Добывали торф: трудовой подвиг тысяч татарских женщин в годы войны остался в тени

Женщины годами добывали торф в холодных болотах, теряли здоровье и даже погибали от тяжелого труда. Однако их трудовой подвиг не нашел отражения ни в художественной, ни в документальной литературе. На это указывает старший научный сотрудник Института истории АН РТ, кандидат исторических наук Тамина Биктимирова в своем материале, созданном по рассказам бывших торфяниц.

(В качестве иллюстраций к материалу приведены фотографии, сделанные советской пропагандой, на них работницы торфяных предприятий изображены счастливыми. Снимков, отражающих реальное положение дел, нам пока найти не удалось – ред.)

В тяжелые военные годы, когда в тылу была острая нехватка рабочих рук, ТАССР отправляет тысячи женщин на торфодобывающие предприятия в Шатурском районе Московской области. Добыча торфа становится в буквальном смысле вторым фронтом – шатурский торф идет на электроснабжение оборонных предприятий Московы и области, обеспечение электростанций топливом, отопление жилых домов.

После моего выступления на радио я получила сотни писем, из которых стало понятно – татарские девушки и женщины трудились на торфяных болотах по территории всей страны - от Московской, Вологодской областей до далекой Сибири. К примеру, Раиса Хакимова и Карима Фазылова из села Старый Яваш Арского района в годы войны три сезона ездили на торфодобычу в леса Нижнего Тагила. 

Но удивляет одно: судьбы татарских торфяниц, их тяжелый труд ни в литературе, ни в научных трудах почему-то практически не отразились.

Я считаю, что доблестный труд татарских женщин, их добросовестное отношение к своей работе, доброта и отзывчивость, помощь жителям тех краев, куда они приезжали на добычу торфа, были достойны описания в советской художественной и документальной литературе. Особенно удивляет, что тему проигнорировали наши татарские писатели. И хотя тема “Женщины в годы Великой Отечественной войны” была специально изучена, были даже написаны диссертации, труд женщин на добыче торфа в них тоже был проигнорирован. Мне кажется, это большое упущение для нашего народа. Уверена, что в советском руководстве знали о выдающихся способностях татарских женщин, их добросовестном отношении к работе, самоотверженности, о прекрасных качествах, которыми они обладали. То, что в самые страшные дни войны небо над Москвой и Ленинградом защищали татарские и башкирские зенитчицы – разве не говорит об этом?

Неслучайно и то, что для женщин на торфоразработках была специальная газета “Правда”, которая выходила только на татарском и башкирском языках. Сохранились воспоминания татарской журналистки Марьям Дибаевой, которая в одиночку работала над изданием этой газеты. Марьям апа к торфяницам Московской области приехала в 1944 году после того, как получила известие о гибели мужа Самата Дибаева на фронте, оставив маленькую дочку на попечение матери. Наверняка ей нелегко было видеть душевные страдания таких же, как она, потерявших на фронте мужей, отцов, сыновей. Она одна работала над сбором материалов, писала статьи, заметки, увозила в Москву в типографию и привозила весь тираж, затем раздавала по всем баракам и брезентовым палаткам, в которых проживали торфяницы.

«Наши татарки тогда были размещены в рабочем поселке Туголес, расположенном рядом с лесом, - пишет Марьям Дибаева в своих воспоминаниях. – Длинная улица из бараков. Впервые оказавшиеся в чужих краях девчушки, проводившие на фронт мужей молодые невестки, не теряющие надежды вдовы после тяжелой работы на торфяных полях, вечером выходят на крыльцо, и делятся между собой горестью и печалью. Наши татарские девушки сдержанные, в голос не плачут, переживают все в душе, внутри. Затем тихонько, с грустью начинают петь», пишет она. 

«Тяжесть добычи торфа не описать»

Тяжелый физический труд, невыносимые условия работы и проживания, тоска по родным краям – все это отразилось в куплетах, сочиненных девушками-торфяницами в эти годы. 

Аналардан тумас иде/Бу бәхетле баш булса.

Туган илдә ятыр иде/Без туганчы таш туса.

Сандугачым, сизәсеңме,/Баскан талың суда бит.

Бу бала бәхетсез дими,/Яшь гомерләр уза бит.

В этих строках, сохранившихся в воспоминаниях уроженки села Большая Шухата Атнинского района Фагимы Абдуллиной, отражена вся боль и отчаяние, которые испытывали тогда женщины на тяжелой работе. “Родилась бы я камнем, оставалась бы лежать на родной земле”, поётся в песне. Фагима апа, как и тысячи женщин из Атнинского, Нурлатского, Арского районов Татарстана, торф добывала в болотах Вологодской области.

Современному человеку сложно даже представить, насколько тяжелая это была работа. “Сначала участок для добычи торфа надо очистить от деревьев, - рассказывает уроженка села Старый Шимбер Рашида апа Зайнуллина. – Лопатой, топорами вырубали деревья, выкорчевывали корни. Работали в воде, с каждым ударом болотная жижа хлещет на лицо, одежду. Топоры, пилы быстро затупляются. Точили их тоже мы сами. Норма на человека – 6-10 соток в день. Хорошо, если попадется участок с редкими, не очень толстыми деревьями. Но чаще приходилось чистить густо заросшие места. Всегда старались делать больше нормы, по двенадцать соток. За выполненную норму полагалось 600 граммов, иногда 500 граммов хлеба. Другой еды у нас небыло.

Ощищенный от деревьев участок торфа специальный трактор режет на куски. Мы отрываем эти брикеты от земли и складываем на сушку. Торф весь пропитанный водой, от такой тяжести болел живот. Вдобавок, терзала мошкара, комары. Приходилось обматывать лицо, глаза. Молодые были, выдержали. А куда деваться? Сбежишь – наказывали”, рассказала Рашида апа.

Разия апа Валиуллина из села Демкино Аксубаевского района пишет: “Мы добывали торф в сосновом лесу. В три утра уходим на участок. Приходили в девять вечера. Обед – час. С флагами садились обедать, с флагами поднимались. Ни у кого из нас часов нет. Мы работали без выходных. За перевыполнение нормы нас называли “знамяносцами”. По колено в холодной воде, сейчас у всех торфяниц больные ноги”, рассказала она.

Шли на самую тяжелую работу

Никогда бы не подумала, но факт: лучшее качества татар – трудолюбие, высокая работоспособность обернулись против них же. Пожалуй, не ошибусь, даже если скажу, что это качество стало трагедией татарского народа. Татары оказывались на самых сложных участках, где требуется тяжелый физический труд. Татарские женщины – не исключение.

Изнурительная работа на добыче торфа нередко приводила к увечьям, даже смерти. О таких случаях узнаем из дошедших до нас баитов – “Торфяница Мунавара” и «Магдана».

Из стихотворения непонятно, из какой деревни, района девушка по имени Мунавара, но ее судьба, ее трагедия – общая для многих. Эта девушка умерла на заготовке торфа от непосильного физического труда, от боли в животе. Об этих событиях в баите рассказывается от первого лица:

Миннән калган киемнәрне 

Туганнарым кисеннәр. 

Кызлар кайткач, әнкәемә 

Үлеп калды дисеннәр.

(Пусть оставшуюся после меня одежду носят мои родные/Девчонки, приехав на родину, пусть скажут моей маме, что она умерла на этой земле)

Героиня второго  баита известна – это девушка из села Рангазар Сармановского района Татарстана. Возможно, баит под названием “Магдана” у кого-то сохранился в полном виде. До нас дошел один куплет, и там есть следущие строки:

И әнкәем, әнкәем,

Мин дә синең бәбкәең. 

Минем дусларымны күреп

Өзелер үзәккәең. 

(Мамочка моя, я тоже твой ребеночек. Будешь видеть моих подруг – твое сердце будет разрываться)

Амина апа Хисматова из села Нижние Куюки Атнинского района приехала с торфодобычи без ноги. Ногу ей ампутировали, она носила деревянный протез. Замуж так и не вышла, хотя была девушкой красивой – длинные косы черных волос, большеглазая, темноокая.

Воспоминаниями делится моя односельчанка Альфия Салахиева: «Что нас больше всего мучило – это то, что в тех краях люди не пользовались баней, они вообще не знали о существовании бань. Мы целый день работаем в вонючем болоте, хочется хорошенько помыться, искупаться в бане. Приходилось греть воду и закрываясь от чужих глаз простынями, мыться прямо на открытом воздухе. Но этого, конечно, было недостаточно, очень хотелось попариться в настоящей баньке. Нас поражало, что в Калининской (ныне Тверская - Ред.) и  Смоленской областях люди в деревнях жили без бани. Хозяйка дома, в котором мы квартировались, топила дома печь, убирала угли, стелила на дно солому и голой забиралась в печку, так и парилась. Затем на четвереньках выползала оттуда, поливала себя из горшка – вот и вся помывка. Отчаявшись попариться в настоящей бане, мы тоже иногда использовали такой способ – забирались в горячую печь, затем смывали с себя грязь и пот водой.

Но в тот год, когда мы уже приезжали в эти края в последний раз, нам все-таки удалось организовать баню. Для этого использовали вагон. Среди мужчин нашелся печник. И знаете, посмотреть на эту баню собралась вся деревня! Люди были в шоке. Начальник не хотел отдавать нам вагон, но мы стояли на своем: "Мы больше без бани жить не можем". Потом этот начальник, и другие руководители, и жители деревни начали ходить в эту баню. Париться вениками их научили.

Как ни странно, привычки мыть полы в тех краях тоже не было. В доме, где мы жили, мы постоянно следили за чистотой – только хозяйка уйдет куда-нибудь, замачиваем полы водой, лопатой соскабливаем грязь, затем горячей водой драим полы, пока половые доски не станут чистыми, желтыми. Хозяйка очень удивлялась.

Наша кухня тоже их поражала. Однажды я резала лапшу на суп, и хозяйка собрала своих сельчан, чтобы показать, как я это делаю. “Видите, что умеет делать Альфия?”. Нам было очень забавно видеть все это. Мы были молодые, неопытные, и не до конца понимали, насколько красивые обычаи у нашего народа, что татары обладали очень ценными качествами.

Мы вели себя прилично, воспитанно. Несколько лет подряд, приехав на торфяные разработки, останавливались на проживание в деревне Пищалкино Калининской области. Жители этого села нас очень полюбили, и каждый хотел, чтобы мы пришли жить именно в его дом.

Как татарки спасали колхозный урожай

По рассказам моей односельчанки Хажиры апа Тухватуллиной, в тех краях руководители местных хозяйств звали татарок помогать и в уборке урожая, потому что узнали об их трудолюбии и работоспособности. Хажира апа много лет ездила на торфяное производство во Владимирскую, Калининскую области.

“Где тяжелая работа – там наши татарки. Зачем мы так старались, не жалели себя, своих сил – сама поражаюсь. Какая это была тяжелая работа – даже говорить не хочу. А вечером придем уставшие – вместо отдыха брались за другую работу, помогаем хозяевам квартир в домашних делах. Наверное поэтому все о нас отзывались только положительно”, рассказывает она.

Хажира апа вспоминает такой случай: “Однажды в наш поселок приехал председатель соседнего колхоза. Это было в Калининской области, название хозяйства не помню. Этот председатель говорит: “Девушки, приехал потому, что знаю, какие вы работящие. Очень прошу вас! В этом году урожай хороший, не могли бы вы прийти к нам в выходные помочь в уборке, хлеб пропадает”.

И мы поехали. Все девушки из Атнинского района – деревни Береске, Берези, двух Шимберов. Выполняем норму по торфу, суббота-воскресенье берем в руки серп и трудимся на уборке хлеба. Председатель колхоза чуть не плачет от радости, благодарит нас. Так хорошо там кормили... За работу нам дали мяса, масла, муки. Мы там вдоволь наелись, два-три года ездили в этот колхоз вот так помогать”,  рассказывает она.

“А жители села, почему не работали в поле?” спрашиваю у Хаджиры апа. 

“Они предпочитали копаться в своих огородах. И только нас круглые сутки на колхозную работу водили. А мы сами даже грядку лука у дома посадить не могли – времени нет, всегда на колхозном поле”, говорит она.

Даже после войны добыча торфа продолжалась еще долгие годы. Рассказывает Равия апа Салиева (Галяутдинова) из села Татарские Тимяши Батыревского района Чувашии: “С девушками из нашего села я в 60-х годах четыре года подряд ездила на торф. Ехали в товарняках до Москвы. Работали по 15 часов в сутки. Жили в селе Обухово Солнечногорского района Московской области. Чего мы там только не повидали - не забыть никогда. Хорошо еще, за работу платили ситцем. Приезжали домой, продавали его, родители выплачивали займ, налоги с этих денег”, вспоминает она.

По словам Равии апа, день приезда торфяниц в деревне был как праздник. “Все трогали наши привезенные с торфа отрезы тканей, нахваливали, какой хороший материал. Радовались, что девчонки вернулись живыми и здоровыми. Позже девушки стали приезжать, на удивление сельчан, в резиновых ботах, люшевых жакетах, шалях с кистями. Но долго отдыхать им не давали – снова отправляли то на валку леса, то на другую тяжелую работу. Так было из года в год”, рассказала сельчанка.

На территории Соцгорода добывали торф

Одна из радиослутельниц, бывшая торфяница, 76-летняя Гыйниямал апа Сайфуллина приехала в Казань аж из города Чайковский Пермского края. В старости ей очень захотелось еще раз увидеть места, где с такими же девушками, как она сама, в былые годы добывала торф. Оказалось, добыча торфа была организована и близ Казани – сейчас эти болота практически все высушены, на них возвышаются городские многоэтажки.

«Мы добывали торф на окраине Казани, из болот на территории нынешнего 39-го квартала, - рассказала она. - Жили в землянке. Раньше в ней держали кур. Потом нас перевели в фанерный городок. Он был в районе ДК Урицкого. В те годы торф использовали в качестве топлива. Маленькие озера правильной формы на кварталах – это ямы, откуда мы доставали торф. Летом резали торф, а зимой работали на авиационном заводе. Условия были самые плохие, я сама простудилась и полгода лежала в больнице, встать не могла. В каждом бараке живут по 50-60, а то и 100 девушек. Редко из деревни приезжают родители, привозят немного масла, яиц. Мы им отправляем ситец, резиновые галоши. Из одежды у нас практически ничего нет. 19-20-летние девушки босиком выходим на вечерние игры, гуляем по городу. А зимой в бараке лютый холод. Топить давали сырые дрова, к печкам не подступиться, обувь сушить негде. К керосинке, керогазам очередь. Иногда не получается приготовить горячую пищу – ложимся спать голодными. Еще беда – все одновременно овшивели. Баня раз в десять дней. Как-то одежду решили хорошенько прожарить на огне в бане, а она и сгорела. Представь себе: около ста молодых девушек, с Соцгорода до Урицкого пришлось пройти без одежды - кто простеней укрылся, кому не хватило простынь – закрылись вениками и тазами, и так днем на глазах у всего города. Еще навстречу попались солдаты! Что там среди них творилось – кто-то катается со смеху, а кто-то свистит, гонится за нами”, вспоминает Гыйниямал апа.

“Один случай не забуду никогда, он мне до сих пор снится в кошмарах. Это было в послевоенные годы. Как-то поздней осенью, в ноябре нам дали выходные. Мы, девушки из соседних деревень, вместе собрались и в тот же день отправились в домой. До Чистополя на пароходе, затем на попутном транспорте. Доехав до Алмалов, решили по льду перейти Каму, и пешком дойти прямиком до своей деревни. Нас было около десятка девушек, на спине – рюкзак, держимся все вместе за длинную веревку. Лед на Каме еще тонкий, непрочный, под ногами гнется. Страшно оборачиваться. Помню, последней шла Амина – лед после нас качается, идет волнами, что она думала в тот момент?! Сломайся лед тогда, мы все вместе ушли бы ко дну. Вышли на берег, обессиленные, дрожа от страха и напряжения, и не выдержали – долго плакали.

Большого счастья девушки в Казани не обрели. Кого-то бросил муж, кто-то состарился, так и не дождавшись с войны своих любимых. Некоторым хорошим девушкам попались мужчины с дурным характером, и они потратили свою жизнь, угождая таким мужьям. Немилым оказалось небо Казани и для меня. Отца по клевете посадили, пока я работала на торфе, он умер в казанской тюрьме”, поделилась Гыйниямал апа Сайфуллина.

Героизм девушек не получил достойной оценки

По рассказам героинь этих историй перед глазами встает образ татарской девушки – красивой, старательной, трудолюбивой, смело берущейся за самую сложную и тяжелую работу, отзывчивой к чужому горю, умелой и доброй. И почему-то испытываю особое чувство к этим девушкам - то ли стыда перед ними, то ли жалости. Тысячи молодых девушек, и даже девочек (среди торфяниц были и 12-летние!) возили по всему союзу, заставляя их заниматься тяжелой работой. 

Также вызывает недоумение тот факт, что за свой подвиг на “втором фронте” – добыче торфа эти доблестные труженицы от государства не получили никаких наград или льгот. Неужели их самоотверженный труд, лишения, страдания так и не получат достойную оценку и компенсацию?

Справка: Торф – порода, образующаяся в болоте из разложившихся в условиях отсутствия кислорода мха и растений. Используется в качестве топлива, а также перегноя в растениеводстве. 

В годы войны, после захвата Донбасса немцами, угольные шахты для советских предприятий оказались недоступны. С наступлением немцев на Сталинград прекратились поставки кавказской нефти. Торф, хотя и намного уступающий по своим энергетическим качествам, становится стратегическим топливом.

13 февраля 1942 года Президиум Верховного совета СССР издает указ о привлечении трудоспособного населения к добыче торфа. Отправить на торфяные предприятия подлежало женщин и мужчин от 16 до 45 лет. Мужчины в эти годы все были на фронте, поэтому в действительности на торфоразработках трудились одни женщины.