Михаил Дурненков в Казани: конфликт вокруг иммерсивного театра и жесткие разногласия с качаловцами

(Казань, 23 апреля, «Татар-информ», Ольга Голыжбина). Сегодня на малой сцене казанского Русского драматического театра им.В.Качалова с лекцией выступил известный российский драматург и сценарист Михаил Дурненков. Выступление Дурненкова состоялось под эгидой фестиваля «Ремарка», в эти дни проходившего на площадке театра, а тема, заявленная спикером, звучала как «Драматургия для театра будущего. Форматы и методы».

Разговор драматург повел об очень волнующей повестке: несоответствии драматургии и в целом академического репертуарного театра веяньям дня грядущего, наступлении эры постдраматического, иммерсивного театра, где необходимость в пьесах, актерах или режиссерах отпадает, централизация исчезает, и сама вертикаль власти рассасывается за ненадобностью, а зритель «самостоятельно готовит пирог из предложенных ингредиентов». С таким радикализмом однозначно не были согласны актеры Качаловского театра, посетившие лекцию в качестве слушателей. «Все было, вас не было», – отстаивали свою позицию артисты. В этот вечер в малом зале вспомнили и практики театра Мейерхольда, и Таганку, и даже Академию искусств Амстердама.

Михаил Дурненков, кажется, с самого начала и добивался бурной реакции слушателей, тестируя и пробуя на вкус казанскую публику. Ведь спикер прекрасно знал, представители каких театров и сообществ стали гостями лекции. Он провоцировал гостей жесткими тезисами, о чем, кстати говоря, заблаговременно и намекнул залу. Уже после выступления в разговоре с ИА «Татар-информ» драматург несколько сгладил конфликт мнений, впрочем, обо всем по порядку.

«Наша встреча заявлена как «разговор», и мне нравится, что именно разговор, я хочу избежать формата лекции. С какого-то момента я понял, что избегаю лекций, потому что разуверился в них. Лекции – бесплатное знание, знание, которое не нужно зарабатывать, люди пропускают его мимо ушей. Так устроен человек: он бесплатное не берет. Я озвучу несколько тезисов – спорных и разных – а потом мы с вами их обсудим, – интриговал Дурненков. – Сразу оговорюсь, никаких форматов и методов я вам не дам потому, что будущее еще не наступило. Я попытаюсь представить, что ждет нас – драматургов, что будет с текстом и пьесой, нужна ли будет пьеса театру в принципе».

Первым делом Дурненков препарировал пьесу и разграничил понятия текста и пьесы. Ведь в современном театре можно поставить все: текст, пьесу, предложение или всего одно слово. Текст используется по-разному: он может быть, к примеру, размещен на заднике сцены в качестве баннера, или же звучать из колонок. При всем при этом актера на сцене может и вовсе не быть, актер может молчать или повторять единственную фразу весь «спектакль».

«Я думаю, что изменение и перетекание понятий «пьесы» и «текста», которое мы можем сейчас наблюдать, связано с тем, что театр стал отказываться от каких-то своих условий. Раньше пьеса была некой литературой для театра, которая принимала во внимание его условия: театральное пространство, наличие зрителей, актеров, условность и подтексты изображаемого. Все это – ограничения, созданные театром. Эти ограничения и создают такую вещь, как пьеса. В современном театре отпала необходимость в профессиональных актерах, специальном помещении для театра, отгораживании зрителя от театрального пространства, пространства игры. Отмена этих ограничений и понятий меняет и те условности, которые создают из текста пьесу. И пьеса, лишаясь этих условностей, превращается в текст, превращается вслед за театром», – объяснил драматург.

«Вслед за этим я начинаю себе задавать другой вопрос: а нужны ли специальные умения? Нужно ли быть драматургом, чтобы создавать этот текст для современного театра, для театра будущего. Когда мы имели дело с пьесой, драматург точно был необходим. Нужно было разбираться в том, как устроена пьеса, знать ее законы. А когда у театра нет никаких ограничений, когда он стал постдраматическим и текст для театра может быть любым, нужно ли быть драматургом? Не уйдет ли понятие драматург как специальный человек, пишущий специальные тексты – пьесы, не уйдет ли оно вслед за такими профессиями, как суфлер, постижер, гримеры вот сейчас ходят по краю, потому что становится странным, когда люди на сцене выглядят лучше, чем в зале, – иронизировал Дурненков. – Странным и неестественным становится то, что раньше считалось вершиной актерского существования».

Спикер рассказал о том, что некоторое время назад в Академии искусств Амстердама, где обучают театральным специальностям, вышло постановление об отмене системы факультетов. В дипломе всех выпускников академии теперь написано просто Artist. Кто-то из этих артистов танцует, кто-то играет, кто-то поет, кто-то хорошо пишет тексты, но все они теперь Artist. Разрушение перегородок между профессиями, правил и законов демонстрирует, по мнению драматурга, направление движения современного театра.

«Мы отказываемся от понятия пьесы, перестаем понимать, кто такой драматург и переходим на следующую стадию, где каждый из нас является человеком, который что-то умеет делать лучше. И все мы создаем представление. Что же делать нам – драматургам? Стоило, наверное, назвать лекцию: «Эволюционируй или вымри». Это, действительно, вопрос, который стоит сейчас перед каждым драматургом, который начинал еще в том драматическом театре», – резюмировал он.

«Тот театр, где все смыслы рождаются на сцене и поставляются в готовом виде зрителю, он тоже несовременен. Постдраматический театр основан на других принципах: действие происходит не только на сцене, не только я вам рассказываю о смыслах, которые я для себя открыл, но и вы работайте. Я даю вам ингредиенты, а вы готовите пирог в голове. Творческие силы зрителей задействованы точно так же, как творческие силы исполнителей, тех, кто придумывает это зрелище. Раньше был театр драматурга, затем был театр режиссера, а сейчас, как мне кажется, мы вступаем в эпоху театра зрителя, – поделился мыслями Дурненков. – И драматургия будущего должна это учитывать».

«Время у нас – драматургов еще есть. Мы еще успеем пописать тексты и пьесы. Мы все-таки живем в стране довольно консервативной. Пока у нас есть специальные помещения, в которых мы делаем театр, нужны будут тексты, написанные специально для театра. А когда перестанет быть необходимым держать труппу, учиться актерскому ремеслу, быть режиссером, пока мы все не станем Artist, театр будущего не случится. Он случится не завтра и не послезавтра, но мы уже должны об этом думать. Важно научиться с этим будущим работать. Мне как драматургу хочется, чтобы все мои коллеги не остались в прошлом. Я чувствую, как время приближается. Моя лекция – обращение, предложение подумать».

Судя по эмоциональной и неоднозначной реакции слушателей, драматург правильно выбрал тему сегодняшней беседы. На первых рядах малого зала расположились в основном студенты казанских вузов, которые еще не сформировали собственной позиции, но очень тепло и без доли скептицизма принимали каждый тезис спикера. Чуть поодаль сидели молодые драматурги – участники «Ремарки» и артисты казанских театров. Не всем из них пришелся по душе взгляд в будущее Михаила Дурненкова. Многие начали аппелировать к тому, что вовлечение зрителя существовало и век тому назад, в театре Мейерхольда и Театре на Таганке, например. Когда на входе в зрительский зал Таганки стоял матрос и накалывал билеты на спицу, это ли не вовлечение, это ли не иммерсивный театр?

«Я послушала и теперь не могу понять, в каком же театре живу я? О каком театре говорите вы, когда описываете сцены, в которых зрителя не берут во внимание, а актеры что-то изображают на сцене, примеряя на себя чужие костюмы?, – не согласилась с Дурненковым народная артистка России и Татарстана, ведущая актриса Качаловского театра Светлана Романова. – Вы говорите о том, что мы здесь сидим в каких-то закрытых банках и что-то изображаем. Может быть, вы не совсем знакомы с жизнью театра? Вы якобы рассказываете о театре будущего, но все это действительно было в том же театре Мейерхольда. Это все уже было модно: играли в подвалах, играли на лестницах, мода сейчас возвращается. Жизнь меняется, мы меняемся, почему вы решили, что театр остановился и театр не дышит? Это исключено. Где вы вообще видели профессию суфлера? Мы не играем по пособиям 50-х годов».

Излишнюю категоричность в словах драматурга увидел и молодой артист Качаловского Максим Кудряшов. В соответствии с его взглядами каждый человек должен заниматься своим делом. А если никто не будет заниматься своим делом, то итогом станет разруха. Театр включает несколько составляющих: драматург пишет пьесу, режиссер ее ставит, актеры – играют, осветитель – ставит свет. Если убрать четкие роли и функции, велика вероятность получить «бардак». Да и такой театр никому не будет нужен, заметил Кудряшев.

«Вы предлагаете, чтобы зритель, грубо говоря, заходил в мастерскую к художнику и рисовал на его полотне. Это может быть перформансом, но никогда не станет искусством, потому что у искусства есть рамки, – аргументировал артист. – Театр – это сложная структура. Я, так же как и Булгаков, считаю, что кухарка не может управлять государством. Все должны быть профессионалами. Сегодня в текстах драматургов, к сожалению, нечего играть. В них есть хорошая словесная скульптура, очень точно найденные звучания времени, но играть в них нечего. Мы, так же как и вы, хотим найти пьесы, которые сегодня будет интересно играть, и если эта пьеса найдется, мы вам скажем огромное спасибо».

К общему знаменателю этим вечером артистам и драматургам прийти не удалось. Каждая сторона воспринимала аргументы оппонентов, кажется, чересчур эмоционально. Да и для конструктивной беседы участникам дискуссии явно стоило принять общий языковой код: договориться о смыслах и значениях, закрепленных за терминами «театр», «искусство». Нужно отметить, что Михаил Дурненков сегодня своей цели определенно достиг: задуматься, а возможно, и пересмотреть свои взгляды на современную драматургию и театр в целом своим спичем он заставил многих.

Хотя уже после завершения лекции в окружении нескольких особо любопытствующих драматург несколько растушевал контраст. Он признал, что даже если его сценарий оживет, то перемены, пусть даже такие радикальные, совершенно не означают смерть репертуарного, академического театра. Классический в нашем понимании театр и в будущем Дурненкова останется жить как вариант, как вид, как «один из…». Не вымерли же портреты, написанные маслом, спустя 200 лет после изобретения камеры-обскуры.