Далекое-близкое // ВНУК ИМАМА — ВЫДАЮЩИЙСЯ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДЕЯТЕЛЬ РОССИИ // [20 декабря, № 51]

 [20 декабря, № 51]Конец августа 1917-го. Раздраженная военными неудачами, “большой говорильней” в столице и ничего не давшей людям политикой “непредрешения”, проводимой правительством, армия в лице генерала Корнилова попыталась изменить ход событий, а возможно, и судьбу России. Наиболее боеспособная часть “Петроградской отдельной армии” — Кавказская туземная дивизия, в основном состоявшая из ингушей, чеченцев, кабардинцев и осетин (в просторечии — “дикая”), готова была двинуться на столицу и занять предусмотренные боевым приказом центральные части города. Большинство ее солдат не особенно вникало в политическую суть происходящего и на вопросы любопытствующих: “За какой же вы режим?” — отвечало, не мудрствуя лукаво: “Мы не знаем, что такое режим, мы просто рэжэм кинжалами”.

Революционное запасное воинство Петрограда и плохо организованные отряды рабочих вряд ли сумели бы оказать должное сопротивление этой сплоченной общим кавказским духом боевой силе. Всероссийский мусульманский Совет (Шура) поддержал Керенского и послал своих руководителей для того, чтобы остановить горцев. Состоялось несколько встреч по месту дислокации и выгрузки дивизии. Но ни осетин Ахмет-Бек Цаликов, ни татары Токумбетов и Кугушев не были достаточно авторитетными людьми для бравых кавалеристов. Не возымели должного воздействия и грозные телеграммы, посланные из Казани председателем Харби Шура Ильясом Алкиным. Дивизия была готова к броску на столицу, и ее начальник — князь Багратион сообщил Корнилову шифром, что не будет выполнять приказы Керенского. И тогда на очередной встрече с руководителями Шура на ст. Вырица к горцам обратился человек, который олицетворял для них недавнее боевое прошлое, и попросил не выполнять приказы о наступлении на столицу... Это был член Шура Загид Шамиль, сын генерала Мухаммадшафи Шамиля и внук мятежного имама. Дивизия отказалась от наступления на Петроград.

Не думаю, что только его выступление решило судьбу Петрограда, но внук имама внес весомый вклад в защиту демократии, не зная, разумеется, как и многие другие, что этим помог становлению в стране другой диктатуры. Такой вот парадокс.

Следует более подробно остановиться на биографии Загида Шамиля, родившегося в Калуге, сформировавшегося как личность в Казани и ставшего человеком двух культур — кавказской и татарской. Это, на мой взгляд, одна из самых крупных фигур умеренного крыла политического движения мусульман России в начале XX века.

После смерти первой жены Аминат Мухаммадшафи Шамиль проходит службу в ряде гарнизонов страны. Перед ее завершением он обосновывается в Казани вместе с сыном Загидом. Здесь он, выйдя в отставку, женится в 1884 году на дочери татарского купца-мецената Ибрагима Апакова, красавице Биби-Марьям. Несмотря на большую разницу в возрасте, брак оказался счастливым (в Казани до сих пор сохранился великолепный дом, подаренный молодоженам тестем, в нем сейчас находится музей Тукая). У них родились две дочери — Фатимат и Нафисат. Их судьба тоже весьма интересна. Но это тема отдельного исследования. Скажу только, что “смолянка” Нафисат после смерти своей старшей сестры — жены Махача Дахадаева (блестящий инженер-путеец Дахадаев был видным революционером и погиб в годы гражданской войны. Его именем названа столица Дагестана) — стала его второй женой. Она испытала все лишения, выпавшие на долю питерской интеллигенции из “бывших” в годы советской власти, преподавала французский язык. Упокоилась внучка имама Шамиля в 1942 году на Пискаревском кладбище, среди других жертв блокады.

Генерал Шамиль был человеком весьма демократических взглядов, отзывчивым к чужим бедам. В частности, он стал первым председателем казанского общества помощи беднейшим мусульманам и инициатором открытия в 1898 году бесплатной столовой на 50 человек в день. Мухаммадшафи активную помощь в этом благородном деле оказывал его друг — известный общественный деятель Саидгирей Алкин. К сожалению, это проблема остается актуальной и через 100 лет.

Семья М. Шамиля после его смерти в 1906 году окончательно переехала в Петербург. Загид во многом унаследовал общественный темперамент отца. Поселившись в начале 1900-х в столице, а затем в Москве, он играет возрастающую роль в жизни татарской общины. Хорошо зная татарский язык и культуру, он оказывает постоянную помощь многим талантливым людям и, в частности, великому поэту Г.Тукаю и выдающемуся прозаику Ф.Амирхану. В числе его друзей был и самый популярный медик среди татар — Исмагил Усманов, открывший на свои скромные средства бесплатную амбулаторию для бедных мусульман, пациентами которой были ремесленники, рабочие и другие представители неимущих слоев казанского населения. Женитьба на дочери касимовского купца Хадиче Хусаиновне Байбековой ввела его в круг татарских предпринимателей Москвы. Дом тестя на Цветном бульваре был местом встреч многих видных деятелей культуры и нарождавшегося политического движения мусульман.

Загид Шамиль стал основателем (на деньги, завещанные отцом и его тестем) первого в России татарского журнала для семейного чтения “Тарбияи-Атфаль”, начавшего выходить в 1907 году с участием Ф.Амирхана.

Есть в биографии З.Шамиля еще одна яркая страница. Он стал одним из учредителей и членом редакции знаменитого еженедельника “Книжная летопись”, призванного дать представление обществу о богатстве русской печати. Подводя некоторые итоги десятилетнего существования этого издания, в 1916 году его редактор — известный литератор и библиофил А.Торопов писал, что за это время “Книжная летопись” зарегистрировала “266 тысяч названий книг, изданных на 85 языках и наречиях, в количестве свыше одного миллиарда экземпляров, на сумму более 300 миллионов рублей”. З.Шамиль вел в “КЛ” раздел, связанный с книгами, выходившими на многих языках мусульманских регионов России. Внук имама-полководца, сын боевого генерала российской армии, стал заметной фигурой и в русской культуре начала XX века.

Он принимает также активное участие в деятельности мусульманских фракций Государственной Думы, являясь консультантом многих депутатов.

Новый политический взлет З.Шамиля связан с демократическими преобразованиями в стране в период с февраля по октябрь 1917 года. Будучи умеренным демократом, он являлся сторонником немедленного прекращения войны. В частности, вместе с А.Цаликовым, З.Валидовым, К.Хасановым и другими видными общественными деятелями он подписал протест против заявления С.Максуди на съезде кадетской партии, которое могло быть истолковано как поддержка мусульманами России “войны до победного конца”. На I Всероссийском мусульманском съезде, заложившем основы новой государственности ряда мусульманских народов России, когда, по образному выражению М.Э.Расул-Заде, надо было бороться за то, чтобы “каждый народ России имел свою квартиру”, З.Шамиль избирается членом высшего органа — Совета мусульман. Его подпись стоит и под обращением II съезда мусульман России в Казани к Временному правительству о предоставлении мусульманским народам культурно-национальной автономии.

Все эти планы рухнули после октябрьского переворота и начала гражданской войны, разведших недавних союзников по разным лагерям.

В годы гражданской войны З.Шамиль не воевал. В качестве председателя общества Красного полумесяца (аналог Красного Креста) он активно участвовал в борьбе с голодом. В конце гражданской войны было принято решение “приструнить” национальные движения, помогавшие большевикам одержать победу. Не вписавшийся в “новую модель построения социализма” в отдельно взятой стране, З.Шамиль проходит в секретных донесениях осведомителей Восточного отдела ГПУ как панисламист, туркофил и сторонник Султан-Галиева, с которым его действительно связывали дружеские отношения, несмотря на полярность политических взглядов. Это не помешало властям использовать З.Шамиля как авторитетного в российских и международных мусульманских кругах деятеля во время пребывания в Москве выдающегося турецкого политика Энвера-паши. Известно, что Политбюро (в первую очередь Троцкий) собиралось использовать эту крупнейшую и противоречивую фигуру восточной политической арены того времени, с одной стороны, как будущего лидера повстанческого движения в регионах английского влияния на Востоке, а, во-вторых, как своеобразное “предупреждение” Кемалю на случай изменения им просоветской ориентации. По просьбе властей в доме З.Шамиля устраиваются встречи Энвера с мусульманскими общественными деятелями. В числе участников встречи был и известный академик-востоковед Самойлович.

В ряде источников называются различные даты смерти З.Шамиля. Это произошло в начале 20-х, и он не дожил до новых пароксизмов борьбы против национализма в конце 20-х, когда по сомнительным обвинениям был расстрелян Председатель ЦИК Крыма, герой гражданской войны Вели Ибраимов, и затеяно огромное политическое дело Султан-Галиева, втянувшее в свою орбиту элиту ряда республик, в первую очередь Татарии и Башкирии.

Таковы некоторые эпизоды из жизни одного из потомков имама Шамиля. Любая война кончается, и даже непримиримые противоречия между народами стираются. Имам не мог даже предполагать, что один из его внуков станет человеком, в меру своих сил спасавшим демократическую Россию от диктатуры. Все они хотели в конце августа 1917 года сделать как лучше. Что получилось, мы знаем.

Опыт показывает, что прав В.Ключевский, обронивший, что история учит одному — что она никого еще ничему не научила. Не хочу повторять набившие оскомину примеры и сопоставления 1917 и 1997 гг. Но явь сегодняшних дней дает, к сожалению, этому немало подтверждений.

Булат СУЛТАНБЕКОВ