«Для меня было честью быть рядом»: журналист о том, как живет Курск и его жители

«Сирена здесь часто – привыкай»

Эта история началась с моего большого интереса к жизни прифронтового города, тогда я напросился в поездку с «Молодой Гвардией Единой России». Они посменно принимали участие в гуманитарной миссии в Курске, хотя помогали много кому и за его пределами. Ребята радушно приняли меня в свои ряды, и так я стал волонтером.

Моя поездка в Курск началась с поезда Москва – Белгород. Воздух в плацкартном вагоне, казалось, потяжелел от общей гнетущей атмосферы. Невероятно тихо, только ритмичный стук колес и редкие покашливания. Это пугало, всю дорогу я готовился к тому, что Курск окажется таким же неприветливым.

Вокзал Курска – прекрасный образец советской архитектуры, красивое здание цвета красного кирпича, за ним расположились панельные дома – ничто не свидетельствует о том, что совсем недалеко отсюда идут боевые действия. Приятно удивила хорошая погода, которой встретил город, и невероятно дешевое такси.

Первым напоминанием о том, что здесь не так безопасно стала воздушная тревога. Нарастающий гул вдруг перерос в пугающий пронзительный звук, и я схватился за голову, ожидая «вспышку сверху». Мне потребовалось порядка пяти минут, чтобы понять, что среди спокойно гуляющих курян я выгляжу идиотом.

«Свой снаряд все равно не услышишь, а сирена здесь часто, привыкай», – участливо произнес встречный прохожий.

Менталитет местных жителей напоминает уклад жизни приморского города. Каких-то пара минут и это настроение перекинулось и на меня. Курск проживал очередной день провинциального городка. И только присмотревшись, можно было заметить там и тут укрытия и убежища, обложенные изнутри мешками с песком окна первых этажей и тревожные взгляды в небо прогуливающихся по улице курян.

«Мы были разными, но нас объединяло стремление помогать»

Первая остановка – Курский цирк. Именно в нем располагался штаб волонтеров. Внутри все было буквально заставлено раскладушками и коробками. Интересный опыт – спать там, где еще недавно продавали попкорн и сладкую вату, проверяли билеты.

Как оказалось, в коробках гуманитарная помощь. От чипсов с колой, до игрушек и церковного подсвечника. Это все сопровождало нас во всех пунктах, в которые мы впоследствии переезжали – все это переносили с собой каждый раз, как мы переезжали. Весь этот гуманитарный груз ждал того, кто в нем нуждался.

В первый вечер группа знакомилась друг с другом и осматривала город. Волонтеры приехали со всей страны: от ХМАО и Владивостока до Москвы. Мы были разными, но нас объединяло стремление помогать. Все рвались в бой, в точки «погорячее», на задания «поопаснее». Как-то сидя в машине среди этих людей я осознал, что многие из нас были готовы разменять свои жизни на десяток других. Но наш горячий нрав и юношеский максимализм держал в узде наш руководитель – суровый Александр Сидоренков.

Александр здесь с самого начала гуманитарной миссии, то есть несколько месяцев. В любой ситуации он – спокойнее океана в штиль. Уставшие глаза и тяжелый взгляд выдавали в нем человека, который видел достаточно.

«Люди всегда здесь относились ко всему спокойно – такой уж менталитет»

Курск был красив по-своему. Местная молодежь, по всей видимости, обожает тюнингованые автомобили, с автозвуком и прочими наворотами и неспешные прогулки. Как-то мне сказали: «Курск – это всего одна улица. Чтобы его понять, надо по ней пройтись».

Местных жителей на главной улице в тот вечер было много. Фонтаны, торговые центры – обычный российский город. Лишь где-то на заднем плане тревожное напоминание о войне. Военная техника, масса военторгов, местами разбитые окна первых этажей, мешки с песком и бесконечные укрытия. Но больше всего здесь было юридических контор и табачных магазинов.

«С самого начала СВО у нас аншлаги по выходным. Население никуда не пропадает, а будто увеличивается. Люди всегда здесь относились ко всему спокойно. Такой уж менталитет» – рассказала бармен одного из кафе.

«Молодые и старые жители ПВР вызывали не жалость, но уважение»

Первый рабочий день начался с переезда. Нас переселили в отдаленную деревню, в здание Дома культуры. Здесь же, мы впервые увидели, как ПВО сбивает ракету. Громкий взрыв, и еще несколько секунд в небе виднеется пламенная окружность, напоминающая маленькое, неровное солнце.

Не успели мы отойти от переезда и прочих душевных волнений, началась волонтерская работа. Основными нашими задачами стали работа на складе с гуманитарным грузом и в военном госпитале. Если с первым все было понятно, то вторая задача казалась крайне ответственной и даже пугающей – то что нужно, подумал я. Работа на складе молодым парням с горячей кровью казалась местами скучной. Тем не менее, те, кого определили в этот день на склад, с утра до вечера собирали пакеты гуманитарной помощи, грузили их в автомобили для последующей транспортировки и раздачи нуждающимся. Тут было все: от одежды и еды до бытовой химии, воды и игрушек.

Стандартный пакет гуманитарной помощи включал в себя пачку чая, несколько мясных и рыбных консервов, крупы и мука, сладкое – обычно пару пакетов конфет, кисель, обязательно пакет сахара – и, в зависимости от наличия тех или иных продуктов на складе, еще какие-нибудь мелочи. За полдня волонтеры и сотрудники склада комплектовали порядка пятисот таких пакетов. Бытовая химия и средства гигиены тоже раскладывались по пакетам. Позже волонтеры грузили это в машины, а водители развозили по точкам.

Иногда такие пакеты вместе с большим количеством воды и одежды отвозили в ПВР – пункты временного размещения. Там живут жители пострадавших от атак ВСУ населенных пунктов или районов, находящихся на линии боевого соприкосновения. Для них были созданы комфортные условия, некоторые пункты находились на базе санаториев. Лично на меня они произвели более гнетущее впечатление, чем военный госпиталь.

Концентрация людей, одномоментно потерявших дом, работу, вещи, многие потеряли близких. Те, кто не должен был столкнуться с войной, но все-таки столкнулся. В глазах многих скорбь, в голосах – печаль. Молодые и старые жители ПВР – сильные люди – вызывали не жалость, но уважение. Подумалось, что на их месте мог оказаться каждый, но каждый ли смог бы выдержать это?

Для них мы привозили одежду, иногда воду, организовывали мероприятия. Например среди нашей группы волонтеров оказались будущие сотрудники МЧС, студенты. Они провели для детей одного из ПВРов просветительское мероприятие на тему пожарной безопасности. Оно шло несколько часов. Мы не могли просто уйти от этих детей. Даже когда мероприятие закончилось, мы специально продлили его, начав с ними игру. Шестеро детей, потерявших дом, маленькие, но сильные духом, веселее и энергичнее обычных дети. Перед уходом один из них подарил нашему волонтеру плюшевую игрушку на память. Задумался: «Мы пришли их чему-то учить или они нас?»

«Здесь не было места лжи, правда проступала кровавыми пятнами поверх бинтов, не принося боли»

Военный госпиталь отличался от того, что мы представляли и ожидали увидеть. Прифронтовая реальность упорно отказывалась подчиняться привычным паттернам. Здесь царили позитив и Фея – женщина-кремень, она была здесь главной. Утром она раздавала нам задания на день – определяла, кто чем будет заниматься. У нее была масса работы, с которой обычный человек вряд ли бы справился, полагаю, отсюда и ее позывной.

Воины оставались воинами даже в больничных халатах. Обстоятельства, которые вынудили их передвигаться на костылях и в колясках, казалось бы, мало их смущали. И здесь тоже, как в ПВР – бойцы помогали нам гораздо больше, чем мы им. Несломленные, позитивные, ничего не внушало больше надежды и сил, чем их взгляд. Просто находиться рядом с ними для меня означало становиться сильнее, крепче.

Многие раненые вели разговоры о том, чтобы скорее вернуться назад на фронт. Я увидел там несколько афроамериканцев, индусов и других иностранцев. Здесь будто бы был центр мира – люди разных рас, национальностей, религии – все существовало здесь в гармонии. Ни разу я не услышал, чтобы здесь кто-то кому-то нагрубил или обращался к кому-то на вы. Все было значительно проще, чем за дверями госпиталя. Все было реальным, все были реальными. Здесь не было места лжи, правда проступала кровавыми пятнами поверх бинтов, но не приносила боли, это была данность.

Но вернемся к работе. Некоторые получали шанс участвовать в операциях – переносить бойцов с носилок на стол, подавать инструменты врачам. Ни капли страха или отвращения, лишь чувство долга. Здесь не было брезгливых, здесь были отважные и решительные. Остальные трудились на территории, разгружали еду из грузовиков. Разносили все по складам, проводили ремонтные работы на территории. Наша бригада к концу смены соорудила четыре новых стеллажа для местных складов.

Фея давала нам работу в госпитале, а опекал и наставлял нас Каскад. Или как мы обычно к нему обращались – дядя Каскад. Равно как и все здесь, сначала он вселял в нас благоговейный ужас. Опытный боец немалых габаритов и с суровым лицом – как оказалось позже, это был один из лучших людей, которых я знал. Он учил нас правильно пилить доски, ставить балки и еще много чему. Здесь все было таким – пугающим снаружи, суровым и опаленным войной, оно раскрывалось вдруг с неожиданной стороны.

«БПЛА были повсюду – наши и противника»

Прошло около недели прежде, чем мы перестали всему удивляться. Начали выезжать на блокпосты и ездить по Курской области.

Блокпосты представляли собой бетонные сооружения вокруг города, покой мирных жителей охраняли вооруженные бойцы – военная полиция, солдаты. На посты мы отвозили еду и воду. В деревни и поселки, в другие города – гуманитарную помощь. Нам выдали бронежилеты, шлемы, и устройство для обнаружения дронов. БПЛА были повсюду – наши и противника, если они обнаруживались, нужно было прятаться. Если БПЛА обнаруживали в небе над машиной, из нее нужно было выпрыгивать и двигаться в сторону ближайшего укрытия.

Я побывал в Льгове, Рыльске и Белгороде. А также в нескольких поселках недалеко от зоны боевых действий. Там было много военных. А в местных магазинах некоторые товары продавались целыми коробками. Я увидел, как один из наших бойцов подходит к такой полке и берет всю коробку целиком. Тогда стало понятно, для чего это сделано. Коробками продавались консервы, лапша быстрого приготовления, газировка.

Одним из самых больших открытий для меня стал Рыльск. Туда мы ехали в Успенский собор. Окруженный строительными лесами, проходящий реставрацию он был очень красив. Напротив в парке расположился фонтан – он был невероятен. Высеченный из белого камня, в античном стиле – он стоял напоминанием о постоянных бомбежках, о том, что красота – хрупкая штука. Когда-то вокруг него гуляли люди, журчала вода, играли дети. Сейчас он сухой, и вокруг никого кроме высохших деревьев. Девушка с кувшином – скульптура фонтана – стала для меня новой причиной работать усерднее, чтобы однажды дети снова смогли играть вокруг него.

Здесь же произошло еще одно удивительное знакомство. Мы приехали к матушке Ксении, она занималась гуманитарной помощью – к ней мы ехали отдать наш груз и помочь в транспортировке того, что собрала она.

Матушка Ксения была женой настоятеля храма, после начала СВО не уехала, а начала активно помогать пострадавшим, собирать гуманитарную помощь. Пока мы ехали, я почему-то представлял ее в образе стереотипной монахини, но уже скоро понял, что сильно ошибался.

Матушка Ксения была невысокого роста женщиной средних лет. Смуглая кожа и крепкие руки выдавали в ней работящего человека, ее взгляд, словно в противовес, был очень ласковым. Но что было за этим ласковым взглядом! Если Фея была как кремень, то Матушка была стихией. Неутомимая энергия, ураган, ради помощи нуждающимся она может свернуть горы. Я всегда считал себя крепким, волевым мужчиной, но каждый раз, когда я хотел выразить несогласие с ней – слова вставали поперек горла. Невысокая добрая женщина пугала меня сильнее обстрелов и гигантского начальника Александра. Радовало, что остальные, похоже, были со мной солидарны и молча сели за обеденный стол.

Как-то, забирая у нее гуманитарную помощь, я спросил у помогавшей нам женщины, работают здесь прихожане храма или все желающие.

«Конечно, большинство из нас прихожане, но важнее то, что матушка помогла нам. Кому-то она дала Веру, кому-то – работу, когда мы ее потеряли. Она дает местным надежду, еду, помощь», – рассказала местная жительница.

Оттуда мы выдвинулись в соседний городок. Собранная гуманитарная помощь предназначалась для школы-интерната для детей с ограниченными возможностями здоровья. Здесь осталось порядка ста детей. Здание охраняют военные, суровые с виду люди удивляют теплотой, с которой они говорят о местных детях.

Последний день моей волонтерской смены закончился поездкой в Белгород. Мы прибыли туда как раз в момент очередного обстрела. Мимо пронеслась скорая. Здесь мы передали наш груз бойцам-штурмовикам. Искренняя благодарность, и мы мчимся обратно в Курск. Смена окончена, на наше место приедут новые волонтеры-молодогвардейцы. Почувствовал, что мне почему-то трудно расставаться с этим местом и людьми.

Реальность жестока, многие платят высокую цену, чтобы ее увидеть, здесь все реально и для меня было честью, помогать тем, кто защищает, спасает и возвращает мир.

Фото и видео автора