«Годами оболванивали и зомбировали»: бывший националист о том, как стал патриотом России

«Жил в Киеве и видел, как развивался нацизм, как постепенно запрещали русскую речь»

Уроженец Киева 30-летний Станислав Гатилов рассказал «Татар-информу» о том, развивалась русофобия там, где он жил, и как американцы захватывали власть. Он видел, как развивался нацизм на Украине, как постепенно запрещали русскую речь.

Он открыто признается, что в прошлом был националистом, но после Евромайдана его сознание словно перевернулось с ног на голову – он понял, что страна движется не в том направлении.

Его семья переехала в Крым, Станислав записался в добровольцы, а затем получил российский паспорт.

Теперь он полностью поддерживает курс, который выбрала Россия и ее Президент. Все родные Станислава живут в Крыму, а сам он – в Москве.

Недавно Станислав женился, его жена татарка, она потомок Салиха Сайдашева и часто бывает в Казани на семейных мероприятиях. С будущей женой Станислав познакомился во время путешествия. Сначала влюбленные обменивались сообщениями, наконец решили встретиться снова и с тех пор больше не расставались.

«Украинский язык появился в Крыму с 2004 года, до этого его там не было совсем»

Станислав несколько раз с женой приезжал в Казань. До сих пор вспоминает чак-чак и треугольники. Но больше всего его поразило то, как дружно живут русские и татары, ведь в своем детстве, живя на Украине, он видел совсем другую картину.

«Мое детство проходило в Киеве и во Львове. Так было до 2001 года, мы с мамой и бабушкой жили в столице и часто ездили к родственникам во Львов. Из того, что я помню, вся среда была полностью русской, украинский язык был неким дополнением всего этого. Он не носил обязательный характер. Это было так же, как в Татарстане: везде висят вывески на татарском, этот язык можно услышать на улице, но никто тебя не заставляет на нем говорить. К слову, когда я бывал в Татарстане, у меня не было ощущения, что я нахожусь в отдельной стране – нет никаких противоречий, все гармонично», – рассказал Станислав.

Он вспоминает, что во Львове примерно до двухтысячного года везде на улицах звучала украинская речь. Станислав вспоминает, что когда разговаривал на русском, прохожие оборачивались на него. Взгляды не были злыми или осуждающими, просто людям было непривычно слышать русскую речь. В Киеве же процентов восемьдесят всего населения говорили на русском, а остальные на украинском, рассказывает он.

«Я не только свободно говорю на украинском, я могу на нем думать. Это мой родной язык, так же как и русский», – отмечает Станислав.

Спустя какое-то время семья переехала в Крым. Сначала на отдых, потом, чтобы подлечиться – начали снимать квартиру и осталась там жить.

«Я могу точно сказать, что украинский язык появился в Крыму с 2004 года. Ранее его там не было от слова совсем. В том году произошла Оранжевая революция – первый Майдан, я это очень хорошо помню. Мне тогда было 10 лет, во мне жил такой дух противоречия: да, я живу в Крыму, но я очень хотел в свой родной Киев, куда меня не пускали родители», – вспоминает он.

Тогда, вспоминает Станислав, на пост президента было два кандидата: пророссийский Янукович и проамериканский Ющенко. Все его близкие были за Януковича, а она сам, хоть и был еще ребенком, был за Ющенко.

«Там были такие речевки складные и что-то меня в этом притягивало. Тогда я отправился к родственникам в Киев, чтобы увидеть эту революцию. Решил походить там с ленточками, с флажками. Когда я смотрел телевизор, мне казалось, что вся Украина с Ющенко. Но когда я приехал в Киев, я очень сильно удивился, потому что все было не так. Там действительно где-то мелькали знаки этого движения – какие-то наклейки, у кого-то ленточка на руке. Но когда я ходил с флажочком, все на меня смотрели как на идиота», – вспоминает Станислав.

Тогда Ющенко проиграл первый тур выборов, назначили второй тур, и его он тоже проиграл, вспоминает Станислав.

«Тогда, в обход Конституции, назначили третий тур выборов. Просто американцы сказали: “У вас будет третий тур выборов”. И когда его провели, также просто сказали, что Ющенко будет президентом. По сути, это был госпереворот, как его и называет Владимир Владимирович. Тогда я поддерживал проамериканского президента, но я не думал, что он проамериканский», – поделился Станислав.

«Я заставил родителей перевести меня в украинскую школу, похожую на какой-то полуразваливающийся сарай»

«Украинский язык тогда звучал в Крыму только по телевизору. Но при этом были украинские школы, где все предметы вели на украинском языке. Я продавил родителей, чтобы они перевели меня в такую школу. Я учился в просторном сталинском здании школы-лицея. Там были гигантские колонны, такие же, как в казанском КФУ. Тем не менее я просил перевести меня в украинскую школу, больше похожую на какой-то полуразваливающийся сарай. Меня перевели, несмотря на то что мама и бабушка меня предупреждали, что ничем хорошим это не закончится», – вспоминает Станислав.

Бабушка Станислава – участник Великой Отечественной войны, труженица тыла. Она родилась в Сибири, но после войны переехала в Киев, помогала восстанавливать город и осталась там жить.

«Мама родилась в Киеве, там же родила меня. И мама, и бабушка у меня абсолютно русские люди – по духу русские. И вот родился я, который поддался этим западным веяниям. Они говорили мне: “Стас, ну посмотри? Какое будущее у тебя будет? Зачем тебе этот украинский язык? Куда ты его денешь?” Я проучился год в этой школе, постоянно прогуливал занятия и вернулся в свою школу. За этот год я постоянно поправлял преподавателей, объяснял им, как правильно надо говорить, они меня ненавидели и даже один раз меня ударила учитель. Я накатал на нее заявление, и ее уволили. После этого я перестал посещать занятия», – поделился Станислав.

Именно в этой школе Станислав завел проукраинских друзей, так начало формироваться его окружение. Он вместе с ними выкрикивал проукраинские лозунги с нацистским уклоном.

«Окончив седьмой класс, я понял для себя ужасающую вещь: я, являясь отличником по естественным предметам, ничего не понял за этот год по физике и химии – я просто потерял эти предметы. Их невозможно описать на украинском языке. Украинский – богатый и разнообразный язык, это часть русского языка, но его термины, по крайней мере те, которые используются в официальном украинском языке, они не связаны с теми явлениями, которые ими пытаются описать в науке. Эти слова были просто пустышки», – объясняет Станислав.

Станислав подрос и стал много путешествовать по родной стране, ездил в Харьков, Киев, во Львов.

«В Крыму считали, что Львов – это центр националистов. Поскольку я там когда-то жил, понимал, что там происходит на самом деле. Там действительно есть националисты, и их там больше, чем где бы то ни было, там они могут себя вести вальяжно, поэтому их и видно. Но в основной своей массе это очень образованный город. Там находилась, например, всесоюзная фабрика кондитерских изделий “Свиточ”, трактора там выпускались, самолеты там делаются, то есть это город с большим количеством компетенций. И лишь небольшая его часть – это какие-то националисты», – уверен Станислав.

Со временем появились «поезда дружбы» – они приезжали в Севастополь, а пассажиры устраивали там митинги и выкрикивали лозунги в поддержку Бандеры, вспоминает молодой человек.

«Этот процесс шел все интенсивнее и интенсивнее. Ющенко своим последним указом утвердил Бандеру в качестве героя Украины», – отметил Станислав.

«Родители много мне рассказывали про Россию, но я как будто не видел эту часть света на карте»

Ющенко сменил Янукович. Но ситуация продолжала нарастать, среда становилась все больше украинской, русского языка становилось все меньше, даже в Крыму. Это было видно по вывескам, даже по документам, вспоминает наш собеседник.

«Я особо не следил за политикой, просто жил и все. Но в 2013 году, когда начался Евромайдан, мне было 20 лет, и эти события стали касаться меня. Тогда я стал интересоваться политикой. И это было не как в 2004 году: тут вооруженные люди, центр моего родного города в буквальном смысле слова начинали сжигать. Тогда я все еще был проукраинским, в то время я ходил по городу с ребятами, и мы могли во время футбольного матча в Крыму выкрикивать лозунги в поддержку страны. Никто больше так не делал, но мы так делали. Я не был нацистом, я был националистом и я точно почему-то не любил Россию. Я просто автоматически не любил Россию, я априори очень любил Украину», – вспоминает он.

Станислав говорит, что первый раз обнаружил, что не любит Россию, когда поехал с мамой из Крыма в Краснодарский край, в Геленджик. Это был примерно 2010 год.

«Тогда мне показалось, что там все было таким приятным, теплым, человечным, настолько другим в сравнении с Крымом, что я просто обалдел. В России было тепло, приятно, уютно. Тогда я почувствовал контраст между двумя странами. Я понял, что очень сильно удивился, увидев такую обстановку, из-за того, что у меня было негативное отношение к России. Я не знаю почему. Родители много мне рассказывали про Россию, но я как будто не видел эту часть света на карте. Я просто как будто не хотел ее замечать», – вспоминает Станислав.

«Я понял, что если все эти люди с Майдана пойдут в Крым, я возьму в руки оружие, буду защищать и, если нужно, убивать»

И вот наступил 2013 год, произошел Евромайдан. В тот момент в сознании юноши все резко встало на свои места.

«Несмотря на то что я смотрел украинские каналы, я подумал: “Господи, ну я же не настолько тупой, чтобы поверить, что все эти люди, которые кричат лозунги, которые избивают полицейских, что эта молодежь за что-то хорошее”. И вместе со всеми этими событиями опыт прошлого как будто структурировался во что-то цельное. У меня в голове сформировалась четкая и ясная картина того, что все эти годы среда, в которой я рос, накачивалась русофобскими идеалами, кричалками, слоганами, негативом, принижением всего, что есть в России, и предвосхищением того, что есть у нас. Мне внушали, что мы разные, что мы различаемся. Все в один миг стало ясно как белый день. Это был приятный шок, потому что я освободился от этого. Мне хватало даже той информации, которая транслировалась по украинскому ТВ, чтобы понять, что нашу страну захватывают американцы», – поделился своими размышлениями Станислав.

Его окружение продолжало гнуть свою линию, но в Крыму в большинстве своем реакция на Евромайдан была негативной – никто не хотел, чтобы это все продолжалось.

«Майдан длился не один месяц. Я поехал в Киев, чтобы понять, что там происходит. Приехав, я увидел, что центр моего любимого города был в ужасном состоянии – там какие-то огороды, на которых пытаются что-то вырастить. От людей воняет, они месяцами не моются. Некоторые административные здания захватили, в них устроили лектории, где рассказывали историю Украины, планы действий и так далее. Весь красивейший Крещатик был исписан граффити, надписями матом. Вокруг чувствовалось антироссийское настроение: и лозунги были такими, и флаги. 50 процентов было проевропейского, 50 процентов – антирусского. Но там не было ничего проукраинского», – вспоминает он.

Вернувшись в Крым, Станислав понял, что страну захватывают американцы.

«По телевизору ничего не скрывали, все говорили как есть: о том, сколько помощи выделяется, кто стреляет по людям.Тогда я решил, что в Крыму мы как-то должны защитить себя от всех этих процессов. Я, по-прежнему относясь с любовью к Украине, по-прежнему считая себя проукраинским националистом, только уже без неприязни к России, понял, что если все эти люди с Майдана пойдут в Крым, я возьму в руки оружие и буду защищать и, если нужно, убивать. Я принял ответственное решение, что готов отнимать жизни этих людей, чтобы не допустить их к власти на этой территории», – рассказывает Станислав.

«Если не Россия, то кто помог бы Крыму защититься от американцев?»

На всех кухнях люди обсуждали вопрос того, что будет дальше. Люди стали определяться с тем, какого будущего они хотят, вспоминает мужчина.

«Люди на Евромайдане явно хотели какого-то другого будущего. Я лично могу подтвердить, что 95 процентов людей в Крыму были за то, чтобы соединиться с Россией, потому что люди видели в этом надежду на воплощение своей мечты жить мирно, без этих нацистских героев. Если не Россия, то кто? Кто помог бы нам защититься от американцев?» – рассуждает он.

И вот одним прекрасным утром на улицах Крыма появились БТРы, в небе летали вертолеты, на административных зданиях поднялись российские флаги, рассказывает мужчина.

«Честно говоря, наступило такое облегчение. Но в обществе стояло напряжение. Люди огромными очередями выстроились у банкоматов, чтобы снять всю наличку, на улицах стояли палатки, где люди записывались в добровольцы, в том числе и я. В случае необходимости мы были готовы защищать Крым», – говорит Станислав.

На полуострове прошли референдумы, жизнь стала налаживаться. Но Станислав еще до 2019 года ездил на Украину.

«Я был и во Львове, объездил всю Западную Украину. Что я увидел? Тогда шла так называемая антитеррористическая операция, это карательная операция против людей на Донбассе. В 2016 году я поехал автостопом по Украине, поехал на юг к Одессе, потом – в Центральную Украину, потом на Запад: в Закарпатье, и снова в Крым. Я для себя отметил: везде люди в военной форме. На вокзалах люди отправляются на фронт или возвращаются с фронта. Было ощущение, что по всей стране идет война», – говорит он.

«Они знали, что в селе остались только дети и женщины, но все равно открыли огонь»

На Западе на въезде в каждое село висели билборды, на которых были фото жителей этого села, имена и указаны даты их жизни, они воевали на Востоке против жителей Донбасса. В каждом селе было не менее 20 погибших на той войне. По датам их жизни он понимал, что большинству было около 20 лет.

«Дважды мне удалось поговорить с теми, кто воевал на Донбассе. Это были русские люди, и их истории были очень похожи. Они пошли туда как срочники, отвоевали и вернулись обратно. Один рассказывал, что его подразделение увидело, как в одно из сел на Донбассе въехала группа ополченцев, они начали вести огонь. Украинцы доложили об этом своему командованию. Ополченцы покинули село, а в их артиллерийское подразделение поступила команда начать огонь. Они говорили командованию, что там уже не было ополченцев, там остались только мирные жители – дети и женщины. И все равно им приказали открыть огонь. Военные были вынуждены выполнять приказ. Он рассказывал, что все, кто в этом участвовал, в том числе и он сам, заливали это все самым крепким алкоголем, потому что было невозможно это вынести. Они исполняли преступные приказы, понимая, что они преступные, и пытались заглушить свою совесть», – вспоминает Станислав.

«А еще мне рассказали, что большинство людей, которые там погибают, – это нацисты с Западной Украины. Это оболваненная молодежь, которая без ума вообще, рвется в атаку с единственным желанием убивать русских. Все эти молодые люди моего возраста сейчас остались только на билбордах в своих родных селах. В этих населенных пунктах в Закарпатье было видно, что там нет мужчин. Из мужчин остались только старики, молодежи там нет», – говорит он.

«Все эти люди придумали себе, что они украинцы»

«В 2018 году в украинском обществе создавалось стойкое ощущение уныния, затяжной болезни. Киев всегда был цветущим, находился в состоянии весны, влюбленности, такой раскрытости, радости и легкости. Но теперь в этом городе было как на кладбище. Это мой город, я знаю его, от того, каким он был, не осталось вообще ничего», – поделился он.

В городе не осталось ни одной вывески на русском языке, услышать русский на улице уже было не так просто, вспоминает Станислав.

«Вокруг были люди из деревень, из сел, которые сбежали в Киев. Получилось, что русские стали из города уезжать, а эти малообразованные люди с окраин стали заполнять Киев. Это было слышно по говору, было видно по их поведению: злые, невнимательные, рассеянные люди», – рассказывает Станислав.

У Станислава в Ялте живет друг. Его родители полностью поддерживают Россию, а тесть и теща полностью за Украину.

«Недавно его тещу, которая работает в магазине, оштрафовали за то, что она обслужила покупателей на русском языке. И эта женщина – русская – говорит, что сама виновата. Ей очень хочется быть украинкой, но у нее не получается. Все эти люди придумали себе, что они украинцы. Эта мишура, некая иллюзия, такая зомбирующая культура была. Об этом кричали из каждого утюга. Поэтому эти русские люди стали думать, что они какой-то уникальный вид людей. Удивительно, насколько это может быть воплощено в жизнь и насколько трагически это может сказаться на жизнях людей», – считает он.

Трое его знакомых сейчас живут в Киеве. Один из них полностью поддерживает Украину, другой за Россию, а третий держит нейтралитет.

«Все трое ощущают, что их держат в заложниках. Они почти не выходят из дома, они знают специальные проверенные способы, время и место, где их точно не задержат и не отправят воевать. Перед тем как выйти, они чистят чаты в телеграме, проверяют по своим каналам, где безопасно, а где нет. У них абсолютно разные позиции, но все они одинаково не хотят пойти на мясо», – рассказал Станислав.