Александр Кабаков: «Хвост романа остается бульварным чтением, а голова уходит в заоблачную высь»

(Казань, 3 октября, «Татар-информ», Елена Чембаева). Встреча писателей – участников I международного литературно-музыкального фестиваля «Аксенов-фест» со студентами, филологами и литераторами состоялась сегодня в актовом зале Казанского государственного университета. В дискуссии о том, что такое современная литература и что такое роман в современной российской литературе, приняли участие такие мэтры отечественной словесности, как Василий Аксенов, Анатолий Гладилин, Михаил Веллер, Михаил Генделев, Светлана Васильева, Александр Кабаков, Евгений Попов, академик Борис Мессерер. Модератором дискуссии выступила главный редактор журнала «Октябрь» Ирина Барметова.

Начал беседу Василий Аксенов – писатель, в конце XX века выступивший с заявлением о смерти жанра романа и написавший прощальный роман «Кесарево свечение»: «Я всадил в него все возможные жанры литературы, которыми владел к этому времени, и произвел монстра, который подводил итог моему пониманию этого жанра, моему перу, а также XX веку. Я окончил его как раз в декабре 2000 года».

Вырождение романа в конце прошлого века, его превращение в рыночный товар – так очерчивает проблему Аксенов. «Роман, возникший всего 500 лет назад с помощью Гуттенберга, стал товаром на ренессансном базаре. Уже в XVIII веке он был захвачен аристократией как жанр – за 100 лет до рождения Байрона появились байронические романы. Мы, поколение «шестидесятников», в Советском Союзе были последними романистами-байронистами. У нас были свои «герои нашего времени», протестанты, бунтари, мы писали психологические романы и хулиганские. После началось движение назад, на базар – пусть электронный. Все больше покупателей в супермаркетах приобретает себе полдюжины антрекотов и два романа», - подводит итог писатель.

Но он же озвучил и рецепт спасения для серьезной литературы: «Надо бороться не за расширение круга чтения, а за его сужение. Настоящего читателя должно быть меньше». К слову, сам писатель так и не отошел от жанра – после программного заявления им были написаны «Вольтерьянцы и вольтерьянки», «Москва ква-ква», «Редкие земли». «И вдруг я понял, что опять попался. Опять пишу, опять роман», - рассказывает Аксенов.

Более оптимистичную точку зрения высказал лауреат одной из престижных премий «Большая книга» 2006 года Александр Кабаков (за роман «Все поправимо»). По его мнению, говорить о гибели романа даже в самом традиционном понимании этого жанра не следует. В свое время театр, возникший из площадного балагана, когда настало время вернуться на площадь, нашел себе иную нишу – стал элитарным искусством, а функции балагана взяло на себя кино, позднее также разделившееся на элитарное и массовое.

«То же происходит и во всех сферах – в музыке, в литературе вообще и в романе в частности. Хвост романа остается бульварным чтением, а голова романа уходит в заоблачную высь, становится все более изысканным. Чему подтверждение дал наш сегодняшний виновник торжества, сначала на словах похоронив традиционный роман, а потом сделав все для того, чтобы традиционный роман становился все более нетрадиционным. Аксеновские романы последнего времени демонстрируют, куда может двинуться роман, чтобы спастись как серьезная литература. Он должен подняться очень высоко, где разряженная атмосфера и на каждого автора приходится десяток читателей. Другое дело, что романистика перестала быть профессиональным занятием в том смысле, что авторов высоких романов она перестала кормить», - пояснил Александр Кабаков.

Писатель популярной литературы больших идей – о жизни и смерти, о человеческом бытие – Михаил Веллер - соотношение небольшого числа талантливых и изобилия бездарных текстов считает совершенно нормальным. «К 60-м годам XX века никакого канона рассказа давно не осталось, а говорить можно, только употребляя термин «короткая проза». Также существует и масса «длинных текстов», среди которых мало талантливых и много бездарных, но это нормально. По статистике, 3 процента ученых делают науку, а остальные – балласт, то же и в литературе. Текст может не обладать формальными признаками романа, но быть все-таки хорошей литературой», - отмечает Веллер.

Проблема, по его мнению, в том, что «писать скучно» перестало быть синонимом «писать плохо». В качестве примера писатель привел братьев Стругацких, у которых всегда была огромная читательская аудитория, которые обладали талантом писать так, что читать хотелось. «Они писали чисто, смачно, запоминались, и своим чистейшим и смачным языком очень просто говорили о самых сложных вещах. Нежизнеспособное всегда умирает, а жизнеспособное остается. Писать надо крепко, писать надо интересно, писать надо так, чтобы потом не хотелось переписать ни одну фразу. Сейчас писатели не хотят говорить о том, о чем людям нужно больше всего, и таким языком, каким они с этими людьми нормально разговаривают. Чего же они тогда хотят в качестве признания? Таким образом, в эпоху упадка цивилизации довольно странно было бы, если был бы подъем литературы. Смысл имеет одно – работать максимально добросовестно, максимально хорошо и максимально интересно, потому что если писатель сам, перечитывая свой роман, не ловит кайфа – как он может рассчитывать, что кайф будет ловить кто-то другой?», - подчеркнул Михаил Веллер.