Лев ОВРУЦКИЙ:

В США на 86-м году жизни скончалась дочь Иосифа Сталина Светлана Аллилуева. Неоднозначная личность с неординарным характером – она всегда была в центре внимания. Своим мнением о той, которая называла вождя всех народов папой, мы попросили поделиться известного татарстанского публициста, лауреата журналистских премий «Огонек-88» и «Золотое перо России» Льва Овруцкого.

Как бы вы прокомментировали это событие?

Л.О.: Ушла несчастливая дочь «выдающейся посредственности».

«Выдающаяся посредственность» – так уничтожающе Сталина называл Троцкий. А почему вы считаете жизнь Аллилуевой несчастливой?

Л.О.: Во-первых, она была несчастлива как дочь.

Тень отца?

Л.О.: Да. Она сама в «Двадцати письмах к другу», которые сделали ее знаменитой, признавалась, что на нее давит непосильный груз. А в одном из последних интервью сказала, что Сталин сломал ей жизнь, и что она всегда ощущала себя «политзаключенным своего отца».

Возможно, это наложило отпечаток и на ее личную жизнь?

Л.О.: Совершенно определенно. Она была несчастлива и как жена. Все четыре ее брака завершились скорым разводом. Сталин не желал ее первого брака, потому что ее мужем стал еврей, а евреев он очень не любил. Сталин фактически вынудил ее выйти замуж на сына своего соратника Жданова, которого она не любила. Уже в Америке в 1970-м она вышла замуж за врача и стала Ланой Питерс, но через два года и этот брак распался.

Несчастная миссис Питерс...

Л.О.: Она была не очень счастлива и как мать. В 67-м она покинула Россию, оставив здесь сына и дочь. А когда вернулась, уже в 84-м, не сумела найти с ними общий язык. Понятно, если мать не общается с детьми почти двадцать лет, то отчуждение неизбежно.

Быть дочерью, женой, матерью – традиционные роли всякой женщины.

Л.О.: И все эти роли Аллилуевой не очень-то удались. Лучшие наши годы – юность и молодость. Они как бы задают вектор всей жизни. Но вот 37-летняя цветущая женщина в предисловии к «Двадцати письмам» называет свою жизнь никчемной, дурацкой, двойной, бесполезной и бесперспективной. И это не кокетство.

Она там также пишет о жесточайших потерях и горчайших утратах.

Л.О.: Да, терять ей привелось очень многих. Начиная с матери, Надежды Аллилуевой, которая покончила самоубийством, когда Светлана была еще ребенком. А затем, в эпоху Большого террора, она потеряла всех, кого любила – семьи Аллилуевых, Сванидзе, Реденсов. Сталин не щадил даже близких.

Она также потеряла братьев – Якова и Василия.

Л.О.: Яков пропал в фашистском плену, а Василия, фанфарона и алкоголика, прикончила водка. Он умер, кстати, в Казани, в начале 60-х.

Утверждают, что немцы предлагали обменять Якова на Паулюса, но Сталин отказался: «Я рядовых на фельдмаршалов не меняю».

Л.О.: Эта чеканная формула появилась позже, когда снимали многосерийный фильм о победе. Сценаристы придумали. А на самом деле, как следует из воспоминаний Аллилуевой, Сталин рассуждал об этом в куда более прозаических выражениях. Конечно, обменять Якова на Паулюса было политически невозможно, но можно было поторговаться. Я думаю, немцы с удовольствием отдали бы Сталину за Паулюса и тысячу, и десять тысяч русских пленных. Уж кого-кого, а русских пленных у них хватало. Однако для Сталина самого понятия «плен» как бы не существовало, как, впрочем, и понятия «ценность человеческой жизни». Наш солдат должен был погибнуть, но не сдаваться.

И все же основную вину за репрессии Аллилуева возлагала на Берию.

Л.О.: А как иначе? Невозможно ждать от дочери, чтобы она назвала своего отца убийцей. Во всем виноват, конечно, Берия – лукавый царедворец, опутавший Сталина своими византийскими интригами. А сам Сталин даже обожествление своей личности осуждал, но ничего не мог с этим поделать. Вспоминается эпизод из книги Аллилуевой, как Сталин приезжает в Грузию, ему устраивают пышную встречу, ликующие толпы и все такое, а он недовольно морщится. Морщится, но не может это запретить – понимаете, его необъятной власти на это недостает.

Примерно такой же эпизод есть в книге Лиона Фейхтвангера «Москва в 1937 году». Он спрашивает Сталина, почему всюду его портреты, бюсты и прочее, а Сталин беспомощно разводит руками.

Л.О.: Ну, Фейхтвангер был иностранец, приехавший в Россию на несколько дней, к тому же это 37-й, когда многое было спрятано и непонятно. А Аллилуева издала свою книгу в 67-м, через 11 лет после ХХ-го съезда.

Как известно, судьбой Аллилуевой занимались лично генеральные секретари ЦК – от Хрущева до Горбачева. Это потому, что она была политической фигурой?

Л.О.: Я думаю – не только. Мне кажется, еще и потому, что на нее падал некий сакральный свет, источником которого был Сталин. Стоило произнести «Сталин», как всякий коммунист, и генеральный секретарь тоже, невольно вытягивался в струнку. Мне представляется, что даже Горбачев, соприкасаясь с судьбой Светланы Иосифовны (а он давал ей разрешение на въезд в СССР в 84-м и на выезд в 86-м), как бы мысленно накладывал резолюцию: «Учитывая выдающиеся заслуги тов.Сталина….»