Альбина Нафигова: «Вместо монументального кино за 30 млн лучше снять 6 жанровых фильмов»

«Не бывает кино за ноль рублей ноль копеек»

– Альбина, давайте начнем с конкретного вопроса, а к более общим перейдем по ходу разговора. Допустим, я задумал снимать в Татарстане независимое кино, игровой инди-фильм. Что мне сделать в первую очередь?

– Вы говорите про независимый, то есть фестивальный формат. Соответственно, сразу рассматриваем кино исключительно как предмет искусства. Казалось бы: вам нужен талант, желание и творческий азарт. Но, помимо того, это еще и продукт, контент, с которым вы идете к зрителю. Если бы вы были живописец, вы могли бы рисовать себе в одиночестве, быть непризнанным гением и потом прославиться. А когда вы снимаете кино, вы несете ответственность перед зрителем, который вам, кстати, ничего не должен. Да, есть свобода самовыражения, главенство идеи, и с точки зрения искусства это важно, но нельзя забывать, что кино – это прежде всего массовое искусство. И вы созидаете кино для аудитории.

Во-вторых, кино – это командное творчество, административно-хозяйственная деятельность, это индустрия. Соответственно, если вы снимаете игровое кино, то вам нужны команда и техника. Нужен единомышленник, который позволит вам творить, тот, кто будет искать локации, организовывать съемки, решать разного рода производственные «головняки». Вы ведь будете смотреть на локацию как режиссер, а кто-то должен оценить, реально ли туда подвезти свет, как обеспечить транспортом и питанием всех участников. А еще нужен тот, кто донесет ваш фильм до максимального числа зрителей и так далее. На премьеру вы будете смотреть как на первое свидание со зрителем. И рядом должен быть человек, профессионал, который все организует так, чтобы это свидание было незабываемым и для создателя кино, и для его потребителя.

И, конечно, вам нужны хороший сценарий и бюджет. Это равноценные по важности категории, на мой взгляд.

– Предположим, бюджет совсем небольшой. Я как-то участвовал в съемках социального видеоролика и заметил, что немалый ресурс забирает как раз искусственный свет. Можно ли в моем случае сэкономить на осветителях?

– Почему нет? Если предусмотреть, что вы всегда будете пользоваться мягким солнечным светом. Но тогда этому придется подчинить работу всей съемочной группы, а значит, возможны переработки. Погода самый непослушный актер. Почему актерам приходится купаться в холодной воде? Потому что скорее погоде подчиняют график съемочной группы, а не наоборот.

И раз у вас мало денег, специалисты должны быть очень идейные, как правило, это ваши друзья. Для хорошего наемного специалиста ваш бесплатный проект не будет приоритетным. А хороший «бумщик» (звукосъемщик) вам все равно понадобится, и хорошая камера, и свет. Просто потому что кино – аудиовизуальное искусство. И вы будете ждать этого специалиста. А естественный свет не станет этого делать.

То есть чтобы ваша идея заиграла, она все равно должна строиться на каких-то базовых вещах. Даже если вас накормили бесплатно, предоставили локацию или технику – это все равно бюджет. Не бывает кино за ноль рублей ноль копеек.

«На айфон снимать можно, просто придется больше креативить»

– То есть стереотип о том, что можно снимать кино на айфон, уже не работает?

– Нет, это возможно. Есть такой формат, проводятся целые фестивали мобильного кино. И у этого формата немало преимуществ. Во-первых, да, это позволяет существенно экономить. Например, вы снимаете массовую сцену с пробегом по перрону. Если это телефон, никто не будет зыркать в камеру и все люди на перроне будут вашими бесплатными статистами. Потому что сейчас много блогеров, которые бегают с телефонами, на них уже почти не обращают внимания.

Во-вторых, вам не нужно будет согласовывать перекрытие перрона и платить за это кругленькую сумму. Еще телефон хорошо передает интимные сцены. На камеру это еще надо уметь снять, а телефон сразу дает эту близость. Такова специфика мобильной съемки, да и зрительского восприятия такого контента. И вот тогда уже это может выглядеть как творческий прием.

Многие сейчас смотрят такие веб-сериалы в смартфоне. Но чтобы это вышло за пределы телефонного ютьюбного просмотра, на большой экран, нужно думать о звуке и о специальных примочках. Широкий экран диктует свои правила.

– Значит, главная техническая засада в звуке?

– Нет, там все имеет значение. Но можно закрыть все эти вопросы, превратив недообработанность в художественный прием. В этом случае вам понадобится больше креативить, маневрировать между недостатком бюджета и техническими недостатками. В 2020 году такой фильм – «Пугало» якутского режиссера Дмитрия Давыдова – победил на «Кинотавре». Нехватку времени и бюджета на хороший постпродакшн автор превратил в стилистический прием. Это тоже талант – сделать с минимальными затратами завораживающее полотно.

В Казани тоже есть удачные примеры. Влад Петров снял таким образом свою «Пувыргу», получилось красивое, очень профессиональное полотно, за которое ни разу не стыдно. Он долго доводил его до совершенства, сделал несколько версий, это была филигранная работа. В 2023 году «Пувырга» получила у нас на «Золотой тарелке» два приза, а проект Константина Хабенского взял идею Влада «в разработку» в «Арт-хаб». Они с командой и продюсером Михаилом Волконадским проделали большой путь к заслуженным наградам.

Еще в Казани есть такой парень Павел Москвин, который свой первый полнометражный фильм «Пустота» снимал за миллион рублей. Правда, в ходе доработки потребовались еще деньги, к тому моменту, когда проект вышел к зрителю, бюджет составил уже 2 миллиона. Павел тоже снимал достаточно долго и использовал креативные приемы. Получилась чистой воды фестивальная авторская работа. Для меня она в том же ряду, что и работа Петрова.

В Татарстане сейчас, как мне кажется, развивается два направления. С одной стороны, жанровое и национальное кино, а с другой – вот это фестивальное инди-направление, отсылающее к Сергею Литовцу, Марине Разбежкиной, Денису Осокину. «Пувырга» и «Пустота» – это достойные продолжения второго направления, за которое Казани не стыдно и можно не волноваться. Я бы назвала его казанским кино, у него своя природа, свой характер.

Хотя сейчас вовлекается все больше других городов Татарстана – и локациями, и людьми, которые приезжают учиться в казанский Институт культуры из Буинска, Альметьевска, Челнов и т.д. Потом некоторые идут дальше, в столичные школы, часто выбирают Высшие курсы сценаристов и режиссеров в Москве, потому что нужно прокачаться и пройти мастерскую. Но некоторые остаются. И они востребованы. Недавно, например, один из дорогих федеральных проектов заказал постпродакшн альметьевским ребятам. То есть специалисты в других городах Татарстана тоже уже есть, не Казанью единой живет татарстанское кино.

«Сняли всем Татарстаном монументальную драму за 30 миллионов рублей. И где она? Ау!»

– Несколько лет назад вы говорили, что татарстанскому кино стоит идти как раз в жанровом направлении, потому что авторское европейское кино наш зритель и так видит в программах того же кинотеатра «Мир» и перекормлен им. Неужели перекормлен? И если и был перекормлен, то с 2022 года, наверное, уже нет?

– Конечно перекормлен. Сейчас в Казани как минимум восемь площадок, которые показывают креативный контент. Это я еще не беру в расчет полупиратские новообразования, где смотрят Кубрика, обсуждают его и думают, что не нарушают закон. И Казань, конечно же, перекормлена событиями, близостью к Москве. Все эти культурные бонусы позволяют нам обогащаться, но и создают мощную конкуренцию региональному кино.

Поэтому каждый год, когда мы показываем наше кино на Кабане, меня охватывает гордость, когда вдруг встает какой-нибудь зритель и говорит (это всегда происходит): а я и не знал, что у нас в Казани снимают такое интересное кино. И они начинают общаться с режиссером, и видно, что эта сцепка создателя и зрителя произошла.

Теперь о том, почему я за жанровое кино. Прежде всего, такое кино понятно зрителю. То есть когда ему сказали, что это комедия, он идет на нее, чтобы посмеяться. Если ему сказали хоррор, он должен напугаться, если драма – заплакать. Система ожиданий с жанровым кино формируется быстрее, и отлично, что от фестивальной драмы татарское кино тоже делает шаги навстречу разнообразным жанрам. Кстати, самым сложным из жанров, на мой взгляд, является комедия. Она и в прокате всегда хорошо собирает.

И чем больше жанрового кино, тем лучше. Ну вот сняли мы всем Татарстаном за 30 миллионов рублей какую-то монументальную драму. И что, где она? Ау! А в это время какой-то молодой режиссер в другом регионе снял жанровый фильм за 5 миллионов. Я про Айнура Аскарова с его фильмом «Из Уфы с любовью». То есть за те же деньги здесь можно было создать шесть жанровых фильмов.

Причем кинематографическая траектория у Аскарова удивительная. Он уже давно в прокате за пределами своего региона, в его фильмографии уже не один-два полных метра. Живя на два города, имея столичное образование, все равно снимает свое национальное кино. И терпеть не может термин «региональное кино». А в целом Башкирия тоже отлично снимает – и короткий метр, и полный. И молодежь, и более старшее поколение.

«В региональном кино выросли и режиссерская порода, и специалисты, и цены»

– 30 миллионов – это вы про какой фильм? «Курбан-роман»?

– Нет, я в целом про это «байгало-курбано-видное». К «Курбан-роману», кстати, у меня не так много претензий. По сути, всего одна: «И где этот фильм?» А на тот момент развития татарстанского кино в нем было много визуальных достижений. Там совершенно талантливо сумасшедший оператор, интересная транскрипция истории с жертвой, хороши актеры, мне запомнился дуэт второго плана. Мне многое там нравится, но вопрос в том, что за это время можно было снять шесть фильмов и сразу идти с ними к зрителю, причем к молодому. Вы же знаете, что возраст кинотеатрального зрительского ядра – это далеко не 40+.

Я считаю, что в том временном контексте было бы правильно снять несколько недорогих проектов, это было бы разумно. Две попытки лучше, чем одна. Во-первых, можно снять два разных жанра. Во-вторых, количество в любом случае переходит в качество. Это показала история, я ни разу не ошибалась в предыдущих интервью. Любую почву надо удобрять. И каждый фильм, даже тот, который лежит на полке, становится тем самым вкладом в плодородную почву.

Ни один, даже самый гениальный режиссер не вытянет регион одним фильмом. Количество, повторюсь, переходит в качество. Сейчас динамика намного лучше, в сторону зрителей мы идем степ-бай-степ и достаточно успешно. Просто надо перестать относиться к кино как к священной корове. Если уж сравнивать с коровой, то ее надо доить. А для этого нужны доярки, сараи и прочее. Сколько ты будешь молиться на священную корову, столько она и будет стоять на пьедестале. И пылиться. Протираться пару раз в год на праздники.

Сейчас региональное кино в целом так выросло, что когда парень с Кавказа или наш Ильшат Рахимбай хочет 30 миллионов рублей на новый фильм, всем понятно, на что они их хотят. Потому что выросли не только цены, но и режиссерская порода. Выросли технические специалисты, и они привыкли работать за деньги – это тоже очень хороший рост. Да и, честно говоря, 30 миллионов в 2014 году и в 2023-м – это разные деньги. В Казань минувшим летом заходили несколько федеральных кинопроектов, которые за хорошие деньги не могли найти здесь специалистов, все были разобраны.

Конечно, есть в регионах и болезненные вопросы. Например, у нас не развит предпродакшн, девелопмент. И не умеют, и некогда, и нет денег, и нет понимания, что на это тоже нужно время, деньги и так далее. Предпродакшн и промо, конечно, сильно страдают, и это сказывается на конечном результате. У нас почему-то так: деньги получил и сразу побежал в поля снимать. Сейчас, слава богу, ситуация меняется, молодежь понимает, что снять кино – это одно, а показать – совсем иное. И в обоих случаях нужны талант, опыт, профессионализм.

«Смог бы «Чебурашка» обойти «Аватар» в другое время?»

– Вы все-таки говорите об объективном развитии регионального кино. Но в него вмешалась такая форс-мажорная вещь, как 2022 год. Она что-то изменила? Не только в региональном, но и в целом в отечественном кино.

– Да. В новогодние праздники вы увидите много отечественных релизов детских, семейных фильмов, которых нам ужасно не хватало. Как показал «Чебурашка», не хватало разным возрастам.

Не понимаю, почему вызывает критику, когда российские релизы расчищают себе дорогу в прокате к определенным датам. Слушайте, а в какой стране не расчищают дорогу своим фильмам? Во Франции не расчищают? В Америке? Везде расчищают! В Китае вообще все только китайское. А в США китаец может купить сеть кинотеатров, но не сможет показывать в ней китайское кино. В России же отечественные релизы пристегивались к пакету последним составом. И держатели акций киносетей были зарубежные. Понятно, кого они будут двигать.

В этом смысле ситуация поменялась. В том числе для регионального кино. Контента-то не хватает. Не возьмешь так резко и не перестроишь кинопрокат под иранское кино, при том что оно очень породистое и талантливое. Но ведь прокатный зритель о нем почти ничего не знает.

Кино ведь само по себе лакмус. Что-то произошло в обществе – появляются фильмы на эту тему. Кино не может не реагировать, это очевидно. Тем более там, где действуют законы рынка. Что в этой ситуации делать отрасли, которая уже сформирована? Индустрия, как печень, способна к восстановлению и регенерации.

Потери, конечно, в пиковом моменте были, в копродукционных проектах. Или, например, несколько релизов разорвали контракты с Netflix. Мне безумно жалко людей, которые уже готовы были начать для них снимать. Но, как говорят те же китайцы, кризис – это еще и время возможностей. Время покажет. По крайней мере, валовка «Чебурашки» показала себя достаточно быстро. Смог бы «Чебурашка» обойти «Аватар. Путь воды» в другое время? Не знаю.

А знаете, в чем феномен и прелесть «Чебурашки»? В том, что у маленьких детей появился свой Чебурашка. Тот плюшевый герой моего детства для нового поколения – как музейный экспонат, а должны быть герои нашего времени. Им нужен был этот апгрейд. А родителям нужно было сходить на свою ностальгическую сентиментальную историю. Там вообще очень многое было продумано и просчитано, чтобы зритель пошел и «сарафаном» привел других. Данные ЕАИС красноречивее всех киноведческих оговорок. Все зрители «Чебурашки» придут на новые новогодние релизы.

«Кинобум в Татарстане уже случился»

– Вернемся к нашему региональному кино. Шесть лет назад вы говорили, что ожидаете кинобума в Татарстане, потому что, видимо, пресловутый перегной уже тогда начал перегнивать. А на недавнем Казанском кинофестивале министр культуры РТ Ирада Аюпова тоже заявила, что в ближайшие годы ждет бума, взрыва татарстанского кино, потому что, как она сказала, уже накопилась критическая масса. То есть мы все ждем и ждем этого взрыва, так? И что? Или, может быть, он уже случился?

– Я считаю, что да, он случился. Просто взрыв ведь не обязательно должен быть таким – бац и по башке. Он может идти волнами. Вот смотрите, мы уже шестой год показываем кино на Кабане вместе с Дирекцией парков и скверов. Раньше нам крайне тяжело было собрать репертуар – а теперь мы его не ищем. При этом делаем показы на 15 площадках в разных городах на все лето.

Какие это фильмы? Во-первых, все они «межрег», преимущественно короткометражный. Во-вторых, там очень много татарстанского кино. Другое дело, что зритель не видит его в массовом прокате. Но ведь это не значит, что его нет? Просто короткий метр – не массовое явление, это не совсем прокатная единица. Хотя были и отчаянные смельчаки, в том числе мы, когда работали в «Мире», где нашей основной боевой единицей был как раз короткий метр. И поскольку мы любим и умеем с ним работать, его, наверное, и стало больше. В нашем в каталоге больше 500 фильмов, и большинство из них – это игровой короткий метр. Эксперты «Времени кино» жалуются на огромный объем именно в этой группе контента, когда приходится сначала очень много просмотреть, а потом еще и выбрать один лучший, невероятно тяжело дается этот выбор. И да, два татарстанских релиза один за другим в полном метре в федеральных сетях – это ли не успех?

– А вы одни в России так работаете? Просто видно, что вы реально такой консолидатор межрегионального кино. Где-то еще есть подобная межрегиональная история?

– Так, чтобы с прицелом именно на межрег и именно с этим контентом… Наверное, такие мы одни. Конечно, активисты есть много где, но в основном они работают в рамках своего региона. Либо это москвичи. А все-таки ты не можешь знать в полной мере боли и чаяния регионального человека, взявшегося за камеру, если ты сам не из региона. Просто ментальность у тебя другая, да и бюджет определяет сознание.

Но сейчас мы обрастаем партнерами, к нам поступают предложения. Уже не мы обращаемся к площадкам, а к нам поступают запросы, и мы просто выгружаем им уже сформированные пакеты.

Просто в свое время мы захотели изучать то, что делается во всех регионах. Потому что одному региону крайне тяжело претендовать на захват зрителя. А когда они объединяются, уже можно предоставить какой-то жанровый выбор. Из 500 фильмов уже можно соорудить очень большое количество программ. И мы планомерно шли к тому, к чему пришли. Поэтому «Золотая тарелка» – это не региональная, а межрегиональная премия. И это не кинофестиваль. Совершенно разные форматы. Премия работает круглый год, а проекты берут номинации за конкретные заслуги. В отличие от фестиваля, когда из десятка фильмов надо выбрать победителя.

Если говорить о нашей цели, то она, наверное, в том, чтобы рекрутировать зрителя в кино – в авторское, в региональное, в классное, в дорогое (люди разные, и кино тоже должно быть разным) – и помогать сохранять специалистов в своем регионе. И помогать этими специалистами федеральным кинопроектам – вот что нужно, кстати. Тогда будет не просто бум, а и все остальное.

А для этого уже давно пора делать ребейты и кинокомиссию как службу одного окна. Чтобы все эти деньги оседали в отрасли и распределялись прозрачно и без откатов. Это же налоги, заработная плата, рабочие места. И это фискальный стимул для того, чтобы проекты не продирались в Казань с большим трудом, как сейчас, а спокойно заходили и работали. И не обязательно на выходе должны получаться шедевры на все времена. Так вообще не бывает, потому что не бывает фильмов, которым нравятся всем.

«Каждому внешнему проекту в Казани приходится буквально протискиваться. Это неправильно»

– А кто возмещает ребейт?

– Регион. Но в регионе остается гораздо больше. Один «умный» человек как-то сказал мне: «А зачем Казани входящее кино? У нас и так все хорошо с туризмом!» А у Калининграда с туризмом плохо, что ли? А у Москвы? Тем не менее они киноребейты ввели и вовсю их пиарят.

Входящие проекты хороши тем, что регионы не теряют свой профессиональный потенциал. Эти специалисты перестают уезжать. Если здесь идут съемки не одного, а например, десяти сериалов, то они обеспечат работой весь местный кинопром.

Еще ребейты симпатичны тем, что порождают вокруг себя кучу сервисов, малый бизнес, который, таким образом, не ходит по министерствам и не просит денег. Он спокойно занимается ренталом, арендой транспорта, гримвагенов, сервисом питания и пр. Если в регион постоянно заходят федеральные проекты, местный бизнес понимает, что он всегда при заказах. И моментально реагирует под запросы.

У Казани был хороший шанс занять здесь лидирующие позиции. Не то чтобы она его потеряла, но сейчас каждому внешнему проекту приходится буквально протискиваться. Правдами и неправдами, имиджами, поддержкой, какими-то громкими именами или еще как-то. Это же неправильно.

– А в чем именно потенциал Казани?

– Есть близость к столице, где сконцентрировано всё. Есть опыт, есть специалисты.

Самое главное – эти проекты заходят сами, органично. Я знаю как минимум три проекта, которые снимались этим летом в Казани. Но при ребейтах эта история приобретает легальный вид службы одного окна, когда есть единая кинокомиссия, рассматривающая заявки. Причем кинокомиссия – это не фестивальное жюри, которое читает сценарий и говорит: здесь букву зачеркните, здесь не хватает видов Казани, а здесь недостаточно отражен забор моего соседа. Эти функции выполняют Минкульт РФ, Роспотребнадзор – у кино полным-полно надзорных органов, которые просто не выдадут прокатное удостоверение фильму, если оно нарушает чьи-то права или законодательство. Не надо заменять собой и без того работающие институты.

Короче, ребейты – рабочая схема, это уже доказано. Я вижу, что кинокомиссии открываются везде, как грибы после дождя. Всем это надо, даже, повторюсь, Москве, где и так сосредоточено все кинопроизводство. Потому что вся эта затраченная сумма потом благотворно влияет на развитие киноотрасли в регионе.

Но только если комиссии эти прозрачные. Не надо сажать в них людей, которые будут делать из этого профанацию, называть рынком то, что рынком не является, и рисовать красивые цифры в отчетах.

«Люди научились искать и находить инвестиции. Есть примеры абсолютно частных инвестиций»

– Возвращаясь к кинобуму в Татарстане – показалось, что Аюпова говорила не про короткий, а про полный метр.

– В полном метре тоже хорошая динамика. Раньше был один долгожданный полнометр на всю республику раз в 5-10 лет, а сейчас мы снимаем по нескольку прокатных и фестивальных фильмов в год, причем на совершенно разных бюджетах. Люди научились искать и находить инвестиции. У нас уже есть примеры абсолютно частных инвестиций, как в случае с фильмом «Кире».

Но самое главное, в прокате стали появляться фильмы, сделанные в Татарстане татарстанскими режиссерами с татарстанским ресурсом. Вот мы провели в этом году два питчинга, и оба наших победителя вышли в прокат. Точнее, один уже завершил прокатную историю, а второй вот-вот выходит. Прежде такого не было.

– Завершил прокат – это «Микулай»?

– Да.

– А второй фильм?

– «Испытание аулом». Он не татарстанский (карачаево-черкесский), но там есть татарстанский ресурс. Там есть наши специалисты – и технические, и по продвижению. Можно сказать, это межрегиональный проект.

– В свое время вы говорили, что, может быть, стоит пригласить в Татарстан своего Мохсена Махмальбафа, который приподнял таджикское кино. Ваша точка зрения не изменилась?

– Я бы хотела, на самом деле, чего-то такого, что сделал Александр Сокуров в Кабардино-Балкарии, набрав там мастерскую. Если ты хочешь делать хорошее, породистое фестивальное кино – то вот, пожалуйста, есть такой путь. При этом Сокуров не бросил ни один проект, он либо сам продюсировал фильмы, либо передавал их хорошему продюсеру с опытом. То есть повел себя не просто как мастер, а как мастер с мощным продюсерским началом и ответственностью. Хотя, казалось бы, зачем все это успешному действующему режиссеру.

И давно уже надо сделать что-то подобное в Татарстане.

«Долго думала, почему в Якутии получилось. А просто там сразу приучили зрителя голосовать рублем»

– Вы сказали о выходе сразу двух татарстанских релизов в федеральных сетях – речь, видимо, о «Микулае» и «Бери да помни»? А что вы сами думаете об этих фильмах? По гамбургскому счету?

– Это крепкие проекты, созданные достаточно молодыми кадрами. Там очень неплохие бюджеты для регионального кино, и надо сказать, что эти деньги видны, они вложены правильно. И обе работы прокатного характера, то есть они все-таки для зрителя.

Я скажу так: эти проекты наглядно демонстрируют, что региональное кино может достойно присутствовать в прокатной сетке. И вызывать споры. А просто сказать «фильм провалился в прокате» – тут много ума не надо. Чтобы произнести эти слова, надо что-то в этом понимать. Не окупаются и очень многие федеральные, и некоторые зарубежные проекты. А эти фильмы по сборам станут лидерами проката для Татарстана. Потому что никто не отменял продажу в цифре. Мы «Кире» до сих пор продаем, вот недавно показывали за деньги на телевидении. Фильму уже шесть лет, а он все еще продается.

А у этих фильмов пока не завершена даже прокатная судьба. Две недели проката – это еще не результат. И надо смотреть динамику, как они продавались в первый уикенд, во второй. А вот думать, что ты отобьешь 30 миллионов за две недели – полная утопия, и не надо слушать людей, которые тебе это обещали.

Вот говорят – «якуты умеют показывать, у них отбивается». Якуты, на минутку, в нулевые годы приходили в кинотеатр без «прокатки», показывали первую пробу пера и опыты крови, и якутский зритель это смотрел, потому что, кроме «Гарри Поттера» и якутского кино, у него ничего не было. Это первое. Второе: якуты умеют снять за два миллиона и заработать шесть. Аппетиты у них росли в контексте развития индустрии.

То, что кино выходит за пределы регионального проката, что у режиссеров появилась амбиция быть показанными за деньги, что фильмы вообще стали выходить за пределы формата премьеры – когда собрались старые знакомые, посмотрели, поели чак-чак, разошлись и забыли о фильме, – я считаю, это очень неплохой результат за пять лет.

А беда нашего региона в том, что у нас нет централизованной прокатной организации. Залы есть, а организации нет.

– В Якутии она есть?

– В Якутии есть даже независимые продюсеры, люди, которые могут заложить, условно говоря, квартиру и вложить эти деньги в кинопроизводство. Потому что есть потенциал и есть прецеденты, когда фильмы не только отбивались, но и зарабатывали. Там есть все условия для того, чтобы окупаться в своем регионе. Вот такого явления у нас нет.

Я долго думала, почему в Якутии получилось. У них ведь очень мало народа (население Саха (Якутии) – около 1 млн человек, – прим. Т-и). Но просто они сразу приучили зрителя голосовать рублем. Я помню, кто-то рассказывал, что там даже DVD покупали, – у нас такое представить было невозможно. И помните, я говорила про сцепку зрителя и режиссера? В Якутии это было сделано на уровне кинотеатров, которыми владели сами якуты.

А у нас на тот момент был один свободнорепертуарный кинотеатр на огромный город и много сетевых. А сети – это просто операторы контента и попкорна, вся роспись делается в столичном офисе. Поэтому такой путь: «снял – пошел к директору кинотеатра – премьера – прокат» у нас не работал. О такой профессии, как дистрибьютор, многие региональные кинематографисты узнали совсем недавно. И то, наверное, благодаря буму стримингов и сериалов.

И да, самобытность Саха, их удаленность от столицы во многом помогли сформировать тот самый феномен. Но без зрительской любви к своей культуре этого было бы мало. Татарстанский зритель и татарстанское кино долго шли друг к другу, я бы сказала, проходили мимо, не узнавая друг друга. А сейчас тот самый момент «я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я».