Фирдус Гималтдинов: «Роман писал под впечатлением потрясшего меня трагического события»

Фирдус Гималтдинов, в свои 30 лет возглавивший государственную телерадиокомпанию «Татарстан», проявил себя еще и как плодотворный писатель: в прошлом году в журнале «Казан утлары» увидел свет его первый роман «Буа», а следующий труд – «Ордынский хан Узбек» оказался среди победителей в престижной номинации «Роман» в национальном литературном конкурсе. В беседе с корреспондентом ИА «Татар-информ» Лилией Загидуллиной автор рассказал о своем пути в журналистике и причинах, подтолкнувших его стать писателем.

«Телевизионщики немного другие»

О журналистике мечтал с детства. Первые мои заметки выходили в газете «Яшь ленинчы». Моя мама работала дояркой, поэтому я писал о трудовом подвиге жителя села. Однажды мне в фирменном конверте «Яшь ленинчы» прислали три календаря – таких ярких, красочных календарей во всей деревне никогда не видели, это было невероятным подарком для меня! После этого я продолжал писать, а когда окончил школу, приехал в Казань поступать на факультет журналистики.

В те годы министром информации и печати РТ был Ислам Ахметзянов, а его учительница по татарскому языку Розалия апа Гатауллина вела татарский язык и литературу в нашей школе. Розалия апа очень гордилась им, рассказывала о нем, поэтому и мне в некоторой степени хотелось пойти по его стопам. Поэтому в моем выборе большая роль была и Ислама Галиахметовича, и нашей учительницы. Я поступил, мои статьи выходили в газете «Татарстан яшьләре», также я некоторое время поработал на радио «Дулкын».

Немного набравшись опыта, в 1998 году, в 18 лет я устроился работать на телевидение. Это было время преобразований на республиканском телевидении, Ильшат Аминов был назначен председателем комитета радио и телевидения. Передачи уже покойной Гульнары апа Зиннатуллиной, где она по-простому общалась с гостями эфира, оформление телеканала – все это было уже новым, современным форматом телевидения. Вот так я стал частью ТРК «Татарстан».

– Помню, ты в одно время уходил оттуда, потом вернулся.

– Да, в 2005 году я ушел. Телевидение – это довольно сложный мир, у людей, которые появляются на экране, есть свои особенности, и отношения в такой атмосфере бывают сложные. Почему ушел – мне надоело. У меня было имя, я был ведущим новостей на татарском языке «Хәбәрләр». К тому моменту уже поднялся на максимально возможную для себя высоту и не видел дальнейшего для себя развития. Поэтому в 2005 году ушел работать в газету «Татарстан яшьләре». Это еще были годы расцвета Исмагила абый Шарафиева, я работал под его руководством.

– Ваш самый сильный материал?

– Считаю, что больше всего потрясший меня самого материал я сделал на телевидении. Вместе с представителями Всемирного конгресса татар, писательницей Фаузией апа Байрамовой мы ездили в Челябинскую область, в татарские села Карабулак и Муслюмово. Эти села пострадали после аварии на химкомбинате «Маяк». Радиационные отходы сливались в плотину, оттуда вода попала в реку, а вдоль реки – татарские деревни… Человек, например, искупавшись, приходит домой, и от облучения у него кожа начинает отходить от костей… Нам все эти истории рассказали. Это ужасная трагедия.

Запомнился еще один случай. Это были последние выборы Президента Башкортостана Муртазы Рахимова. Мы ехали от границы Башкортостана до Уфы восемь часов – нас постоянно останавливали, обыскивали, расспрашивали, не хотели впускать. Будто в иностранное государство едем. В избирательном участке я спросил у Рахимова: «Что вы думаете о своих оппонентах?» Он говорит: «Б... сәйнәп йөриләр инде алар» («Ерундой занимаются». – Ред.). Этот сюжет нам удалось показать всего один раз.

В 2005 году в поселке Карьер была убита солистка группы «Болгар кызлары». Я работал в «Татарстан яшьләре». Газету готовили к сдаче в типографию, я говорю Исмагилу абый – оставьте мне полосу, я быстро съезжу и напишу. Написал и успел к моменту сдачи. Что хорошо в телевидении – ты пишешь быстро, там скорости немного другие, и этот опыт мне помог.

В «Татарстан яшьләре» я проработал почти год и потом загорелся идеей выпускать частную газету. Мы ее сделали. В августе 2005 года я вернулся на телевидение. Если честно, скучал по этой работе. К тому моменту там прошла реорганизация – отделился ВГТРК, уже выходила передача «Вести+» с региональными новостями. Я стал ведущим этой передачи. Она выходила ежедневно в 11 вечера на русском языке. Потом был заместителем директора, а сейчас уже 11 лет являюсь директором ВГТРК «Татарстан».

– Вы воспитывались в татарской журналистике и вот так ушли в русскую. Не было ощущения, что предали свое?

– Журналист может работать на любом языке, ничего плохого в этом нет. Меня немного смущал мой татарский акцент, но Мадина Тимерзянова, тогда заместитель директора ВГТРК, говорила мне, что это не недостаток, а наоборот – для Татарстана это хорошо, потому что это наша региональная особенность.

«Произошло событие, после которого начал писать роман»

– Фирдус, в прошлом году вы написали сразу два романа. До этого художественную литературу не писали, и вдруг сразу две объемные работы. Как это получилось?

– Желание писать у меня было и раньше. Что-то писал – рассказы, фельетоны. Но бросил. Потом произошло событие, которое заставило меня снова за это взяться. Бывает в жизни некое потрясение, которое меняет твой взгляд на мир, заставляет по-другому смотреть на повседневные вещи. И в моей жизни было такое событие. Конечно, и возраст повлиял, ведь уже перешагнул за четвертый десяток…

– А какое это событие?

– Я бы не хотел говорить. Что-то, что, скорее всего, будет сложно понять многим и что очень сильно удивило меня. Это произошло не в моей личной жизни. После этого события я начал терзать себя вопросами: «Что же это такое, почему так?», ходил весь потрясенный и начал писать, чтобы как-то выйти из этого состояния. В этом случае изложение мыслей на бумаге послужило для меня некой форточкой и помогло прийти в себя.

Был и внешний стимул – Ркаиль Зайдуллин всегда мне говорил: «Почему ты не пишешь, ты же можешь». С тех пор как в 1999 году в журнале «Идель» вышел мой первый рассказ. Как-то он пришел к нам на телевидение на съемки и еще раз напомнил об этом. Говорит, не пишешь, видимо, времени у тебя нет уже. А на тот момент я уже работал над романом «Буа». Закончил его и отнес Ркаилю абый: «Вот, почитайте, пожалуйста, я вас за язык не тянул». Он прочитал, говорит: «Ну, отлично получилось, что еще надо. Давай назовем «Буа». Это он дал роману название. Тут «Буа» не только название района (Буа – татарское название Буинского района. – Ред.). Тут в более широком значении. В эпиграмме сказано: «Даже муравьи могут прорвать плотину». Тут «буа» – в смысле пруда, плотины, в котором скопились горе и страдания людей. Вот так, с благословения Ркаиля абый я вступил на писательскую стезю…

– Мне показалось, что Сталин в вашем романе получился человеком слишком мягким…

– Там у каждого образа свой недостаток. Например, мулла Хамидулла – он получился идеальным. Конечно, не бывает людей без недостатков, но я знаю, что есть такие: самоотверженно, искренне помогают людям. Я хотел показать его хорошие стороны. Что касается Сталина – он же тоже человек. Сталин до войны и после войны – два разных человека. Он тоже любил, хорошо относился к своим детям. Его образ я составлял по книгам.

– Фактические ошибки в романе тоже были.

– Фактические ошибки тоже бывают. Меня попросили выбрать отрывок из романа «Узбек», чтобы опубликовать в журнале «Татарстан». Когда начал отбирать этот кусок, решил еще раз почитать, отредактировать. Встретил такое предложение: «У Узбека сжалось сердце с правой стороны груди». Ошибки случаются – это естественно. Помню, в одном фильме заметил такое: в 1941 году против немцев воюют советские солдаты в погонах. А погоны в Советской Армии ввели только в 1942 году. Такие ляпы проскальзывают.

Сейчас роман находится в издательстве, планируется выпустить книгу. Надо будет еще раз почитать, спасибо, что подсказали.

– И все-таки два романа за год – это ведь очень много. Поразительная работоспособность.

– Насчет скорости, недавно по НТВ смотрю передачу «Однажды», и там один композитор говорит: «Журналисты шумят, якобы я за одну ночь написал вальс. Это неправда! Я написал его не за ночь, а за два часа. Но чтобы написать за два часа, он мне полгода не давал покоя и крутился у меня в голове». Свой первый роман я тоже писал несколько лет. Но год назад сел и заново его переписал, там и герои изменились, и сюжетная линия немного поменялась. В прошлом году в конце апреля сел писать и в июне отдал в руки Ркаиля Зайдуллы.

С романом «Узбек» похожая ситуация – журналисты написали, что на него у меня ушло всего два месяца. Но у меня есть запись пресс-конференции, там я не говорил, что за два месяца, просто сказал, что основная часть работы пришлась на июль-август, а в сентябре проходили выборы, это не означает, что в сентябре я не писал. В сентябре у меня еще был отпуск, его я тоже использовал, чтобы поработать над романом. Октябрь этот журналист вообще не учел. В ноябре были длинные каникулы, и там я довольно плотно поработал. Я почитал этот материал и просто улыбнулся. Ну ладно, нужна журналисту сенсация – он услышал то, что хотел услышать. Я и сам журналист, поправлять за другими нет привычки. Но этот роман я писал пять месяцев, а до этого пять лет изучал тему.

– В архивах сидели?

– Больше читал научные труды, журналы. Составлял для себя образ Узбека, изучал тот период истории. Есть также русские летописи, относящиеся к тому периоду, но их я не читал. Я читал авторов, которые изучали эти документы и давали по ним разъяснения. Всем летописям тоже нельзя верить – многое изменилось, ставилось под сомнение. Вот так, постепенно, у меня сложилось определенное представление, видение всего, появились образы персонажей, вырисовался сюжет. Я был готов изложить все это в виде художественного произведения.

«Знал, что выиграю»

– «Теперь он стал генералом», – сказал Ркаиль Зайдуллин, когда вы написали роман. Чувствуете себя генералом?

– У нас это так принято – человек что-то скажет, и уже начинают выискивать в его словах какой-то дополнительный смысл, даже взгляды пытаются как-то истолковать. Это ведь не какой-то неординарный случай, когда журналист становится писателем, об этом Ркаиль и сам сказал. Это два родственных вида деятельности – журналистика и писательство, оба орудуют словом.

Ркаиль абый просто хотел сказать, что я осилил жанр романа, который можно назвать высшим уровнем в прозе.

– Вы ожидали, что ваш роман победит в конкурсе?

– Ожидал. Если бы я не верил, что выиграю, не стал бы даже отправлять. Искренне верил, писал, чтобы победить.

– Деньги были для вас стимулом?

– Как-то на рынке человек продает петуха. Его спрашивают: «За сколько отдашь?» Тот говорит: «50 тысяч рублей». – «А что, породистый он у тебя?» – «Нет, не породистый, просто деньги нужны». Как в этом анекдоте – деньги тоже нужны, безусловно. Кредиты, ипотека у меня тоже есть. Эти деньги я уже получил и потратил, долги отдал… А стимул действительно был. Этот роман можно было писать годами. Когда указан дедлайн, то уже стараешься, и ночами пишешь.

– Вы сказали, что выделяли работе над романом один час рабочего времени. Это так?

– Я руководитель. Мой рабочий день длится не 8 часов, я работаю 24 часа в сутки. И оценивает меня мое руководство не по тому, что я восемь часов нахожусь на работе, а по общему результату. Например, я и в отпуске не могу отдыхать, выключив телефон. Даже в отпуске я вынужден отвлекаться на рабочие вопросы. Мой телефон никогда не выключается, даже ночью.

А как я использую свое рабочее время – это уже мое личное дело. Если нет результата, ты хоть 24 часа оставайся на работе – никто спасибо не скажет. И потом, нельзя сказать, что моя жизнь состоит только из дома и работы. У меня есть семья, родители живы-здоровы, к ним езжу. Бывают какие-то семейные праздники, дни рождения, банкеты – тоже успеваю. В кино и театры выбираемся, иногда и в рестораны – жизнь ведь так и идет. У каждого человека должно быть свое хобби, что-то, чем он интересуется. Например, я каждый день с 10 до 12 вечера читаю книгу.

– Что читаете?

– Разное. И татарскую литературу, и зарубежную. У меня довольно богатая домашняя библиотека. Есть там и многотомники советского времени, классика. Хожу в районную библиотеку и в национальную библиотеку. Читаю одновременно три книги. Когда писал роман, тоже читал, не переставал читать, не могу себе представить, чтобы не читать.

– Что-то написать еще планируете или уже приступили?

– Планы, конечно, есть. Для меня большое дело победить в этом конкурсе. Я теперь стал обсуждаемой персоной, об этом стали говорить. Для себя с уверенностью в 70 процентов могу сказать – наверное, в следующем году в этом конкурсе участвовать не буду. Думаю, что оставлю возможность испытать себя другим. Потом, хоть конкурс и анонимный, писатели узнают друг друга по стилю. Не хотелось бы, чтобы говорили: «Этот опять свое притащил».

Конкурс такой, что автору можно не указывать своего имени. Мой роман в редакцию «Казан утлары» занес приятель, его там никто в лицо не знал. Просто надо написать, и всё. Сейчас обсуждается такой вопрос, чтобы один автор мог подавать работу только в одной номинации. Я с этим не согласен. И на журналистских конкурсах часто возникает такой спор – якобы нельзя допустить, чтобы каждый год побеждал один и тот же человек. Но если он и в этом году работал, старался, сделал что-то хорошее, почему же не дать ему первое место?

«Камеру не обманешь»

– Считается, что в журналистике есть язык телевизионный и газетный. Телевидение пользуется упрощенным языком, там не нужны описания, все должно быть коротко и доступно. Вы согласны с таким разделением? Телевидение повлияло на ваш стиль в журналистике?

– После телевидения оказавшись в газете, я понял, что мне здесь намного легче, потому что тебе не нужен оператор, который должен все заснять, иначе это просто не войдет в сюжет. В газете ты пишешь обо всем, что видишь, не переживая, вошло это в кадр или нет. Но в газете нужно было уметь придумывать емкие и цепляющие заголовки. В этом плане покойный Исмагил Шарафиев был гениальным человеком.

Как-то он отправил меня на Самосыровский мусорный полигон. «Съезди, – говорит, – напиши материал оттуда». А я не знал, что это своего рода испытание для новичков в его редакции. Я поехал, привез материал. Он говорит: «Как тебе удалось туда попасть? Все говорят, что туда не пускают, возвращаются ни с чем». А я поймал по пути мусоровоз, дал водителю 50 рублей, и он меня довез до самой вершины свалки. И обратно так же приехал. «Понятно, молодой человек», – сказал шеф в любимом своем шутливом тоне. Приехал к себе в деревню, вижу субботний номер и мой материал с заголовком «Алтын тавы башында» («На вершине золотой горы»). Потому что там речь шла также о тех, кто собирает на свалке цветмет, кормится этим. А еще я как-то писал про крематорий. Он дал такой заголовок: «Фани дөнья тәмугы» («Ад бренного мира»).

– Здорово!

– Это талант. Он приносил с утра твой материал со словами: «Связывался с космосом, ночь не спал, нашел заголовок к твоему материалу».

А что касается языка, он должен быть чистым, литературным, отвечать требованиям татарского языка, что на радио, что на телевидении или в газете.

– Телевидение можно считать неким трамплином в карьере? Можно с телевидения пойти в чиновники?

– С любого места можно пойти, это же от человека зависит. Если у самого человека есть ум, способности, стремление, конечно, можно. Но телевидение за этот трамплин просит у тебя большую плату. Если ты не продашь свою душу телевидению, никем ты не станешь. Там нет времени суток и нет отдыха, ты должен всей душой ему отдаваться. Только в этом случае оно тебе ответит отдачей. Это не просто нарядился и вышел на экранах. Экран все твои положительные стороны и недостатки очень хорошо высвечивает. Умный ты или неграмотный – с экрана все видно, камеру не обманешь. Он любит трудолюбивых и старательных.

Конечно, экран быстро приводит к известности. Меня в татарских деревнях до сих пор узнают как ведущего «Хәбәрләр».

– На федеральном канале условия для журналистов лучше, чем на региональном?

– Нет, средняя зарплата у нас такая же, как по региону. По сравнению с республиками Северного Кавказа у нас жизнь лучше, конечно. Но в Ямало-Ненецком округе живут намного лучше. От тебя самого тоже зависит, какие будут созданы условия труда. Вот построили эту студию, проводим ремонт. Но и здесь ситуация такая же, как в каждой редакции.

– Нехватка кадров ощущается?

– Не буду скрывать, люди приходят и уходят тоже. Тут зарплата также играет свою роль. Например, были случаи, когда людей с улицы обучали операторской работе. Учишь-учишь, а они берут и уходят. Я на это смотрю спокойно, а заместители из-за этого переживают. Такой идет круговорот. Не могу сказать, что кадры плохие, молодежь необразованная. Нет, способных довольно много. Тьфу-тьфу, стараюсь в нашей редакции сохранять позитивную атмосферу. Видимо, и за счет этого у нас такой сплоченный коллектив.

– Вы готовите молодые кадры? Нередко приходится слышать, что журфак уже не готовит сильных журналистов.

– Я не ругаю журфак, не согласен с тем, что так говорят. Факультет журналистики формирует специалиста, дает ему университетские знания. Но прежде всего, человек сам должен иметь способности к журналистике, это дается от природы. Университет воспитывает его, посредством изучения разных наук – философии, этики, психологии, литературы – формирует из него всесторонне развитого, образованного человека. Я убежден, что журналистом надо родиться. Образование может быть и другим, например педагогическим, но способность к журналистике в тебя должна быть заложена.

Поэтому я не соглашусь с утверждениями, что где-то готовят специалистов лучше, считаю, что это пустые слова. Где бы ни учился, переступив наш порог, этот специалист вынужден заново обучаться. У нас свои стандарты, внутренние требования. Здесь одна большая школа, этому надо учиться. Поэтому мы за то, чтобы еще студентами будущие журналисты приходили к нам и потихоньку учились, мы так и делаем. Сначала берем на договор, после окончания учебы устраиваем в штат. Раньше отправляли еще и на курсы дополнительной подготовки в Москву, это из-за пандемии пока такую практику приостановили. Тем, кто хочет обучиться, стараемся помогать.

– Вы запустили передачу на татарском языке на федеральном канале. Ее смотрят? Есть у людей потребность в таких передачах?

– Свой зритель у нее есть. На канале «Россия 1» выходят часовые передачи на национальных языках: башкирском, удмуртском, марийском и т.д. Всего более 50 языков. Этот часовой блок мы стараемся по мере своих возможностей вести. Это имеет также и политическое значение. Говорить на национальном языке на главном канале нашей страны очень важно.

– Кто смотрит канал «Татарстан»?

– Не молодежь. Я говорю нашим новостникам: «Ребята, помните, кто ваш зритель». Нельзя начинать новости с появления нового гаджета. Надо начинать с ярмарок. Большинство нашей аудитории – женщины старше 45 лет, средний социальный слой.

– Вы строгий руководитель?

– По-разному бывает. Стараюсь не допускать несправедливости. Я эмоциональный человек, могу и категорично высказаться. Потом, я же сам вышел из этого же коллектива. Это тоже, скорее всего, оставило свой отпечаток.

«После сорока друзей остается немного»

– Есть ощущение, что татарское телевидение в качестве отстает от русского. Если это так, то с чем связано?

– А с чем вы сравниваете татарский канал? Сравнивать «Татарстан – Новый век» с нами неуместно. Потому что у нас татарские передачи выходят один час в будни, остальное – это просто новости на русском языке. А если сравнивать с русскими федеральными каналами – там же столько контента, продакшна! Это полноценный рынок производства телепередач. Компании снимают сериалы, ток-шоу и предлагают телеканалам. Если они качественные, то их могут купить. Затем могут продолжить сотрудничество на основе договора. Так работают передачи «Поле чудес», «Человек и закон», у них есть свои конторы.

А у нас «Новый век» – сам жнец и на дуде игрец. У татар нет контента, производства. Чтобы выжить, он должен три канала обеспечивать 24-часовым контентом. Конечно, в таком случае думать о большом качестве возможности маловато. С другой стороны, качество еще и дорого обходится. Ту же программу «Голос» снимают на студии «Мосфильм» в дорогих декорациях. Там одни декорации стоят миллионы, в долларах. Конечно, у нас таких возможностей нет…

Знаете, тут дело не в обертке конфеты, а в ее вкусе. Главное – на ТНВ выходят передачи, имеющие национальный дух. Например, в деревне у нас есть телевизор, который 24 часа показывает только ТНВ, мама круглосуточно смотрит только его. И качеством она довольна, ей очень нравится. Если зрители, такие, как моя мама, это принимают, значит, они идут правильной дорогой. Я и сам иногда их смотрю. Музыкальные каналы на татарском языке просматриваю.

– Еще что смотрите по телевизору?

– У меня дома телевизор в каждой комнате. Если успеваю прийти домой, смотрю «60 минут» со Скабеевой, затем в восемь вечера «Вести», наши новости, после девяти по каналу «Мир» досматриваю передачу «Слабое звено». В десять телевизор выключаю. Утром по «Россия 24» смотрю новости, по выходным – «Свою игру», «Следствие вели», «Вести недели». Можно и в записи посмотреть, если не успел, но я не люблю смотреть в записи.

– Сейчас ведь телевизор не так популярен, люди даже считают его «зомбоящиком»…

– Как человек, работающий на телевидении, с этим я не согласен, конечно. Даже если вы не смотрите телевизор, вы вынуждены его смотреть. Будете искать какие-то новости, все равно наткнетесь на наши новости. Например, они могут появиться в том же «ВКонтакте». Сейчас стало модно говорить – телевизор не смотрю, книг не читаю, в театр и кино не хожу… Но в данной политической ситуации люди ведь все равно смотрят телевизор, аудитория у нас выросла. Даже больше, чем во времена первой самоизоляции из-за пандемии, сейчас люди много смотрят телевизор. Нет теперь ваших ТикТоков, Инстаграмов, Фейсбуков.

– А почему вы сами в соцсетях не присутствуете?

– Если это рабочий инструмент, то одно. А просто сидеть и обсуждать что-то – такое мне не по душе, мне жаль свое время тратить на это.

– Хотели бы вы стать депутатом? Вас привлекает жизнь чиновника?

– Нет. Я знаю, какой это труд – быть депутатом. С некоторыми депутатами я общаюсь. Это же не просто статус или чин. Надо встречаться с людьми, услышать их просьбы, выполнять их. Это как работа журналиста. Начнешь углубляться в какую-то тему, она тебя полностью покрывает, это большой груз. Никогда не имел соблазна стать депутатом, и не думал об этом, и мне никто не предлагал.

– Повышение на работе оттолкнуло ваших друзей? Их стало меньше?

– Не могу сказать, что друзей стало меньше. То же окружение, с теми же друзьями общаюсь. В соцсетях не сижу, людей держу чуть подальше от себя, я немного закрытый человек. Таких, с кем близко общаюсь, всего несколько, у меня всего два-три друга. Потом, после сорока и так друзей много не бывает. С возрастом остаются только единицы. Ты сам тоже меняешься, и люди рядом с тобой меняются.

– Ваша семья, дети?

– У меня четверо детей. У меня второй брак, в первом у нас трое детей, во втором – один ребенок. Две девочки, два мальчика. Старшему 20 лет, младшая дочка в этом году идет в школу.

Автор: Лилия Загидуллина, intertat.tatar; перевод с татарского