Дочь Мусы Джалиля: «Когда меня обижали, я плакала в подушку и мысленно жаловалась папе»

«Ахмет Файзи и Гази Кашаф не отвернулись от нашей семьи даже когда к нам никто не приходил»

Ваш отец вел очень активную деятельность в Москве и наверняка успел повстречать много таких же известных и выдающихся людей, как и он. С кем он был особенно дружен?

Я родилась в Москве в 1937 году и в возрасте двух лет уехала в Казань. Конечно, я этих людей не могу особо помнить. Но мама и тетя рассказывали, что ключ от квартиры лежал всегда под половиком, дверь почти не закрывалась.

К папе все время кто-то приходил. И эта маленькая 12-метровая комната вмещала огромное количество народа. Приезжали из Казани, Оренбурга, коллеги папы из Орска. Многие приезжали со своими творческими целями или на учебу.

Чаще всего к нам приходил поэт Ахмет Файзи, из Казани приезжал его лучший друг – писатель Гази Кашаф. В самые трудные времена, когда мы остались одни с мамой и к нам уже никто не приходил, когда отец попал под подозрения, ни Файзи, ни Кашаф нас не бросили. И еще одна женщина была – Разия-ханум. Она работала в Союзе писателей у Фадеева. В 50-е годы папины друзья, которые дружили с ним в 30-е годы, снова начали нас посещать. Было среди них и много артистов, актеры.

Муса Джалиль долгое время организовывал курсы поэзии в здании особняка Асадуллаева, нынешнего Татарского культурного центра, который сейчас является местом сбора столичной общественности. Здесь же проходят все ключевые культурные мероприятия. Чувствуете ли вы себя как-то по-особенному, находясь в этих стенах?

Мы как раз очень часто об этом говорим с внучкой поэта Абдурахмана Абсалямова – Альбиной Абсалямовой. Ее дед посещал курсы отца. Она сейчас часто приезжает с поэтическими вечерами, проводит их в Татарском культурном центре. Я с ней там и познакомилась. Альбина говорит, что Абсалямов всегда упоминал о том, что он ученик Мусы Джалиля. Даже такие знаменитые люди у него в свое время учились.

Конечно, когда я прихожу в Татарский культурный центр, ощущения у меня очень радостные. Это было время необыкновенного энтузиазма. Молодые люди из маленьких городов, из деревень чувствовали в себе творческие задатки и жили на пределе своих возможностей, желая осуществить свои цели. Даже эти курсы были не такими, как сейчас. Там закреплялись крепкие связи, папа продолжал помогать ученикам и потом, когда они уезжали из Москвы.

Когда меня приглашают в Татарский культурный центр на мероприятия, на интересные вечера, я всегда прихожу. Сейчас и моя дочь Таня начала устраивать там концерты. Действительно, место это для нас очень знаковое.

О новом фильме «Мастер и Маргарита»: Цыганов и Снигирь точно попали в образы

О Мусе Джалиле часто говорят не только как о великом поэте, но и как о человеке, который очень любил музыку, мог бы стать прекрасным музыкантом. Почему, на ваш взгляд, он все же выбрал поэзию?

Он не просто любил музыку, а сделал колоссальное дело вместе с Жигановым, когда они создали Татарский государственный оперный театр в Казани. Я недавно передала в Национальный музей РТ клавиры оперы «Свадьба Фигаро» Моцарта, где отец под каждой строчкой подписал перевод на татарском.

У него интерес к музыке всегда был необыкновенным. Его друг – казахстанский композитор Латыф Хамеди – говорил, что Муса Джалиль был одарен одинаково поэтическим и музыкальным талантом. Но, наверное, поэзия – его высший дар. Он ведь в 13 лет первое стихотворение уже опубликовал. Это ему было дано, и он к этому стремился. Выразил себя и свое время в слове. И, наверное, ему, живя в деревне, было трудно тогда музыкой заниматься, хотя на мандолине он прекрасно играл.

Думали ли вы когда-нибудь начать писать сами?

Нет, я не писала, но литература меня всегда очень интересовала. Я окончила филфак МГУ. Во всяком случае, мне очень повезло с педагогами. И безумно повезло, что меня приняли в издательство «Художественная литература», которое было в то время крупнейшим. Я работала в редакции русской классики.

Это было замечательное издательство. Мне с такими людьми довелось поработать… Среди них советский писатель, литературовед Ираклий Андроников, знаменитый российский филолог Дмитрий Лихачев. У меня и письма Лихачева есть. Мы работали над изданием первого собрания сочинений Бориса Пастернака. С писателем Виктором Астафьевым я общалась. Еще мы с моей коллегой были первыми редакторами издания «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова. Фильм новый недавно вышел как раз по нему. Неописуемое счастье, что мне там удалось 36 лет проработать.

Вы упомянули новый нашумевший фильм «Мастер и Маргарита» режиссера Михаила Локшина. Мнения о нем очень противоречивые. Что вы можете о нем сказать?

Да, я его посмотрела. Знаете, мне понравилось. Во-первых, не надо думать, что фильм должен быть строго по роману. В аннотации к нему написано «по мотивам». Это сделано очень интересно, талантливо и там прекрасные актеры. На YouTube я послушала интервью со сценаристом фильма Романом Кантором, с актрисой Юлией Снигирь. Кантор рассказывал о фильме.

Меня поразила там Москва необычная. В этой Москве вместо храма Христа Спасителя Дворец Советов изобразили, который должен был быть на этом месте. Со статуей Ленина восьмиметровой наверху и еще какие-то здания, которых в Москве реальной нет. Я думала, что это они все напридумывали, а оказывается, существовал такой план постройки Москвы. Есть книга архитектора Селивановой, где она с рисунками и проектами тех лет показывает, что город должны были так перестраивать. И они это в фильме все сделали. Интересно.

А больше всего мне понравился великолепный немецкий актер, который играл Воланда (Аугуст Диль). Актерская работа потрясающая. И актеры Евгений Цыганов с Юлией Снигирь прекрасно играют. Они суть уловили этой любви Мастера и Маргариты. Попали точно в образы. И роман сам мне очень нравится у Булгакова. Сколько раз я его читала и сколько с ним работала! (Смеется.)

«Всегда очень страдаю, когда читаю „Моабитские тетради“»

Какое у вас самое теплое воспоминание из детства, связанное с отцом?

Для меня жизнь просто делится на неравные части, «до» и «после». У меня было очень счастливое довоенное детство, когда мы приехали в Казань. Оттуда папа уходил на фронт, наша жизнь там была сплошным счастьем. И главным человеком в жизни для меня всегда был папа. Мы гуляли, катались по реке на лодке, ходили в кукольный театр. У папы было необыкновенное чувство юмора, он умел меня рассмешить.

Помню, он брал меня на работу в Союз писателей на Баумана, там были совещания, стояло такое большое кресло кожаное, он меня туда сажал, и я там засыпала. Я его старалась не отпускать ни на секунду. А он, несмотря на свою занятость, много мной занимался. Он брал меня с собой на репетицию «Алтынчәч». На улице Горького был театр. Я сидела в ложе и до сих пор помню, в каком я была восторге от их репетиций в костюмах.

Когда он ушел на фронт, я ужасно скучала, тосковала. Если обижалась на кого-то, то в подушку плакала и мысленно жаловалась папе. Вот так вот жизнь поделилась на две части. Было очень одиноко, мама была очень печальная. Она меня не ставила в курс, что она приходит из НКВД, куда ее вызывали.

Было ли у Мусы Джалиля какое-то кредо, девиз по жизни, которого он придерживался?

Главное, что он был честным и порядочным человеком. Я и сама старалась так себя вести в жизни, и чтобы так же дети и внуки жили. Он был необыкновенно добрым и старался, несмотря на тяжелые времена, всем помочь.

Его сестра Хадича апа мне рассказывала, что он бросался на помощь всем, даже будучи маленьким. И это пронес через всю жизнь. Недаром мне Андре Тиммерманс (бельгийский антифашист, передавший рукопись стихов Джалиля СССР, – прим. Т-и) говорил, что черпал у моего отца «спокойное мужество», когда они сидели в тюрьме вместе. Мне очень понравилось это выражение «спокойное мужество». Видимо, оно было присуще отцу во всем.

Есть ли у вас любимые произведения Мусы Джалиля, которые очень откликаются именно в вашем сердце?

Конечно. Все те, где он и ко мне обращался. «Сон в тюрьме», «Не верь», «Любимые». Из «Моабитских тетрадей», конечно, все без исключений. Читая, например, «Моабитские тетради», всегда страдаю и ощущаю боль. И свет в них есть, но я ощущаю в них то, что переживал мой отец. Для меня это совсем другое прочтение.

«Да, я согласна, что проблема вырождения языка у нас присутствует»

Многие люди всерьез обеспокоены, что татарский язык может исчезнуть. Разделяете опасения и как этого избежать?

Я сама на татарском не говорю, но все понимаю. Наверное, даже немного стесняюсь говорить. Папа в письмах тоже писал, что в Москве хотел работать именно в татарской газете, но не получилось. Да, я согласна, что проблема вырождения языка у нас присутствует. Все переживают по поводу татарских школ, например, в Казани. Я так понимаю, что сейчас татарский язык уже изучают не во всех. Раньше базовый татарский везде был обязательным. Но мне кажется, что наш язык не умрет. Татарстанцы все равно говорят на татарском в глубинках и деревнях. Я думаю, что наш язык получится сохранить. Музеи, я должна сказать, очень много делают. Проводят экскурсии на татарском языке. В Музее-квартире Мусы Джалиля есть электронные таблички, где нажимаешь на кнопку и можно прочитать информацию сразу на русском и татарском. У нас этим занимаются.

В 2012 году в Москве открыли памятник Мусе Джалилю. Также есть школа, которая носит его имя. Есть ли планы установить памятники или открыть музеи в других городах?

Он действительно много мест посетил. Да и музеев достаточно много, может, это одна комнатка в школе с фотографиями, но она есть. Скажем, Мензелинск, где отец провел достаточно времени перед отправкой на фронт. Там прекрасный музей, дружим с бывшим директором Алсу до сих пор. И бывали там не раз даже с внуками.

В Казани чудесный музей в школе №31. Очень много таких музейчиков маленьких, но они тоже свою лепту вносят в воспитание и продолжение темы сохранения нашей культуры, наследия для молодежи. А вообще, чтобы люди больше ходили в музеи, нужно проводить мероприятия, встречи, что-то интересное постоянно придумывать.