Ирада Аюпова: «Если ремесло не востребовано в жизни, оно умирает»

Культурные блага – мериторные блага, здесь не работает система «сбыт и предложение»

Ирада Хафизяновна, наш разговор пойдет о ряде, на наш взгляд, актуальных тем, касающихся сферы культуры. Начнем с ремесленного Центра, который разместится в казанском ЦУМе. Хотели бы узнать ваше мнение о том, каким он должен быть. Каким мы увидим ЦУМ или не ЦУМ, и кто там будет работать, и что мы сможем увидеть там?

Действительно, сегодня создание ремесленного Центра – один из перспективных проектов в сфере культуры. В какой-то степени – это Центр компетенции в сфере традиционных промыслов и ремесел. Проект реализуется при поддержке Раиса Республики Татарстан Рустама Нургалиевича Минниханова под кураторством заместителя Премьер-министра Фазлеевой Лейлы Ринатовны. Она является интегратором, объединяющим представителей самых разных направлений.

Главная задача центра – сохранение ремесленных традиций. И, наверное, ключевая проблема в этом вопросе сегодня – создание условий для эффективного маркетинга и стимулирования потребления изделий народно-художественных промыслов.

Я очень часто говорю, что культурные блага – мериторные блага. Здесь не совсем работает система «сбыт и предложение». Мы знаем, спрос рождает предложение, это закон бизнеса. Вот то, что касается культуры и вообще всё, что связано с нашим культурным кодом, – больше история воспитания культуры потребления.

В будущем Центре народно-художественных промыслов и мастеров не может быть чистого субсидирования, но должны быть созданы условия для продвижения традиционных промыслов, такой центр доступа. У нас очень много гостей приезжает, и они спрашивают: “Мы знаем, что в Татарстане потрясающие мастера ювелирного промысла. Где можно купить красивые ювелирные изделия”. У нас нет такой точки притяжения, чтобы вы могли приехать и купить то, что сделано в Татарстане.

Более того, нет такого раскрученного бренда, как например ювелирка из Якутии…

Хотя булгарский ювелирный промысел, уточки, вязь, скань, которая свойственна казанской территории, – это наша традиция, узнаваемые бренды.

Но мы не можем о них рассказать?

Мы не можем их и грамотно продвигать. У нас нет единого портала, единой точки входа, где можно было бы познакомиться с нашим национальным искусством в ремесле. И мне кажется, что центр должен обеспечивать продвижение и сбыт продукции мастеров народных промыслов, создавать им комфортные условия, в том числе для формирования эффективной материально-технической базы. Люди, которые приезжают в Татарстан, им не всегда достаточно увидеть или купить наши потрясающие ичиги, им хочется посмотреть, как эти ичиги создаются. И с этой точки зрения шоу-рум может быть очень интересен туристам.

Проект в ЦУМе очень сильно связан с туризмом

Я в Турции во многих местах видел: сидит ювелир за стеклом, работает, и вы можете стоять и наблюдать за процессом, не мешая ему при этом. Потом вы можете купить изделие.

Это реализовано в очень большом количестве регионов России и в зарубежных странах. В Китае и Японии интегрировано во все туристические маршруты. Надо сказать, что наш проект в ЦУМе очень сильно связан с туризмом. Экономика туризма – это не только ночевки и транспорт. Сегодня культура организации туристических поездок очень сильно поменялась. Если раньше мы выступали в большей степени за организованные туристические туры, то сегодня на рынке доминируют индивидуальные туристические поездки. Они предполагают, в том числе, и гибкое формирование туристического маршрута на территории, имплементацию максимально большего количества различных видов активности, которые в большей степени будут соответствовать твоему запросу и кошельку.

С точки зрения транспортной доступности центр может стать очень хорошим туристическим хабом. Я считаю, что это направление тоже должно быть отражено в общей концепции центра.

Но это, прежде всего, инфраструктурный проект, его нельзя вырвать из контекста инфраструктуры.

Каковы этапы реализации этого проекта?

Сейчас мы пока защищаем концепцию проекта.

А кто разрабатывает?

Рабочая группа. В нее входит очень большое количество интересантов. Это сами ремесленники, образовательные учреждения и представители очень многих смежных направлений, которые так или иначе присутствуют в этом сегменте.

Если нет экономики – это «не летит», это не работает

Какие наиболее острые проблемы сферы народно-художественных промыслов вы бы выделили?

Мы являемся ответственным центром РТ в части координации деятельности по сохранению народно-художественных промыслов. Специфика народно-художественных промыслов – объединение двух ключевых направлений. Если нет экономики – это “не летит”, это не работает. Безусловно, это бизнес. Но это еще и традиции.

И есть еще ряд острых проблем. Первая — ценовая. Не может хендмейд стоить дешево, потому что это не тиражирование. Самое важное – креативность. Что такое промысел? Это когда два изделия не похожи друг на друга, когда чувствуется рука автора. Мы должны четко делить: если мы говорим о продукции самого ремесленника, она будет стоить дорого, если мы говорим о реплике, растиражированной с продукции мастера, – она будет дешевле, доступнее. И сегодня мы поддерживаем такие проекты на республиканском уровне. На Совете по культуре мы увеличили грантовую историю. Мы позволяем мастерам обеспечивать конкурентоспособность своих изделий, которые не являются в чистом виде продукцией народно-художественных промыслов, но это дополнительная продукция, которая позволяет мастеру выжить. Его авторская продукция, которая тиражирована дальше. Это общепринятая мировая практика.

Здесь только одна проблема, которая существует, – проблема авторства. Причем, не только на территории страны, но и за ее пределами. То есть когда транснациональные компании, крупные холдинги берут цветовое решение, объемное решение по тому или иному виду продукции и тиражируют их у себя, обесценивая тем самым первоначальный труд мастера.

Когда большой тираж, это всегда будет дешевле, экономически привлекательнее. Существуют очень большие риски, что мы потеряем ядро промысла, мастерство художника, которое является носителем традиции. Поэтому первый пласт проблем связан с ценообразованием, с грамотностью потребления. Если я мотивирован купить уникальную вещь, я должен понимать, что она не может стоить 100-200 рублей.

Второй пласт вопросов – традиционное бытование. Если мы говорим опять-таки с точки зрения промысла, для чистоты терминологии мы должны понимать, что настоящий промысел – когда изделие производится в месте традиционного бытования. Это генетическая память, потому что предки занимались, руки помнят на уровне подсознания.

А третья проблема, которая, безусловно, существует, связана с возрастом людей. Поскольку молодежи не так много в сфере промысла.

Если говорить по кружеву, там мастеров – раз-два и обчелся

Вы подсчитывали, какой средний возраст занятых сейчас?

Зависит от промысла. Если мы говорим по кружеву, то вообще близко к 60-70 годам, там мастеров – раз-два и обчелся. Эта локация в основном в Рыбнослободском районе. Если мы говорим о кожаной мозаике, то диапазон шире. Благодаря Фешинскому училищу, техникуму народно-художественных промыслов, Институту культуры достаточное количество молодежи овладевает ремеслом. Это очень интересное направление, оно востребовано. Я думаю, молодежи уже порядка 20% от мастеров. Восполнение небольшое идет.

По вышивке тоже появляются молодые специалисты. Люди приходят. Наша ушковая вышивка – уникальная технология, она имеет свою культуру. Я ее практически нигде не видела, это 3D-объем. Кстати, у нас направление интересно реализуется в Фешинском училище, в школе креативных индустрий. Молодые ребятки сегодня миксуют различные направления и получают совершенно непредсказуемые интересные произведения декоративно-прикладного искусства. Это не народный промысел, но очень интересное решение. Омолаживание кадров – очень важное направление.

Есть ли промыслы, которые находятся на грани исчезновения?

Есть. Не скажу, что категорически утрачены, это, конечно, громко сказано, но они есть. Такой промысел, как ковроткачество, утрачен. Мы сейчас занимаемся вариантами его возрождения. У нас есть взаимодействие с Кыргызстаном, Туркменистаном, Ираном. Мы возили туда своих мастеров, чтобы вернуть культуру ковроткачества на нашу землю.

Еще буквально лет пят назад я была убеждена, что у нас было только безворсовое ковроткачество. Технология есть, она близка к надомному тканевому ткачеству. Но недавно нашлись источники, подтверждающие, что на нашей земле было и ворсовое ковроткачество. Это целая тема, которую, я считаю, направлением научных исследований.

Возрождение культуры ремесла – очень интересная история, которая должна получать свои толчки, импульсы в науке, развиваться по архивным документам, воспоминаниям.

Есть еще одно направление, которое, к сожалению, утеряно. Это чебаксинская ковка, бренд нашей земли. Она широко представлена в архитектуре – например, в здании Фешинского училища, в доме Ушковой. На основе традиций чебаксинской ковки художники трансформировали ее в декоративно-прикладное искусство. Очень интересное решение.

Ремесло приближено к жизни, оно определяет среду обитания. Если у нас меняется среда обитания, если ремесло не востребовано в жизни, оно умирает.

Мы должны понимать, что если необходимость в ремесле отмирает, то нужна его трансформация для сохранения именно как декоративно-прикладного искусства.

Ремесло в чистом виде – сегодня больше дело энтузиастов

Насколько хорошо экономически чувствуют себя люди, занятые в сфере промыслов? Мы понимаем, что какие-то направления умирают, в том числе, из-за того, что люди не могут заработать, и эта сфера не может держаться на одних энтузиастах. Насколько молодой человек, придя в наш техникум, в будущем способен себя обеспечить?

Я снова вернусь к той дифференциации, о которой говорила с самого начала. Если говорить о ремесле в чистом виде, на мой взгляд, оно сегодня больше дело энтузиастов. Есть люди – просто фанаты, они без этого жить не могут.

Если говорить о рентабельности, возьмем к примеру войлочный бизнес. Достаточно интересная история. Валяльно-войлочный комбинат, который, может быть на первом этапе испытывал определенные трудности. Они диверсифицировали производство, вышли на маркетплейсы. Электронная торговля очень хорошо им помогает. Спрос сегодня есть.

То есть при грамотном продвижении оно может быть востребовано. Сегодня спрос на самоидентификацию. Этим надо воспользоваться. Есть возможность монетизировать свой навык.

В Елабуге ежегодно проходит большая ярмарка. Есть какая-то программа или какие-то новые идеи по увеличению количества и качества этих мероприятий?

В этом году мы провели в Болгаре фестиваль «Эпос в современном прочтении». Было огромное количество мастеров не только со всей страны, но и из-за рубежа. Мастера остались очень довольны, были продажи.

Но надо понимать, что продажи зависят от туристического трафика. Если приходят теплоходы, продажи будут. Если теплоходов нет, не обеспечен постоянный приток туристов, продаж не будет. В этом году были нарекания по организации Спасской ярмарки. Я думаю, что к будущему году мы это тоже отрегулируем. У нас разработана обновленная концепция сохранения народных художественных промыслов, она завершает свое согласование, будет утверждена постановлением правительства. Я думаю, что в ближайшее время этот документ уже будет обнародован.

Вообще мы возрождаем систему ярмарок. Площадки «Восточного базара», «Печэн базары», «Культурный код – стиль жизни», «Дэрт феста», «Милли кием», «Ага базара» и многие другие.

Такое отдельное событийное направление. Я еще раз повторяю, ремесло в первую очередь ориентировано на внутреннее потребление. Пока есть востребованность в ремесле в части среды обитания, ремесло живет. Спрос должен быть не разовый, а достаточно большой. Для этого нужно возрождать культуру потребления.

В 2023 году мы в третий раз провели фестиваль «Культурный код — стиль жизни». На него мы собираем дизайнеров, занимающихся сохранением культурного кода в одежде. Мне кажется, если ментально сдвинуть эту историю, необязательно носить только брендовые вещи, можно надевать своё и это будет красиво, ярко и очень индивидуально. Хотя все должно быть уместно. Я очень люблю нашу национальную одежду, но официальный костюм никто не отменял.

Новый театр Камала можно сравнить только с сиднейским театром

Давайте, поговорим о театре. У нас к 25-му году будет новое здание камаловского театра?

У нас нет других вариантов. Очень надеюсь.

Это пятый театр, который мы строим. В Челнах с нуля построен драмтеатр «Мастеровые», театр Аяза Гилязова – была реконструкция, но по факту тоже построен с нуля. В Нижнекамске – театр юного зрителя, который был реконструирован и открыт на площадке бывшего кинотеатра «Джалиль», тоже по сути новое строительство, потому что там достроили целый блок. В ближайшие дни открываем Буинский театр. Работы велись с федеральным финансированием.

Новый театр Галиаскара Камала – очень амбициозный проект. Я считаю, его можно сравнить только с сиднейским театром.

Он сам по себе произведение архитектурного искусства. Наверное, международный конкурс здесь был оправдан. Каждое здание имеет свой вектор, свой тренд, свою энергетику. По своей энергетике новое здание очень близко к Камаловскому театру. Камаловский театр – это корабль. Его вектор – это парус, взлет. И этот вектор, устремленный в небо, к звездам, этот тренд сохранился и в новом облике театра.

– Принятие проекта произошло, как вы считаете? Любой такой проект всегда вызывает дискуссию. В Казани не одна такая история о споре о здании – например, Дворца земледельцев и других. Казанская интеллигенция, театралы приняли это здание?

Всё зависит от контента. Я считаю, что здание театра еще должно быть намолено. Время нужно, чтобы люди привыкли. Мне кажется, очень важно, как театр будет себя позиционировать впоследствии. Открытость театра должна быть во всех смыслах, открытость для зрителя. Должны быть события, которыми будет насыщена жизнь театра 24/7.

Мы c Рустамом Нургалиевичем (Миннихановым – прим. Т-и.) ездили в Питер и смотрели, как организовано пространство новой сцены Александринского театра. Там люди постоянно. Это и сеть кафе, и звукозаписывающая студия, и различные мастер-классы. Не только спектакли и репетиции. Постоянная активность, постоянное движение. Мне кажется, важно, чтобы это присутствовало в театре.

Вы назвали целый ряд театров, которые были реконструированы, построены. Действительно, колоссальная работа, мало в каком регионе так много делали.

Я бы сказала, нигде в мире в последние годы такого не наблюдалось.

Есть ли еще какие-то планы по развитию театральной инфраструктуры?

Да, безусловно. С точки зрения театральной инфраструктуры у нас есть несколько проблемных моментов. Первое – казанский ТЮЗ. Я очень надеюсь, что в будущем году, при поддержке федерального бюджета мы сделаем первый шажок в части его реконструкции. У нас уже готов проект. Казанский ТЮЗ остро нуждается в капитальном ремонте и реставрации.

Есть задачи по мензелинскому и бугульминскому театрам. В ближайшие 5-10 лет нужно изыскать ресурсы для того, чтобы довести их до нормативного состояния.

Амбиции должны быть мировые

Давайте поговорим о кино. Нас долгое время мучает вопрос, сможем ли мы снимать кино, интересное не только нам самим? Проблема нашего татарстанского, татарского кино, возможно, в том, что мы снимаем для себя?..

Я придерживаюсь мнения, что наша задача, как и любой национальной республики, – ментально изменить восприятие, что мы работаем только на нашу территорию. Амбиции должны быть мировые.

Мне у Рахимбая (Режиссер Ильшат Рахимбай – прим. Т-и.) нравится, что у него амбиции мировые. Его фильм «Микулай» я показывала Кустурице (режиссер Эмир Кустурица – прим. Т-и.), он оценил. Фильм философский. Про нас, про наш менталитет. У нас внутренняя конкуренция, мы не привыкли быть хуже, чем сосед. Нам хочется быть лучше. Витрина у нас должна быть начищенная. И это не только татарского народа касается. Может быть, это общероссийская история. Мы не хотим упасть в грязь лицом. И это абсолютно нормально. Это код лидера. У американцев есть улыбка, а у нас вот такое, у нас всё хорошо, стержень, который внутри. Сохранить лицо, репутацию. Мы боимся увидеть свои слабости, что съедает нас изнутри.

Нам нужно научиться принимать свою неидеальность и не бояться об этом говорить. Когда ты понимаешь свои слабые стороны, фокусируешь усилия, чтобы работать над ними, тогда ты идешь вперед. А если ты закрываешься, твоя самая главная задача – просто удержаться на плаву, она всегда делает нас уязвимой.

Киноискусство – всегда поиск. «Микулай» – это киноискусство, фестивальная история на очень ограниченную аудиторию. Фильм не будет понят всеми, он достаточно сложный.

Есть массовая история, коммерческая, которая должна быть успешной. И инструменты, которые будут реализовываться в части поддержки этого кино, должны быть больше нацелены именно на создание условий для последующей монетизации. Обеспечение качественного, эффективного проката и выход прокатной истории за пределы Татарстана, а значит, обязательное субтитрирование или озвучка.

И другая история – если мы хотим сделать кино только на татарском языке, чтобы удовлетворить запрос зрителей-татар, которые проживают и за пределами республики.

Есть успех якутского кино. Как думаете, взять и перенести его на нашу почву – возможно или нет? Опыт, инструментарий, которым они пользуются.

Мне кажется, здесь нет прямых решений. Это феномен якутского кино, они к этому шли очень долго, готовили отдельную целевую группу во ВГИКе. Хороший кейс, но мне кажется, что любой национальный регион имеет свой рецепт. Очень много дискуссий идет по теме кинокомиссии рибейта (Рибейт – возврат части средств за покупку товара и выполнение условий договора, который выплачивают дистрибьюторам или дилера – прим. Т-и.).

В Татарстане об этом говорят, да.

Мы долго дискутировали об этом. Я изучала опыт многих регионов и не могу сказать, что опыт какого-либо из них меня удовлетворил в полной степени.

Но он есть?

Он есть, но не ярко выражен. И с точки зрения регулирования он очень уязвим. Но тема для меня остается очень важной. Здесь есть над чем работать.

Культура – это не только красота, песни, пляски и развлечения

В завершение разговора хотел бы предложить вам подвести предварительные итоги Года национальных культур и традиций, который был объявлен руководителем нашей республики. Год уже близится к завершению, что удалось сделать, а что, может быть, не успели?

Хочется всегда большего, конечно. Я считаю самым ярким событием возрождение культуры творческих концертов районов республики в Казани. Это объединяет. Общегражданская идентичность имеет много этапов формирования – родовая, территориальная, национальная, конфессиональная, общегражданская.

Люди, которые занимаются культурой не за деньги, сохраняют свои традиции не выгоды ради, а потому что для них это существенная часть жизни.

Каждый молодой человек должен осознавать свои корни.

Мы должны понимать, что культура начинается с себя. Если я хочу сохранить свой культурный код, я должен начать с себя. Если мы будем говорить на родном языке, готовить национальные блюда, передавать традиции на бытовом уровне – это единственный гарант того, что у нас будет процветать культура, что она будет востребована за пределами республики, что будут сохранены традиционные промыслы и ремесла, что мы не станем черствее.

Потому что культура – это не только красота, песни, пляски и развлечения, как очень многие это воспринимают. Нет. Культура — регламент нашей жизни, смысл нашей жизни, тот глубинный посыл поколений, который пришел к нам от наших предков.