным действиям?

Знаете, если бы санкции против России продлились лет десять, то мы бы подняли всю нашу промышленность. Мы бы стали совершенно независимым государством. Я смотрю на Иран: они 43 года прожили под санкциями. И у них все хорошо. Они производят свои полтора миллиона автомобилей, которые локализованы на 100%. Есть хорошие машины, есть эконом-класса. Они производят мощнейшие газотурбинные установки. Да, у них нет авиастроения, но в Иране летают «Боинги» и «Аэрбасы». Двигатели они производят сами. Когда Рустам Нургалиевич спросил у них: «А как же вы лицензируете эти двигатели?», то генеральный директор ответил, что проблем с этим нет, их лицензируют в Тегеране. Финансовые вопросы они решают тоже очень умело. Все деньги находятся в Арабских Эмиратах и в Турции. Вы хотите купить что-то в Иране? Заключаете договор с Арабскими Эмиратами или с Турцией. И все. Платите туда, продукция отгружается вам через Турцию.

Есть какие-то практические результаты по итогам поездок?

Конечно. В первый раз в Иран с нами полетели представители 33 компаний. Во второй раз, когда мы поехали уже во главе с Президентом РТ, компаний было чуть меньше. Но это были те, кто уже вышел на подписание договоров. Сейчас мы открываем в Казани совместный Торговый дом с Ираном. Этот проект осуществляется представителями Ирана и нашей республики. Торговый дом будет помогать налаживать сотрудничество, находить заказчиков и поставщиков. Иран будут представлять два наших бывших студента из Ирана, которые у нас учились, выучили русский язык. Один из них из провинции Гулистан, а другой – из провинции Восточный Азербайджан. Все организационные вопросы согласованы с министерством промышленности Ирана.

«Единственная проблема – пока нет кораблей»

В продолжение темы сотрудничества с Ираном: как продвигается идея развития транспортного коридора «Север – Юг» с выходом из Волги в Каспий и далее в Иран? Когда он начнет работать?

Так не бывает, чтобы он начал работать прямо сейчас. Коридор «Север – Юг» подразумевает поставку грузов из России, в данном случае из Татарстана и обратно. Существует железнодорожная ветка из России, через Азербайджан с выходом на Иран. Но там есть недостроенный участок дороги протяженностью 150 км. Есть железнодорожная ветка через Казахстан, Туркменистан с заходом в провинцию Гулистан, где создана свободная экономическая зона. Но существует маленькая проблема: в Иране узкоколейная железная дорога, и товар нужно будет перегружать. Кроме того, есть еще автомобильная дорога через Азербайджан, которая заходит в Иран. Поэтому мы сейчас прорабатываем возможность перевозки грузов морским и речным транспортом. Кораблями гораздо дешевле. Может быть, чуть-чуть помедленнее, но гораздо дешевле, и груз нигде перегружать не нужно. В Казани загрузил, в Иране выгрузил.

А у нас есть соответствующие морские, речные суда?

Будут использоваться суда класса «река-море», пятитысячники (водоизмещением до 5 тысяч тонн). Они проходят по всем параметрам наших шлюзов. Единственная проблема – пока нет кораблей. Производство такого рода судов мы уже отработали с Минпромторгом России. На эти цели выделяются нужные средства. Планируется изготовить три типа судов: сухогрузы, наливные танкеры, контейнеровозы. Наши судостроители предложили и четвертый тип – буксиры, чтобы толкать несколько барж. Это тоже разумный вариант. Эти вопросы сейчас прорабатываются. На ближайшую перспективу возможен и вариант с покупкой сухогрузов из дружественных стран. Над этим тоже думаем.

Мы также предложили Минсельхозу РФ построить хорошие зернохранилища в Астрахани. У нас ведь Волга судоходна только в течение семи месяцев. В остальное время река подо льдом. Поэтому мы могли бы летом, когда цена на зерно низкая, загружать его в зернохранилища, а зимой, когда цена становится выгодной, уже начинать торговать из Астрахани. Эта стратегическая логистическая схема сейчас обсуждается.

«Точки входа» – «узкое горлышко». Их нужно «расшить»

Логистика – одна из самых пострадавших отраслей. Какие еще есть идеи по развитию логистических цепочек, помимо транспортного коридора в Иран?

Сейчас строится дорога М12, она свяжет нас с Сибирью. На федеральном уровне отрабатываются возможности расширения таможенных постов в Азербайджане, на Дальнем Востоке, в Биробиджане (Еврейская АО). Эти «точки входа» – «узкое горлышко». Их нужно «расшить». Скоро в Казани откроется представительство одного из крупнейших российских контейнероперевозчиков – компании «Феско». Это бывшее Дальневосточное морское пароходство. У них около 140 тысяч контейнеров, около 120 тысяч вагонов подвижного состава. Они сейчас заключают с республикой договор. Сотрудничество с ними позволит снизить стоимость контейнерных перевозок. Но в республике и в соседних с ней регионах остро стоит вопрос о расширении пропускной способности железнодорожных станций. Планируем встретиться с руководством Куйбышевской железной дороги, обсудить возможности «расшить» узкие места, повысить пропускную способность железнодорожных станций. Сейчас порою простой контейнеров составляет до месяца и более.  

В начале разговора вы говорили о создании рабочих групп по отраслям. До того как стать министром, вы продвигали идею развития кластеров. Можно ли говорить, что это те же идеи, но в ином масштабе?

Рабочая группа и есть небольшой кластер. В группу мы приглашаем сырьевиков, переработчиков сырья, институты, участвующие в этой программе.

То есть такой механизм будет постоянно действующим?

Конечно. Уже создано 23 небольших кластера. Буквально на днях мы приняли решение о переименовании республиканского Машиностроительного кластера в Промышленный кластер Республики Татарстан.

А в чем идея? Что это дает?

Одной из основных идей переименования была возможность претендовать на новые меры поддержки для промышленных кластеров. С 1 января 2023 года промышленные кластеры смогут получить субсидии на реализацию проектов по созданию производств в размере до 500 млн, но не более 50% от стоимости проекта; кредиты сроком до 10 лет и по ставке не более 7% годовых в рублях; пониженные страховые взносы для проектов импортозамещения (7,6% как в ТОСЭР); мораторий на проверки; механизмы гарантированного спроса на инновационную продукцию и другие.

Также это расширяет полномочия. Поэтому все группы, кластеры объединяем в один. Например, в Торгово-промышленной палате Татарстана функционируют свои рабочие группы. Мы привлекли ТПП, она – свои группы. Сейчас работаем совместно с ТПП, Агентством инвестиционного развития РТ, Министерством экономики. На каких-то этапах подключаем отраслевые министерства. Если речь про лесопереработку, подключаем Минлесхоз РТ. Если вопросы затрагивают аграрную сферу – то подключается Минсельхоз РТ. По дорогам работаем с Министерством транспорта и дорожного хозяйства. То есть все отраслевые вопросы отрабатываем в связке.