Марина Анисимова: "Авербух предал меня"

(Казань, 13 ноября, «Татар-информ», Эльза Кузнецова). Олимпийская чемпионка в танцах на льду Марина Анисимова написала очень откровенную книгу о том, почему в России ее называли изменницей Родины. А во Франции она стала национальной героиней, дважды кавалером ордена Почетного Легиона - высшей награды Французской республики.

"Аргументы и Факты" публикуют отрывки этих мемуаров.

"Июль 1992 года. Я пришла на обычную тренировку, на лед. Правда, все было не совсем обычно: мы тренировались в Швейцарии, в небольшом курортном местечке. Я даже не запомнила его названия, но помню до мельчайших подробностей тот день, который оказался знаковым в моей судьбе. Правда, осознала я все это значительно позже. Обычные тренировки в Швейцарии были для нас как праздник. Тогда немногие фигуристы из России имели такую возможность – тренироваться на льду летом, да еще за границей. Но нашим тренером была Наталья Линичук, олимпийская чемпионка 1980 года в танцах на льду.

Танцевальная пара Линичук–Карпоносов стали вторыми олимпийскими чемпионами после Пахомовой–Горшкова в истории советского фигурного катания. После их победы наша страна стала «законодателем моды» в танцах на льду, оттеснив царивших там прежде англичан. Наталья являлась для меня тогда идеалом: и как успешная женщина, и как спортсменка – напористая, сильная, удачливая.

Я очень хотела так же стремительно «взлететь» в своей карьере, как Наталья, громко заявить о себе на ближайшей Олимпиаде, а уже на следующей – получить олимпийское «золото». Работала на «полную катушку», старалась всегда быть поближе к ней, чтобы ничего не упустить. У Натальи были свои амбиции – она намеревалась воспитывать олимпийских чемпионов и в конце концов занять место в ряду наших самых именитых тренеров – Чайковской, Дубовой, Тарасовой. Тренером Линичук была очень требовательным и – жестким.

Прославленная русская школа фигурного катания всегда держалась на строжайшей дисциплине, где малейшее неповиновение тренеру каралось. В группе Натальи Линичук, например, для нас было недопустимым выйти на лед после нее. И если она приходила и видела, что на льду мы своими коньками нарисовали недостаточно узоров, могла на нас накричать, обзывая лентяями и бездельниками. И даже выгнать с тренировки.

Русские тренеры, как я поняла позже, тренируясь во Франции, безусловно, развивали в фигуристах природные таланты, но при этом всячески подавляли личность.

Наталья умело налаживала отношения с «заграницей» – ее часто приглашали на спортивные семинары и сборы за рубежом, а она могла взять с собой одну две пары. Мы с моим партнером оказались в числе избранных не случайно: дважды чемпионы мира среди юниоров!.. Через пару недель мне исполнится 17, моему партнеру Илье –

19, и мы переходим во взрослую категорию. Я уже строила грандиозные планы. В своих мечтах видела себя на самых почетных пьедесталах. И даже держала в руках олимпийское «золото»...

Мой партнер тоже, наверное, об этом мечтал. Только рядом с собой видел на всех пьедесталах не меня, а другую. Но тогда я ни о чем не подозревала. Работала. Готовилась не просто к очередным соревнованиям – к победам. Нам уже поставили новую программу, сшили новые костюмы...

На одной из тренировок в Швейцарии ко мне подошел Коля Морозов. Кстати, сейчас Николай Морозов – известный тренер по фигурному катанию и хореограф олимпийской чемпионки 2006 года в Турине Шизуки Аракава.

А тогда, в 92-м, он с удовольствием встал бы со мной в пару. Может, поэтому и решил сообщить мне новость первым:

– А ты что, ничего не знаешь?

– Интересно, а что я должна знать?

– Да все уже об этом говорят. Илья с тобой больше кататься не будет.

Я поверила сразу. Потому что какое-то ощущение было. На тренировках поведение моего партнера изменилось. Илья Авербух – а именно он являлся тогда моим партнером – всегда хотел результатов работы, а с недавних пор это как будто ушло. Он со мной просто катался, у него не было прежней одержимости. Но все равно известие стало для меня шоком.

Я действительно ничего не знала. А решение, оказывается, было уже давно принято – и без меня. Причина, как потом мне объяснили, вполне безобидная: мой партнер влюбился. Его избранница тоже была фигуристкой, и они как будто решили кататься вместе. И это их решение я вполне могла понять. Но я не могла понять: почему он сам не сказал мне об этом? Почему?

Сделала вид, что ничего не знаю, подошла к Илье – и мы вместе начали тренировку. Я все ждала: вот сейчас, сейчас он все скажет... Но он молчал. Мне было очень тяжело скрывать то, что уже знала, но я не подавала вида. О будущем думать не было сил, хотя я все понимала: он будет кататься с новой партнершей, со своей любимой девушкой, а я остаюсь одна. Вся подготовка насмарку. Об Олимпиаде – забыть. У меня мама и бабушка, жили мы более чем скромно, все доходы – бабушкина пенсия и небольшая мамина зарплата. Я с моими первыми победами и первым заработком стала надеждой нашей семьи. Несмотря на юный возраст, я понимала: ответственность за нашу маленькую семью ложится на мои плечи.

Но какое будущее теперь меня ждет? Я училась в институте физкультуры, как и большинство фигуристов, и каталась. Со льдом была связана вся моя жизнь. Другой жизни я для себя не представляла.

Сборы продолжаются. Мы тренируемся. И никто НИЧЕГО НЕ ГОВОРИТ! Потом отъезд в Москву, пара выходных, и опять тренировки. Наконец все это мне надоело. На очередной тренировке, утром, я поняла, что больше молчать не могу, мое терпение на исходе. Мы вышли на лед, взялись за руки, я повернулась к Илье и, с трудом сдерживаясь, чтобы не взорваться, спросила:

– Ну и сколько же все это будет продолжаться? Я уже все знаю, ты уже все решил. Зачем мы тратим время?

А он:

– Да это не я. Это Линичук так решила.

Тогда я его спрашиваю в лоб:

– А почему же ты мне это сам не сказал?

А он уходит от ответа, начинает рассуждать, с кем мне лучше кататься...

– А вот это уже не твое дело, – говорю, – я сама за себя решу.

И вся ситуация такая странная: мы катаемся по кругу, выясняя отношения, а Линичук стоит у бортика и наблюдает за нами. Вообще-то у нас запрещено так вот без дела прогуливаться. Но тут она, очевидно, все поняла и нас не останавливала. Я сама к ней подошла – и услышала ответ на свой незаданный вопрос:

– Это Илья сам все решил.

Я ничего не стала выяснять. Ледовые правила знала: если бы тренер не захотела разбивать перспективную пару, никакие романы и романсы ни на что бы не повлияли. Так что надо все принимать как данность. И я приняла, понимая: мне нужен новый партнер. Но кого я могу найти сейчас?

Осень у нас – разгар сезона. И если бы Илья оставил меня в конце сезона, весной, у меня было бы время действительно кого-то подыскать. Теперь это нереально. На этом сезоне можно ставить точку. Да и на ближайшем будущем тоже.

Честно говоря, я и не видела никого в качестве моего партнера среди своих сверстников. Коля Морозов хотел кататься со мной. Но я знала: спортивного будущего с ним у меня нет.

Илья Авербух, с которым мы дважды становились чемпионами мира среди юниоров, был для меня, безусловно, лучшим. До него я каталась с Сергеем Сахновским. Он потом уехал в Америку, правда, выступал за Израиль. Я осталась одна.

Еще недавно – одна из самых перспективных спортсменок среди танцевальных пар России.

Я вернулась домой и только теперь решилась рассказать все маме и бабушке. Для них это оказалось еще большим шоком, особенно для мамы.

Если мы с Ильей были просто партнерами, то наши мамы дружили. И моя мама никак не могла взять в голову, как же это могло произойти? Она, в прошлом известная фигуристка, понимала: если я пропущу целый сезон, то на лед уже просто могу не вернуться. В нашем виде спорта важен каждый день. В общем, дома – паника, бесконечные обсуждения и разговоры на вечные темы: что делать и с чего начать? А я все думала: почему это произошло именно со мной? Ничего случайного в жизни не бывает – это я уже и тогда понимала.

Бойтесь своих желаний...

Причин моего первого в жизни краха было несколько – и каждая, вероятно, имела право на существование. Причина первая: мое предательство.

Чемпионами мира среди юниоров мы с Ильей Авербухом стали очень рано: мне 14 лет, ему – 16. Это было в 1990 году. Мы первый раз поехали на международные соревнования, причем сразу на чемпионат мира – и выиграли. Кстати, нашими главными соперниками тогда считались французы – Гвендаль Пейзера со своей партнершей, которые были далеко не дебютантами. Мы с Ильей, никому не известная пара, появились и – победили. Мы тогда тренировались в группе Людмилы Пахомовой, нашей самой знаменитой олимпийской чемпионки в танцах на льду. Именно благодаря паре Пахомова–Горшков и их тренеру Еле не Чайковской танцы на льду были включены в 1976 году в олимпийскую программу, а сами фигуристы стали первыми в истории олимпийскими чемпионами в этом виде спорта. Людмила Пахомова и Александр Горшков также первыми из советских фигуристов завоевали звания чемпионов Европы и мира, приоткрыв двери на мировую арену для российской школы фигурного катания, которая там прочно обосновалась на долгие годы.

В группу Пахомовой отбирали только очень одаренных детей. Там у нас был свой постоянный тренер, ее ассистент, Геннадий Аккерман, и если честно, именно Аккерман сделал из нас чемпионов. Про пару Анисина–Авербух сразу все заговорили, прочили нам блестящее будущее...

В следующем, 1991 году чемпионат мира мы с Ильей проиграли, заняв всего 4е место. А победила тогда не самая сильная пара из России. Они тренировались у Натальи Линичук, которая как тренер находилась в то время на подъеме. К ее воспитанникам даже у судей было особое отношение. Подобная политика – обычное дело в нашем виде спорта: часто смотрят не на то, как ты катаешься, а у кого тренируешься. Но я допускаю, что легкая победа при первом же появлении на мировой арене могла вскружить нам голову.

Может, мы после этого и работали не в полную силу. Так или иначе, когда мы вернулись после этого проигрыша, то засомневались в себе, за сомневались и наши с Ильей мамы. Тогда они принимали огромное участие в нашей спортивной жизни, к тому же очень дружили. Мама Ильи предложила сменить тренера – пойти к Наталье

Линичук, которая вместе с мужем Геннадием

Карпоносовым только что основала свою школу: в России в начале 90х стало модным открывать «свой» или даже «семейный» бизнес, в том числе в фигурном катании. Мы как послушные дети по совету мам пришли к Линичук, которая пообещала сделать из нас олимпийских чемпионов, нарисовала блестящие перспективы. Но как все это объяснить нашему тогдашнему тренеру, Аккерману? Мучались оба – и Илья, и я, хотя все уже было решено. Мы собирали свои сумки, складывали вещи, когда вдруг Илья заявил:

– А может, останемся у Геннадия? Как-то неудобно все получается...

А я ужасно не люблю возвращаться, если ушла уже далеко вперед. Мы вместе все решили, договорились, Линичук нас ждет. Почему мы должны остаться? Чтобы не портить отношения с Аккерманом? В общем, для меня обратного пути не было. Но в душе мы оба ощущали себя предателями.

Наверное, о том же думал и Геннадий. Он ничего не сказал, но обиделся.

...С Аккерманом я не общалась много лет, а по том, уже оказавшись во Франции, пригласила его поработать с нами – и он с радостью согласился.

Мы до сих пор поддерживаем отношения...

Когда мы ушли от Аккермана, мне было 15 лет.Те полтора года, что мы с Ильей тренировались у Линичук, я постоянно вспоминала свое первое в жизни предательство. Наверное, Илья тоже об этом помнил. Но теперь уже он, Авербух, предал меня. Старая истина: все, что мы совершаем, обязательно к нам вернется. Рано или поздно. Как хорошее, так и плохое.

Причина вторая – Наталья.

Наталья Линичук видела нас с Ильей перспективной парой, и отношение к нам было особое.

Она работала с нами даже больше, чем с теми парами, которых сама вырастила: на нас делали ставку. Я как-то сразу к Наталье прониклась, во всем ей доверяла. Правда, за «кулисами» ходили разные разговоры. Поговаривали, что Линичук, взяв готовую пару, впоследствии легко может ее «разбить», чтобы создать «свою». При этом неизбежно кто-то из пары оказывается «за бортом». Когда я осталась одна после ухода Ильи, конечно, вспомнила все эти «закулисные» разговоры, но верить в это не хотелось, как не хотелось терять и благосклонности Натальи. Не то чтобы она была для меня кумиром, но уважала я ее, безусловно. Дорожила ее расположением, прислушивалась к каждому ее слову. А Наталья мне постоянно говорила:

– Ты, Марина, своего добьешься. Конечно, будут какие-то жертвы, но надо работать. Очень много работать.

Я и сама знала, что без работы никогда ничего не получится. И еще я знала, что всего должна добиться сама.

Существовала и третья причина, о которой я никогда никому не говорила.

И этой причиной была я сама. Точнее, одно мое желание. Не зря говорят: «Бойтесь своих желаний – они имеют обыкновение сбываться...»

В душе я давно хотела расстаться с Ильей. Он был прекрасным партнером, но я мечтала о другом. И уже тогда, в Швейцарии, поверив в слухи об уходе Ильи, еще не переговорив с ним, я стала искать какой-то выход, прокручивая самые фантастические варианты. В общем, начала присматриваться к возможным кандидатам на место своего партнера. Сидим вечером с тренером перед телевизором, просматриваем кассеты с выступлениями зарубежных пар, а у меня свой интерес:

«Вот появилась новая канадская пара, хорошие фигуристы, особенно мальчик, Виктор Кратц. Намного лучше, чем Илья, – думаю. – Правда, он катается с другой девочкой – вариант нереальный. Но на заметку взять надо».

Своего будущего партнера из Франции, Гвендаля Пейзера, я тогда тоже отметила. Мы никогда не были с Ильей близкими друзьями. Просто партнеры. Могли ругаться, как все ругаются, но без скандалов, а скандал в нашем спорте – явление обычное. У некоторых пар дело доходило даже до драки. Сколько перспективных дуэтов распалось из-за этих скандалов! У нас такого не было. Вечером поругаемся, а на следующий день – на льду, взявшись за руки. Перед нами стояла общая цель – и это было превыше всего. Но как только закончим тренировку, каждый идет в свою сторону. У Ильи свои друзья и интересы, у меня – свои. Мы очень разные. На льду, да, мы прекрасно понимали друг друга. Но только на льду. Так что когда я услышала о его уходе, паника началась в моей голове, а в душе было полное спокойствие. Потому что я уже давно мечтала о другом партнере, и каждый раз, приходя на тренировку, увидев Илью, я думала: «Ну вот, опять он. Мы как лошади в одной упряжке. Неужели это на всю жизнь?»

Так что, осыпав его упреками, сказав все, что положено говорить в таких случаях, я буквально на следующий день вздохнула с облегчением: гора с плеч! И можно самой сделать свой выбор, а не кататься с тем, кого для меня мама подобрала. Дома почти траур, а я в душе ликовала. Но никому этого ликования не показывала. Надо поддерживать маму и бабушку, которые были просто в отчаянии..."

Смотреть фото